– Выселяют – серьезно?

– Я не шучу.

Он понимает, что впервые видит эту сторону Арвен. Реальную сторону. Все остальное – фасад. Похоже, приходится тяжело работать, чтобы быть улыбчивой свободной душой. Это идет вразрез с воспитанием ребенка в стабильной домашней атмосфере.

– Я подыскиваю новое место. Вчера вроде присмотрела кое-что подходящее. Ужасное, но другого сейчас не найти. Подвальная квартира с окнами под потолком, как в тюремной камере. Там пахнет плесенью. И она еще меньше нынешней, – она выдавливает смешок. – Возможно, Джо проклянет меня еще сильнее. Но с арендой все непросто. Когда мы переехали, я стояла в очереди на квартиру на центральной улице Стори-Коув, буквально в двух шагах от «Красного льва», потому и устроилась туда на работу. И записала Джо в школу Стори-Коув, но аренда сорвалась.

Они доходят до угла, где придется разойтись. Луна светит сквозь деревья.

– Мне пора, – говорит Арвен. – Отсюда полквартала до остановки. Увидимся на следующей неделе?

– Непременно.

Она медлит, потом говорит:

– Спокойной ночи, Том.

Он желает спокойной ночи, но она уже уходит прочь.

– Арвен? – кричит он вслед.

Она останавливается.

– В конце нашей улицы есть жилье под аренду. Это…

– Ой, Том, нет – я точно не смогу себе позволить. Оак-Энд? Спасибо за заботу…

– Это садовый коттедж со студией.

Она склоняет голову набок. Лунный свет падает ей на щеку.

– Он только освободился, – продолжает Том. – На прошлой неделе у жильца, пожилого мужчины, случился инсульт, и он переехал в специальный пансионат. Я хорошо знаю владельца дома – они живут за границей и сдают коттедж за бесценок – минимальную стоимость, чтобы жилец приглядывал за собственностью, контролировал службу по уходу за садом и работу сигнализации в доме. Если… В общем, я буду рад внести за тебя плату, если это поможет. Вам с сыном.

Она хочет что-то сказать, но не может. Отводит взгляд. Ее глаза блестят от эмоций.

Не глядя на него, она мягко говорит:

– Это через дорогу от дома Саймона?

Тома пронзает удивление. Он в замешательстве.

– Хм, да. Ты… знаешь?

– Саймон говорил, там может скоро освободиться жилье. Но он, кажется, не знает хозяев.

Том смотрит на Арвен. В голове мелькают воспоминания: Саймон трогает руку Арвен. Саймон прощается после вечера в таверне, наклонившись к Арвен слишком близко и говоря что-то в ее ухо. Арвен кладет руку Саймону на плечо и смеется над его шуткой.

С ним просто играли?

Он предложил поселить через улицу любовницу Саймона – в удобном месте, чтобы его друг мог трахать их официантку буквально под носом у жены и детей?

Господи, хватит, Том.

Арвен подходит ближе и прикасается к его руке. У Тома внутри все замирает.

– Я никогда в жизни не возьму твоих денег, Том, но спасибо за щедрость. А если ты сможешь поговорить с владельцами… Нет слов, насколько это для меня важно. И для Джо. Особенно для Джо. Он будет близко к школе, а я смогу пешком добираться до таверны.

И для Саймона.

Привлекательность пятничных попоек преображается в нечто более гнусное. Он чувствует, как предвкушение удовольствия от общения с друзьями утекает сквозь пальцы. Разлом пронзает его дружбу с Саймоном и остальными до самого основания. Динамика изменилась. Между ними возникла женщина.

И он селит ее на своей улице.

– Я позвоню им завтра, – обещает он.

Она поднимается на цыпочки и быстро целует его в щеку. Он чувствует мягкое прикосновение ее губ.

– Спасибо, – шепчет она ему в ухо, слишком близко. У Тома по спине пробегают мурашки, на брюки давит эрекция, и внезапно он перестает себе нравиться.

Она делает шаг назад.

– Может, увидимся на утесах в воскресенье? Саймон говорит, он тоже ходит бегать.

– Хорошо. Конечно.

– Спокойной ночи, Том, – она поднимает руку и уходит в подсвеченную луной тьму.

Какое-то время Том стоит неподвижно. Шумит легкий ветер. Енот переходит дорогу, смотрит на него и прячется в кусты. Том думает о содеянном. И о том, что еще предстоит. Какую линию он сегодня пересек и как далеко зайдет?

Как далеко зашел Саймон?

И есть еще одна тревожная деталь, словно ноготь, скребущий по стеклянной периферии его сознания.

Городок под названием Глен Дэнниг.

22 апреля 1989 года, в субботу, на Глен Дэнниг, сонный городок в пригороде Медисин-Хат, опустилась теплая дымка. Вечерний воздух казался обитателям провинции непривычно теплым для ранней весны. Они не возражали. Тепло сулило жаркое, сухое лето. Скоро кактусы в засушливых прериях покроются цветами, и в воздухе повиснет аромат горячей полыни. После долгой, бесцветной зимы западных равнин нарастает чувство восторга – постепенно снимаются слои одежды, и мечты обращаются к новым садовым инструментам, мешкам земли для горшков, распродажам барбекю, садовой мебели и газонокосилок, и предвкушению туристических приключений в глубоких ущельях, таящих кости динозавров и змеиные ямы. Голова сержанта Марка Возняка была занята преимущественно постройкой новой теплицы, когда он патрулировал на своей машине проходящее сквозь городок шоссе. Он получил звонок в 8:58 вечера.

– Я сразу понял, дело серьезное – прежде мы с подобным не сталкивались. Ничего хорошего не ждал, – сказал позднее Возняк журналистам.

Полицейский диспетчер сообщил Возняку, что мужчина заглянул в освещенное подвальное окно соседей и увидел «тело в крови».

Возняк сразу ответил, что выезжает. Он включил сирены и поспешил на адрес, названный диспетчером.

Он первым оказался на месте преступления.

Сначала он увидел соседей, вышедших из домов на лужайки, некоторых еще в пижамах – они показывали ему путь.

Возняк остановил машину перед самым обыкновенным для Глен Дэннига одноэтажным домом. Внутри горел свет. Он пока не знал, с чем именно имеет дело – домашней ссорой, убийством, суицидом.

Он вышел из машины, обошел дом и заглянул в подвальное окно.

Ничто в предыдущей карьере Возняка не смогло подготовить его к увиденному в том окне.

Ожидающая его внутри ярко освещенного дома сцена навсегда оставила темный и печально известный след в анналах криминальной истории Канады. И глубокий шрам в душе Возняка.

Ру и Тоши наклоняются под веткой жасмина, следуя за Джо к его заросшему плющом коттеджу. За коттеджем возвышаются хвойные деревья парка Спирит Форест, мрачные и молчаливые. Отовсюду капает вода. Ру бросает взгляд на Тоши. Она видит, напарник тоже чувствует живое присутствие леса – словно он наблюдает, ждет, мягко покачивается от невидимого ветра.

Джо отпирает переднюю дверь и приглашает их войти.

– Здесь только одна спальня, моя, – объясняет Джо. – Мама проводит все время в студии, вон там.

Студия находится через лужайку от коттеджа, ближе к лесу. Плоское, прямоугольное здание с бетонными стенами, очень похожее на гараж.

– Как я сказал, мама спит в студии. Там есть кухонный фронт.

Джо по-прежнему говорит о матери в настоящем времени. И его можно понять. Он не видел ее разбитого тела, не принял того факта, что это его маму нашли мертвой на пляже.

В коттедже аккуратно. У входа – подставка для обуви и крючки для одежды. Овальный столик стоит рядом с кухней открытой планировки, со столешницей и двумя стульями. Гостиная размером с обувную коробку. Камин, судя по всему, недавно топили. Запах дыма еще витает в воздухе. Странно для лета, думает Ру. С другой стороны, коттедж стоит в тени леса, на него почти не попадает солнце, и сейчас холодно.