— Я с ним не общаюсь, Берл. Это ты решила сдать ему ту развалюху. Я практически не знаю его в лицо. Он не выходит наружу, когда я здесь.

Она неуклюже поднимается и поспешно идет к стационарному телефону рядом с их свадебной фотографией в рамке.

— Что ты делаешь?

Она заглатывает остатки пива, роняет на пол пустую банку и снимает трубку.

— Мы попадем в телевизор, Херб. Нам заплатят за это. Мы встретимся с Мелоди Уоттс, во плоти и крови. Прямо здесь. Она приедет сюда.

— Ты сбрендила? Кому ты звонишь?

— Я звоню на телестудию. Собираюсь вызвать Мелоди Уоттс. Я видела эти часы у нашего жильца. Видела эту татуировку. Он приехал больше года назад, он прячет ту лодку в сарае вместе со своим грязным мотоциклом. Клянусь, это он! Все это время он скрывался на нашей ферме!

Херб смотрит на жену. Мухи с жужжанием кружатся вокруг его головы.

— Берл, — тихо говорит он, — если это он, ты должна позвонить по экстренному номеру и вызвать полицию, а не Мелоди Уоттс.

Она прикладывает трубку к уху.

— Мы попадем в телевизор, Херб!

Прошло пять дней после того, как остановили судебный процесс после крайне необычного запроса государственного прокурора о запоздалом появлении в деле новых обстоятельств и о возможном привлечении нового свидетеля. Сегодня утром, когда суд возобновляется, Лоррингтон выглядит посеревшим и усталым. Он не тот человек, который любит проигрывать или быть свидетелем своего поражения.

Судебный следователь отворяет дверь. В зале воцаряется мертвая тишина.

Он входит внутрь.

На какой-то момент я боюсь, что упаду в обморок. Он пришел, хотя я надеялась, что этого не произойдет. Это может означать только одно: он переметнулся и стал свидетелем обвинения. Беспокойство нарастает. Я бросаю быстрый взгляд на Лоррингтона. Он считает, что у него по-прежнему есть план. Но нет, только не теперь. Ему еще предстоит узнать глубину моего обмана.

Я только что стала худшим кошмаром для барристера: клиентом, который солгал ему.

Новый свидетель приносит клятву на Библии и занимает свое место. Под его глазами лежат темные тени. Он устал. Готова поспорить, что копы круглосуточно допрашивали его.

— Пожалуйста, назовите ваше имя для суда, — говорит Коникова.

— Джек Баркер.

Заметное шевеление на галерке, набитой сотрудниками полиции. Элли сидит рядом с Грегом. Остается гадать, держатся ли они за руки. За год после начала судебных слушаний по моему делу могло произойти многое.

— Мистер Баркер, можете ли вы рассказать суду, как вы познакомились с обвиняемой? — спрашивает Коникова.

— Мы познакомились после того, как ее отец умер на улицах Сиднея. Она была бездомной. Мы подружились и вместе бродяжничали на улицах. Играли в очко и в «скорлупки». Спали в парках и в подъездах, — он делает паузу и смотрит на меня. — Мы были друзьями.

Я вижу, как Элли что-то шепчет на ухо Грегу. Она понимает, что я сказала ей чистую правду о моих родителях и об истории моей жизни, когда она пришла ко мне. Это не было уловкой, чтобы привязать ее ко мне. Я училась карманному воровству на улицах. Я училась у Джека, у моего отца… Внимательно смотри на ракушки, Элли. Потому что жизнь — это игра в скорлупки, а в этой игре выигрывает только банкующий.

— Значит, вас связывает старое знакомство?

— Да.

— И вы оставались на связи все эти годы?

— Только время от времени после ее отъезда из Австралии; она иногда звонила мне, и мы снова встречались, когда она возвращалась в Австралию и жила в Джервис-Бэй. В последний раз она прибыла за несколько месяцев до приезда ее мужа и мишени.

— Мишени?

— Элли Хартли. Она была новой мишенью. Новая «миссис Крессуэлл-Смит», — он обозначает в воздухе невидимые кавычки. — Сабрина объяснила мне, что формально Элли не состояла в браке с Мартином, потому что Сабрина уже была его женой. Мартин ввел ложную информацию при заполнении брачного формуляра в Неваде.

На галерке поднимается ропот.

— Тишина в зале, пожалуйста! — восклицает судебный пристав.

Мой взгляд прикован к Джеку. Мне хочется, чтобы его здесь не было, но ему пришлось прийти. Иначе почему он находится здесь?

— Вы можете объяснить суду, почему вы отправились в Джервис-Бэй?

— Сабрина наняла меня.

— Вы можете описать, с какой целью она это сделала?

— Она хотела, чтобы я установил наблюдение за ее мужем и мишенью. Меня уволили из ВМФ с лишением всех прав и привилегий, и я отчаянно нуждался в деньгах. Она — Сабрина — чувствовала, что ее муж затевает что-то недоброе, и беспокоилась по этому поводу. Поэтому я следил за ними и сообщал об их передвижениях, когда они находились за пределами дома.

— Каким автомобилем вы пользовались для слежки?

— Коричневой «Тойотой Короллой».

Снова ропот на галерке.

— Порядок! Тишина в зале, пожалуйста!

Судебный художник переворачивает страницу альбома; его взгляд мечется между Джеком, мною и эскизом рисунка. Репортеры лихорадочно строчат в блокнотах. Я почти вижу, как машины с репортажными станциями собираются снаружи, регулируя тарелки спутниковых антенн на крышах. В зале становится по-настоящему жарко.

— Миссис Крессуэлл-Смит когда-либо предлагала вам делать что-то еще, помимо наружного наблюдения?

— Она попросила меня доставить в «Мопс и Свисток» пакет с надписью «Для Элли Крессуэлл-Смит».

— Зачем?

— Она мне не сказала.

— Вы следили также за женщиной по имени Боди Рабинович?

Он откашливается.

— Да.

— Почему?

— Сабрине сообщили, что Мартин завел роман на стороне, но он хорошо скрывал это. Раньше я наблюдал за Мартином лишь в тех случаях, когда он был с Элли. Или следил за Элли, когда она оставалась одна. Когда я последовал в Сидней за Боди Рабинович, то снимал их обоих на камеру.

— Как отреагировала миссис Крессуэлл-Смит, когда вы передали ей эти фотографии?

Он опускает голову. Я вижу, как напряжены мышцы его шеи.

— Она рассердилась, — тихо отвечает он.

— Как сильно рассердилась?

— Возражаю, — Лоррингтон поднимается с места. — Это наводящий вопрос.

— Я перефразирую вопрос. Что вам предложила сделать миссис Крессуэлл-Смит после того, как получила фотографии?

Молчание.

— Мистер Баркер, вы должны ответить на вопрос, — говорит судья Парр.

Он набирает воздух в легкие.

— Она… она попросила меня утопить Мартина.

Какой-то репортер бежит к выходу. Один из присяжных разевает рот от изумления.

Мое лицо пылает. Температура тела резко повышается.

— Как именно? — спрашивает Коникова.

— Она разработала план. Она срочно отозвала Мартина из Сиднея; он сказал любовнице, что звонила его жена. Сабрина сообщила Мартину, что Элли вышла на его след. Что теперь им нужно срочно позаботиться об Элли, поставить крест на афере и поскорее убраться из Австралии.

— Что она имела в виду, когда сказала, что нужно «позаботиться об Элли»?

— Убить ее.

— Каким образом?

— Сабрина договорилась с Мартином, что лучше всего будет сделать вид, как будто он вместе с Элли вышел в море на «Абракадабре», где произошла трагическая катастрофа. Таким образом, когда яхта не вернется, будет организована поисково-спасательная операция, но не возникнет никаких подозрений в убийстве. «Крессуэлл-Смиты» будут очередной супружеской парой, бесследно пропавшей среди морских просторов. Мартин должен был срочно приобрести автомобиль с прицепом для яхты и перегнать его из Сиднея в Агнес-Бэзин. Там Сабрина встретит его и подвезет в аэропорт Моруи, где он заберет свой грузовой пикап и приедет домой на Бонни-Ривер, где изобразит преждевременное возвращение из Сиднея. По ее словам, не было никакой возможности заставить Элли снова подняться на борт яхты, поэтому Мартин должен был одурманить ее — дать ей достаточно большую дозу гипнодорма и гидроксибутирата, чтобы она больше не очнулась. Затем я должен был встретиться с ней в гараже перед рассветом. Она оставила дверь открытой и сказала Мартину, что я ее старый знакомый, готовый тайком сделать что угодно за нужную цену. Она заранее передала мне бейсболку, ветровку и парик, когда мы встретились возле «Пагго». Она забрала вещи из гаража. План состоял в том, чтобы пораньше выйти из дома, и тогда люди увидят то, что они ожидают увидеть: Элли и Мартина Крессуэлл-Смитов, выходящих в море. Как видите, у меня худощавое телосложение. В парике я мог сойти за Элли, особенно на расстоянии.