В 80-е по имеющемуся волосу эксперт только мог сказать, совпадает он или не совпадает с представленным образцом, а сейчас, с новыми технологиями, даже из фрагмента волоса длиной два миллиметра можно выделить митохондриальную ДНК и пробить ее по полицейской базе. В лаборатории у Падачайи успешно тестировали волосы возрастом в четыре десятилетия.

А из образцов крови и семени, если их надлежащим образом обработали и хранили, можно получить профиль ДНК. Больше ничего открывать нельзя. Учитывая, что в коробке действительно содержатся данные биологической экспертизы, нужно поскорее отдать их в хорошую криминалистическую лабораторию. Завтра утром она позвонит Санни Падачайе – главный судмедэксперт Виктории известна своими ранними подъемами и поздними уходами со службы. Однажды Санни призналась Энджи, что за стенами лаборатории она будто и не живет. Энджи хорошо ее понимала – у нее тоже практически не было жизни вне работы. Вот почему ее так задел этот испытательный срок и риск вообще вылететь из полиции.

Отчего-то вдруг навалилась усталость, перед глазами все поплыло. Энджи взглянула на часы – почти два ночи. Она сложила обратно в коробку скоросшиватель, бумажный пакет с кардиганом, сверху еще один – с медвежонком, со щелчком стянула перчатки и бросила их в ведро. Если повезет, удастся пару часов поспать. Закрыв входную дверь на задвижку и выключив свет в гостиной, Энджи прошла в спальню и отыскала в недрах гардероба полицейскую форму. Повесив вешалку на дверцу шкафа, Энджи присела на кровать, глядя на черные форменные брюки и черную рубашку с бейджем на рукаве. Слева на груди прямоугольник с фамилией «Паллорино».

В последний раз Энджи надевала форму в душный июльский день полгода назад, на похороны Хашовски. Ей невольно вспомнилась одинокая лошадь без всадника – лишь пустые сапоги Хаша символически висели в стременах. Целое море полицейских в черной форме с редкими вкраплениями красных мундиров королевской канадской конной полиции следовало за гробом под заунывный мотив шотландских волынок и пронзительные крики чаек. Движение в центре города было перекрыто… Энджи сердито вытерла выступившие слезы. Хаш был ее наставником и другом. Она любила его больше отца. Хаш никогда не подводил ее так, как Джозеф Паллорино своей ложью. А насчет биологического отца – Бог знает, где он… Интересно, как отреагировал бы Хаш, услышав об испытательном сроке?

Он бы сказал, что она не для того вкалывала как про́клятая и стала чертовски хорошим детективом, чтобы прогаживать такую квалификацию, протирая форменные штаны. Энджи глубоко вздохнула и расправила плечи, сжав кулаки. Мэддокс прав, если она проглотит наказание и останется в управлении, у нее будет доступ к базам данных. Иначе ценнейшей информации ей не видать как своих ушей.

Будем жить день за днем. Завтра в управление к одиннадцати, значит, она успеет отвезти коробки в частную лабораторию, и вещдоки сразу пойдут в работу. Мысль о скорых результатах – новых уликах – поможет ей выдержать первый день. А вечером можно будет изучить записи детектива Войта и другие материалы дела.

Энджи почистила зубы, забралась в постель и выключила лампу. Ее уже обволакивала и уносила мягкая дрёма, когда в ушах возник слабый, далекий женский голос, напевающий что-то вроде колыбельной:

– А-а-а, а-а-а, были собе котки два. А-а-а, котки два, шаробуры оби-два… Жили-были два котенка, серые в полоску… Ах, шпи, кохане! Если гвияздки з неба хцешь – достанешь… Вшистки дзечи, навет злэ, погружоне со ве шье, а ти йедна тылко не… Спи, любимая! Хочешь звездочку с неба – достану. Все дети, даже шалуны, уже закрыли глазки, только ты не спишь…

Энджи привиделась темная комната с запертой дверью. В зарешеченном окне под потолком виднеется узкая полоска сиреневого света. Она, Энджи, лежит на кровати, и кто-то держит ее за руку. Прохладная мягкая кожа… Как хорошо… Другая рука отводит волосы с ее лба…

– Ах, шпи, бо влашни кшезек зева и за хвиле зашни… А где рано пшиде свит, кшезицове бедзе встыд, це он зашпал, а не ты… Спи, сам месяц зевает и вот-вот уснет. А когда придет утро, ему будет стыдно, что он заснул, а ты нет…

Кайра Транквада любила свою работу.

Самая молодая сотрудница маленького отдела по идентификации и чрезвычайным ситуациям при коронерской службе Британской Колумбии, Транквада рьяно взялась за дело, как только узнала о найденной на берегу кроссовке с остатками ноги. Это было четыре дня назад. Лаборатория сразу занялась доставленным материалом, ища, можно ли получить из останков годный для работы образец ДНК.

Это не первая отделенная от тела стопа, с которой работала Кайра. Определить происхождение и принадлежность печально известных ног без хозяев – дело непростое: океанские течения порой уносят фрагменты тел на тысячу шестьсот километров – около тысячи миль, а пролив Джорджия, на берегах которого были найдены большинство останков, известен своей непредсказуемостью. Человеческие стопы часто разлагаются с образованием жировоска – мылоподобного вещества, которое формируется из человеческого жира и серьезно затрудняет определение времени смерти. При благоприятных условиях человеческое тело может оставаться в воде невредимым целый месяц, стало быть, эта ножка может плавать по морям уже несколько лет. Но такое длительное пребывание в воде могло разрушить ДНК…

Основным фактором тафономического паттерна, то есть скорости разложения тела, в водной среде является кислород. Если кислорода много, труп через полчаса может превратиться в скелет: плоть обглодают разнообразные падальщики – рыбы, от акул до мелочи, омары, северные креветки, данженесские крабы, мелкие амфиподы, которых часто называют морскими вшами… При этом происходит травматическая ампутация стоп, защищенных обувью. Если в подошвах есть воздух, обувь с останками всплывет довольно быстро. Но если тело находится глубоко под водой, где содержание кислорода низкое, например, в глубокой расщелине, занесенной илом, антропофагия – поедание трупа микроорганизмами или падальщиками – будет минимальной. Недостаток кислорода, щелочная среда и анаэробные бактерии идеальны для формирования жировоска, чаще у детей. И если жировоск, который иногда называют трупным воском, сильно затрудняет определение времени смерти, он сохраняет много важного. Поэтому Кайра Транквада и ее коллеги получили ядерную ДНК маленькой ножки, не прибегая к долгим сложным процедурам, и сейчас прогоняют профиль ДНК через геоинформационную систему.

– Дело не пойдет быстрее, если ты будешь сопеть мне в затылок, Транквада, – буркнул Рики Горман, быстро печатая на клавиатуре. – Принеси лучше кофе и отстань пока…

Кайра для порядка слегка пихнула Рики в плечо. В отделе он слыл компьютерным гением. Диванные сыщики-любители считают ГИС неплохим инструментом для определения «охотничьей» территории серийных убийц, однако Рики специализировался на составлении универсальной базы данных неопознанных человеческих останков и заявлений об исчезновении людей со всей провинции. Британская Колумбия традиционно удерживала рекорд по числу неопознанных трупов – отчасти из-за гористого рельефа, девственных лесов, бурных рек, извилистой береговой линии с множеством бухт и островов, сложной погоды и просто из-за своей площади (в основном необитаемой) – от Вашингтона до Аляски. Вот почему в 2006 году при коронерской службе был создан отдел идентификации и чрезвычайных ситуаций, который единовременно вел не менее двухсот дел, число которых ежедневно пополнялось.

Рики, один из разработчиков ГИС, придумал использовать карты «Гугл» в расследованиях по найденным останкам, и благодаря его системе многие из выброшенных на берег ног удалось идентифицировать по совпавшей ДНК (результаты стали сенсацией во многих странах).

– С сахаром и сливками? – спросила Кайра.

– М-м-м.

Кайра налила две чашки свежего кофе. Вот и второй кофейник на исходе. Первый Кайра сварила в шесть утра, когда пришла на работу. Сейчас было уже почти девять.