Мэттью крадется за ними. В верхушках деревьев шумит ветер, скрывая все звуки его перемещений. Он в своей стихии, использует самостоятельно выученные уловки.

Фиби и Джо садятся на бревно.

Мэттью прячется в зарослях поодаль, щелкает камерой.

Джо оборачивается:

– Ты ничего не слышала?

Они прислушиваются, и Мэттью замирает.

– Думаю, просто ветер, – говорит Фиби.

Они целуются.

Сердце Мэттью стучит, как бешеное. Он делает новые и новые снимки. Теперь можно будет шантажировать сестру как угодно.

Когда они отрываются друг от друга, его сестра говорит:

– Знаешь, насчет тех поездок, фотографий у нас в коридоре?

– Что? – спрашивает Джо.

– Все было не так уж здорово – это семейное единение. Понимаешь… У меня ужасно надоедливый младший брат. А родители очень деспотичные. И мама… постоянно за мной следит. И, похоже, раздражается все сильнее и сильнее. Мне так жаль, Джо… Она повела себя ужасно грубо. Мне очень стыдно, что ты увидел ее в таком состоянии.

– Что она сказала, когда я ушел?

– Наказала меня. За водку.

Он кивает.

– Все равно я хотел бы поехать в Африку. С семьей или нет. Это просто мечта. Африканское сафари. И в Азию.

– Твой папа оттуда?

– Я не знаю, откуда мой папа. Я же даже не представляю, кто он.

– Ты бы мог поискать, знаешь? Уверена, есть много сайтов, которые с этим помогут. Ну, если ты хочешь.

– Хочу. Особенно теперь, когда мы переехали сюда. Моя мама тоже… Даже не знаю. Не в порядке. Она… – он умолкает.

– Она – что?

– Ничего. Просто она занимается чем-то странным и тщательно все скрывает, – он прикасается к запястью Фиби. Мэттью снова делает снимок и опускает фотоаппарат. Его поражает нежность прикосновения большого мачо Джо. Его доброта. Мэттью чувствует… всплеск эмоций. Он словно по-новому видит старшую сестру. Ее потребность в доброте и нежных прикосновениях.

Фиби снимает африканский браслет, к которому прикасается Джо. Мэттью фотографирует, как она передает его Джо.

– Держи.

– Что?

– Хочу отдать его тебе. Это от Фонда спасения носорогов. Та наша фотография с сафари была сделана в сувенирном магазине, где часть прибыли передается на борьбу с браконьерством для спасения белых носорогов. Их помогают искать собаки и команды местных женщин. Полностью женские отряды из маленьких деревень, и эти «маммы», как их называют, преследуют браконьеров с ружьями и ищейками. Очень круто.

– Фиби, я не могу это взять. Это твоя память. Воспоминания о особом времени.

– Я хочу им поделиться. Тебе не обязательно оставлять его себе. Просто немного поноси. Ладно?

Какое-то время он молчит. Его плечи напряжены, и голова слегка наклонена вперед.

Фиби прикасается к его руке.

– Джо?

Он протирает глаза. И хрипло отвечает:

– Спасибо.

Впервые Мэттью чувствует: его здесь быть не должно, ему не следует шпионить. Некоторые вещи должны оставаться в тайне. Но если он убежит сейчас, они могут услышать шум в кустах. Поэтому он дожидается, пока они встанут и уйдут. А потом бежит домой со всех своих маленьких ног, чтобы Фиби не узнала о его отсутствии. Вряд ли он станет использовать снимки для шантажа. Не в этот раз.

Когда все идут к машинам, Ру говорит Тоши, что ей нужно зайти в туалет. Он ворчит, но она заявляет, что это срочно.

Она заходит в уборную и проверяет кабинки. Внутри никого нет.

Она звонит Эбу.

Возьми трубку, возьми трубку. Она смотрит на часы. Все ждут ее на улице.

– Мама?

Ее грудь переполняют эмоции.

– Эб, слушай, я не могу говорить, но мне нужно знать – где браслет из бусин, который ты купил во время нашей поездки?

– Что?

– Черт, просто ответь, быстро. – Ру слышит снаружи голоса. Женские. Они вот-вот войдут. Но их зовет кто-то еще, и они останавливаются поболтать снаружи.

– Мам? Что…

– Эб, пожалуйста. Где он?

– Я… не знаю. Я… его потерял. Похоже, он где-то порвался. Для таких браслетов используют дешевые нитки. Их делают деревенские женщины, которые…

– А браслет твоего отца?

– Я давно не видел, чтобы папа его носил. Мам, все в порядке?

Ру проводит рукой по волосам и смотрит на себя в зеркало. Она выглядит опустошенной. Судя по голосам снаружи, в уборную вот-вот зайдут.

– Хорошо. Хорошо, Эб, – тихо отвечает она. – Сегодня вернусь поздно – поговорим потом.

Дверь открывается, и заходят две женщины. Ру прячет телефон в карман, включает воду, умывается, вытирает лицо бумажным полотенцем и спешит на улицу – пора ехать к Брэдли.

Но ничего хорошего нет. Даже близко. Ее сын был возле «Красного льва» в последний рабочий день жертвы. И, похоже, ее ждал. Преследовал. И он потерял свой браслет.

Мама, я сделаю для тебя что угодно, ты ведь знаешь, правда?

В голове раздается голос Гарта Куинлана.

У вас есть дети, детектив? Вы бы хотели защитить своего ребенка, верно?

Том и Арвен пересидели остальных завсегдатаев пятничных посиделок. После «Красного льва» они впятером – Том, Саймон, Арвен, Сандип и Милтон – отправились на яхту Брэдли «пропустить по последнему стакану».

Сандип и Милтон первыми сошли с лодки и, смеясь, направились на залитую лунным светом парковку в поисках такси. Саймон последовал за ними, допив свой стакан шестнадцатилетнего односолодового «Лагавулина».

Том оказывается наедине с Арвен у себя в каюте. Снаружи над негромко шумящим океаном висит большая, круглая, полная луна. Лодка мягко покачивается на волнах. Фалы позвякивают о мачты, и причал стонет от толчков кораблей.

Он сидит на диване рядом с Арвен. Он расслаблен, и его бедро соприкасается с ее бедром. В иллюминатор светит луна, разливая на них серебряную лужицу. Объединяя их, создавая тонкую связь. Ее мизинец дотрагивается до его мизинца. Он не хочет убирать руку. Желание охватывает его всепоглощающей волной. Он глубоко вздыхает, не уверенный, пересек ли уже линию, после которой сегодня уже не будет возврата.

Она встает, подходит к маленькому бару и наливает ему еще виски, а потом – себе. Бросает взгляд на фотографию на стене. Том и Лили с детьми. Том сглатывает. Он не видит глаз Арвен, не может прочитать ее мыслей.

– Ты не рассказывал, как зовут твою жену, – говорит Арвен, бросая в бокалы кубики льда.

– Лили. Доктор Лили Брэдли. Она психотерапевт.

Арвен приносит ему напиток и садится рядом. На этот раз ближе. Браслеты на ее руках звенят при каждом движении. Она чудесно пахнет – легкий аромат духов, смешанный с запахом виски и благовоний от ее одежды напоминает Тому юность. На мгновение, в эту лунную ночь, качаясь на волнах, он просто парень в компании девушки. Не отец. Не профессор и преподаватель Том. Не доктор патопсихологии, исследующий темные, девиантные умы. Просто Том. Заключенный в пузырь времени, пространства и лунного света, где становятся возможными вещи, невозможные в его упорядоченном мире привычек и безопасной пригородной рутины. Как он вообще здесь оказался? Он думал, он хочет именно этого – семью. Дом. Детей. Рутину. Безопасность. И действительно этого хочет. Просто решил немного передохнуть, ведь всем нужен перерыв. Он пьян. Думает иначе, чем обычно. Он мыслит… спутанно. И немного… порочно. Алчно. Хищно.

– Ты добавила что-то мне в напиток?

Она улыбается, и ее образ искажается. Том пытается пересилить дезориентацию. Тщетно. Ему хочется смеяться. Он чувствует себя потрясающе. Счастлив. И очень возбужден.

– Добавила, да?

Она смеется, отбрасывая голову назад и демонстрируя белую шею. Татуировка шевелится, оживая. Не думая, он осторожно прикасается к ней кончиками пальцев.