В начале двенадцатого человек наслаждался чашечкой турецкого кофе, отужинав в излюбленном кафе. Перед ним стоял маленький стаканчик бренди. Человек приходил сюда всякий раз, когда бывал в городе, и непременно садился в тихой нише, откуда прекрасно видел двери клуба, выступление танцовщиц – и направление камер наблюдения.

Сегодня здесь царило непривычное оживление: то и дело входили мужчины в хороших костюмах. Человек не знал, что происходит, но это не его дело. Он хорошо заработал на двух контрактах – напряг свои связи в тюрьме и уже получил подтверждение, что оба заключенных мертвы. Два пишем, одна в уме.

Но третий оставшийся контракт сложнее и требует усилий. Сперва нужно установить личность этой Роксаны, затем найти, но не убить, а доставить на гидросамолете в условленное место. Босс желает разобраться с ней сам, и тела потом не найдут. Босс выделял ее среди других, и человек знал почему – он давно сложил два и два. Сейчас он потягивал кофе и размышлял, глядя на экзотических танцовщиц.

Он ждал информации от своих людей в Кельвине и Хансене: они подскажут, под каким именем она приезжала к Белкину и Загорскому.

Официантка – длинные ноги, красивая грудь – принесла газету, которую он просил. Человек хотел посмотреть, написали ли уже о смерти заключенных, все ли чисто или есть подозрения. Майло Белкин ни с кем поговорить не успел – он вообще попытался скрыть, что к нему приезжали. Сёма позвонил только боссу. Теперь они уже ни слова не скажут. Концы подобраны. Он свое дело знает.

Человек развернул газету. На первой полосе оказалась большая статья о ребенке, подброшенном в «ангельскую колыбель» в 1986-м. Выяснилось, что девочка теперь стала сотрудницей полиции на острове Ванкувер. А в подзаголовке уточнялось, что ее ДНК совпала с ДНК детской стопы, найденной на берегу в Цавассене.

Заинтригованный, он начал читать. Между колонок была фотография этой Энджи Паллорино из отдела расследований сексуальных преступлений. Рыжие волосы, шрам на губах. Глаза человека забегали по строчкам.

В статье приводили слова судебного психолога, заключившего контракт на книгу об истории ребенка из «ангельской колыбели». Рейнольд Грабловски утверждал, что Паллорино начала вспоминать свое прошлое и теперь ищет биологических родителей. Человек, внутренне вздрогнув, поднял голову.

Босс не дал ему никакой информации по последнему контракту, но человек слышал сплетню о рыжеволосых близняшках, которых тот пытался продать саудовскому шейху вместе с их мамашей Аной, пользованной им шлюхой. Это было в восемьдесят шестом.

Все здесь, думал человек, в «Ванкувер Сан»: личные данные, фотография – все. Ну, спасибо тебе, психиатр Грабловски! Да вот только… Человек пробежал последний абзац. Дамочка как сквозь землю провалилась.

Он сделал маленький глоток кофе без сахара и насторожился – атмосфера в зале неуловимо изменилась. В клуб вошла молодая женщина, сразу став центром внимания посетителей. Это дано только некоторым женщинам, определенного типа. Таким, кто привлекает любого мужчину с горячей кровью и вызывает интерес у соперниц. Человек пригляделся. Вошедшая стояла к нему спиной. Высокая, но не слишком. Темно-рыжие волосы, длинные, прямые и блестящие, закрывают спину. Черная куртка, черные кожаные джинсы, байкерские сапоги, при этом безусловно элегантна. От нее исходил сексапил, уверенность – и опасность.

Вошедшая повернула голову, оглядывая клуб. Бледная кожа, серые глаза, кроваво-красные губы. Человек замер и медленно поставил чашку. Сердце забилось очень медленно, как у охотника, заметившего добычу. Это она. У нее шрам на губах.

Она действительно похожа на своих биологических родителей. Да еще и умна, раз пришла за информацией по правильному адресу. Прямо к нему в руки.

Человек смотрел, как она подошла к стойке администратора и задала вопрос. Администратор указала на Надю, работавшую в баре.

Ближе к полуночи Энджи вошла в «Оранж-Би», оценив элегантность обстановки: белоснежные льняные скатерти и салфетки, приглушенное освещение. Ресторанная певица в облегающем синем платье за роялем что-то мягко напевала в старомодного вида микрофон. Гибкие девушки топлес лениво-чувственно извивались у шестов. Энджи подошла к бару, где, по словам администратора, работала Надя, и заказала мартини еще довольно красивой блондинке лет пятидесяти, в которой, однако, мало что напоминало бывшую стриптизершу. И ходила она, слегка прихрамывая, – видимо, давала о себе знать старая травма ноги, сломанной ударом бейсбольной биты Белкина.

– Я ищу Надю, – сказала Энджи, когда женщина принесла мартини.

Блондинка вскинула глаза:

– А вы кто?

– Меня интересует Майло Белкин.

Женщина побелела и поставила бутылку, покосившись на камеру видеонаблюдения. Энджи насторожилась.

– Ну, я Надя, – тихо сказала она.

– Почему вы сняли обвинения с Белкина?

– Слушайте, не знаю, кто вы, но…

– Я та, кто хочет, чтобы Майло заплатил за все, что он когда-то сделал с моей семьей. Он и мне сломал жизнь, Надя. Вам я не угроза, мне лишь нужны имена друзей Белкина и Загорского.

«А конкретно двух подельников, которые скрылись, бросив цветочный фургон с героином».

Новый нервный взгляд на камеру. Кто-то из комнаты охраны пристально следит за баром.

– Я ошиблась, – еле слышно промычала Надя, чересчур старательно вытирая стойку вокруг бокала Энджи – наверняка для камеры. – Это был не он, на меня напал не Майло.

– Вы уверены?

Женщина невольно поглядела вверх.

– Надя, я же могу вам помочь…

– Мне помощь не нужна, это все в прошлом.

Сзади к Наде подоспел какой-то смуглый тип в рубашке поло.

– Все в порядке? – уточнил он, зыркнув на Энджи.

– Да, да, остынь.

Смуглый рассматривал Энджи несколько секунд, а потом сказал Наде:

– Сразу говори, если что.

Когда он ушел, Надя отошла к клиентам на другой конец стойки. Энджи допила свой бокал и показала барменше долить. Надя, явно расстроенная, подошла, вытирая руки о фартук.

– Чего вам налить?

– Можно воды с газом? – попросила Энджи.

Надя вернулась с водой, и Энджи, принимая бокал, спросила:

– А как насчет Семена Загорского? Вы его знали?

Лоб Нади пошел морщинами. Она испуганно оглянулась.

– Сёма приходил с Майло, – шепотом ответила она. – Потом женился, остепенился и больше сюда не ходил.

– А с кем Сёма дружил? Кого из близких друзей вы знаете?

– Мне не нужны неприятности.

– Я вас очень прошу…

– Майло и Сёма дружили с Ивански и Сашей.

– А фамилии? – быстро спросила Энджи, следя за Надиным боссом в рубашке поло.

– Ивански Ползим и Саша Макеев.

Во рту у Энджи пересохло от волнения – наконец-то что-то конкретное!

– Где мне найти Сашу и Ивански?

– Если повезет, можете здесь застать…

– Они по-прежнему бывают в клубе?!

Снова подошел менеджер:

– Надя, все хорошо?

– Да, все отлично.

Он снова подчеркнуто долго смотрел на Энджи, потом развернулся и ушел. Едва он скрылся из виду, Энджи попросила счет. Мистер Рубашка-Поло сейчас подошлет охранников, нужно оставить Наде контактный телефон.

Получив счет, Энджи написала на нем номер своего одноразового сотового, вложила между купюрами и пододвинула по стойке:

– Пожалуйста, позвоните, если надумаете поговорить или вспомните что-нибудь еще.

Надя взяла деньги, незаметно опустив записку в карман фартука, и отошла к другим клиентам. Энджи повернулась на стуле к залу, допивая воду. Парочки и компании с удовольствием ужинали, лакомились десертами или просто пили и закусывали. Внимание Паллорино привлек человек, сидевший в темной нише: он вглядывался в нее странно пристально. Ужинал он один и в руке держал газету.

Перехватив взгляд Энджи, он опустил глаза на страницу.

Паллорино понимала, что здесь она больше ничего из Нади не вытянет, но у нее появилась ценная информация – два имени. Ивански Ползим и Саша Макеев.