– А пилота разглядели?

Она покачала головой.

– Сколько вы летели, София?

– Ну, час примерно, – она пожала плечами. – Или два. Я боялась. Я не знаю.

– Вы когда-нибудь покидали яхту?

– Нет. Нас заперли во внутренних кабинах. Держали отдельно от других девушек. Только когда полиция захватила судно, мы сошли с «Аманды Роуз».

София вытерла глаза, но слезы все равно текли по щекам.

Консультант подалась вперед:

– Детектив Мэддокс, по-моему, на сегодня достаточно.

Он кивнул.

– Последний вопрос, София. Другие девочки, которые были с вами в одной палате, откуда они, как их зовут?

– Никаких имен, – она бешено замотала головой. – Не называть имен. Я обещала. Никаких имен.

– Хорошо-хорошо, скажите хотя бы, откуда они!

Лоб Софии пошел морщинами. Она явно перепугалась.

– Пожалуйста, – тихо попросил Мэддокс. – Это нам очень поможет.

Тарасова долго смотрела на него и медленно проговорила:

– Две из Сирии, их забрали из лагеря беженцев в Греции. Обещали переправить в Германию и устроить на работу. Одна из Австрии, она турчанка. Еще две из России. Не из Новгорода, из других городов.

Мэддокс сжал челюсти. В дверь постучали – консультант поднялась открыть. На пороге стояла художница Хансен, к которой регулярно обращалась полиция Виктории.

– Спасибо вам, София, спасибо огромное. Вы нам очень, очень помогли, – Мэддокс поднялся и подошел к Хансен.

– Я торопилась как могла, – тихо сказала запыхавшаяся Касс Хансен. – Детектив Хольгерсен предупредил, что дело срочное.

Мэддокс понизил голос почти до шепота:

– Нам нужно изображение татуировки, которую София видела у нескольких мужчин. Судя по всему, это знак принадлежности к какой-то группировке. И было бы прекрасно, если бы она подробнее описала тех людей, особенно здоровяка в капюшоне, который ее насиловал.

Хансен кивнула:

– Я постараюсь.

Мэддокс пропустил ее в палату и закрыл за ней дверь. С бьющимся сердцем он думал – вот он, долгожданный прорыв в расследовании! Детектив не сомневался, что София Тарасова расскажет еще многое. Она и других девушек убедит заговорить.

Сидя в теплой машине, через окно, исчерканное каплями дождя, человек смотрел на здание больницы, потемневшее от дождя и казавшееся еще приземистее под низкими сизыми тучами. Голые ветви деревьев метались на ветру, будто норовя кого-то схватить узловатыми пальцами.

На крыльце показались полицейские, и человек в машине сразу встрепенулся. Он уже несколько дней следил за главным детективом, который мелькал в новостях в связи с закрытием клуба «Вакханалия» на «Аманде Роуз». СМИ сообщали, что полиция обеспечивает безопасность найденных на яхте молодых женщин. Заказчик пояснил – это и есть товар со штрихкодом. Но до этой минуты человек не знал, куда их увезли.

Кажется, он нашел товар. Девицы в этом корпусе.

Длинный тощий коп помоложе, в безобразном бомбере и военных ботинках, остановился прикурить сигарету. Второй, высокий, с черными волосами и бледной кожей, который больше всего интересовал следившего, одет в дорогое шерстяное пальто. На крыльцо вышли две женщины. Человек в машине знал, что шатенка – русская переводчица: детективы ее дождались, прежде чем войти в больницу, а как только они ушли, человек вскрыл ее машину. В бардачке нашлись визитки с адресом и фотографией. Он забрал одну из визиток и теперь разглядывал вторую женщину, запоминая внешность. Невысокая спортивная блондинка. Кто она, непонятно. Приехала позже. Все четверо несколько минут разговаривали у входа, наконец тощий коп всласть затянулся, выпустил сизый клуб дыма, затоптал окурок, поднял и положил в пакет. Подняв воротник, он пошел за старшим напарником к «Импале», стоявшей перед больницей, а женщины разошлись в разные стороны.

Человек и сам закурил, насмотревшись на тощего детектива. «Импала» выехала с парковки и свернула на улицу. Человек продолжал ждать в своем неприметном седане с заляпанными грязью номерами. Самым ценным его умением, возведенным в искусство, было терпение. Осторожность и осмотрительность, даже если часики тикают и давит срочность. За выполненные заказы он получает большие деньги. Это крупный заказ.

По выполнении ему велели отправить сообщение. Человек никогда не спрашивал почему. Он не испытывал волнения или иных эмоций, разве что гордость за идеально выполненную работу.

Когда отъехала маленькая синяя «Тойота Ярис» переводчицы, человек аккуратно затушил сигарету в пепельнице и завел мотор. Переключив передачу, он медленно двинулся следом, держась на расстоянии и слушая, как шуршат шины на мокром асфальте.

Миниатюрный бесенок с короткими фиолетовыми волосами и в белом халате высунул голову из лаборатории:

– А секретарь еще не пришла!

Энджи, уже порядком запарившись в полицейской форме, стояла с заветной коробкой на ресепшене «Экспертиз Андерса», рекомендованной Санни Падачайей. Рука болела от напряжения. Добираться утром на север полуострова оказалось делом адовым, поэтому Паллорино очень торопилась вернуться в Викторию к одиннадцати, иначе она схлопочет выговор в первый же день испытательного срока. Офисная каторга с девяти до пяти уже начала давить своей нудностью.

– Я приехала к доктору Джейкобу Андерсу, – коротко сказала она. – Он меня ждет, я звонила.

– А, так вы Энджи Паллорино? – переспросила незнакомка с фиолетовой головой, оглядывая форму патрульного.

– Да.

– Вот не ожидала увидеть полицию…

– Понятно.

– К Джейкобу сюда, – девушка повела Энджи по бетонной галерее строгих линий с огромными окнами, выходившими на залив – неспокойный, в белых гребешках волн. Обстановка пахла новизной – и деньгами: Санни Падачайя сразу предупредила, что Джейкоб Андерс – дорогое удовольствие, но заверила, что он один из лучших мировых специалистов по лабораторным исследованиям, недавно перебравшийся в БК из Британии и имеющий большой опыт работы в разных странах. В частности, раньше у Андерса были контракты и с ФБР, и с полицией Канады.

Лаборантка распахнула перед Паллорино дверь:

– Вот его кабинет, проходите.

Энджи внесла коробку в ультрасовременный офис с перегородкой тонированного стекла. Большие окна тоже выходили на серые воды залива, а вдоль окон тянулся письменный стол, блестевший стеклом и хромом. Стула за ним не было, в кабинете стояло лишь кресло для посетителей. Одну стену закрывали книжные стеллажи, на другой крепились мониторы и огромный смарт-экран. Везде можно было видеть черно-белое изображение происходящего в лабораториях и по внешнему периметру «Экспертизы Андерса», но на один экран, кажется, транслировалась подводная съемка кормления рыб, роившихся вокруг чего-то мутно-белого, запертого в высокой клетке вроде птичьей. В кабинете никого не было.

– Доктор Андерс!

– Здравствуйте, детектив Паллорино, – ответил низкий звучный голос. Энджи, прижав к себе коробку, обернулась на звук. Из-за стеклянной перегородки выехал человек в инвалидном кресле. Смотревшая примерно на уровень человеческого роста, Энджи не смогла скрыть удивления, опустив взгляд до его лица. Человек подъехал ближе и протянул руку: – Можете звать меня Джейкоб.

Легкий британский акцент, как у Андерса, всегда ассоциировался у Энджи с аристократизмом и превосходным образованием.

Пристроив тяжелую коробку на левое бедро, Паллорино ответила на приветствие. Рукопожатие доктора Андерса оказалось рассчитанно-твердым: в нем соединились решительность хирурга и чуткость пианиста. Этот человек казался живым парадоксом – несмотря на очевидную инвалидность, он излучал властность, а в серых глазах светились острый ум и доброжелательность. На вид Андерсу было около сорока, но возраста добавляла седина, инеем покрывавшая темные виски, и вертикальные складки у волевого рта. Красота киноактера, в которой, однако, чувствовалась смутная странность – какая, Энджи затруднялась назвать. Немного приободрившись, Паллорино выпрямилась под взглядом Андерса.