Он покачал головой.

Солли принесла еду, и все замолчали. Она посмотрела на них, как будто что-то почувствовала.

– Все в порядке?

– Все хорошо, – с деланой улыбкой отозвался Эш.

– Зовите, если что понадобится. – Солли взглянула на записную книжку и маркеры на столе, но ничего не сказала.

Ребекка потянулась за кофе и отпила глоток. Эш принялся за свой завтрак, но она явно хотела закончить, пока свидетель давал показания.

– Почему ты не позвал на помощь, Рикки?

– Я был слишком испуган. Он… ваш отец… уже умер. Это точно. А меня уже сажали раньше. Я не мог… я…

Она кивнула:

– Все понятно. Эш объяснил мне твое положение дел.

Плечи Рикки облегченно поникли, глаза наполнились слезами. Явно смущенный, он быстро смахнул их. У Ребекки сложилось впечатление, что Рикки Саймон никогда не плакал, во всяком случае перед другими людьми. Ему было очень тяжело.

– Ты отлично справляешься Рикки, – заверила она. – Спасибо тебе.

Он сглотнул и потер невидимую точку на столе.

Ребекка разложила перед Рикки цветные маркеры и листы белой бумаги.

– Пусть красный маркер будет оранжевым, – сказала она. – Ты можешь изобразить рисунок на шлеме и раскраску на снегоходе?

Рикки закусил губу и взял черный маркер. Ребекка и Эш ели, наблюдая за быстрыми движениями его рук. Потом обменялись взглядами. Парень рисовал очень хорошо; у него явно был талант к этому.

Рикки подтолкнул к Ребекке законченную работу.

Похожий на тарантула паук с острыми жвалами на фоне паутины украшал оранжевый шлем. Такой же рисунок был и на капоте снегохода.

– Хорошо, Рикки, очень хорошо. Ты много рисуешь?

Рикки покачал головой.

– А следовало бы.

Он вдруг смутился.

– Это Патти любит рисовать, – прошептал он. – Мой отец был настоящим мастером: он рисовал для меня комиксы, когда я был маленьким. До того как его не стало.

Эш отодвинул пустую тарелку и взялся за кофе.

– А та машина, которая следила за тобой, когда ты ехал на ранчо Броукен-Бар за Тори… она была похожа на эту? – Эш кивком указал на рисунок.

– Не могу сказать. Я видел лишь проблески фар за деревьями.

Ребекка вложила рисунок Рикки в свой блокнот, застегнула обложку и убрала блокнот и маркеры в свою сумку.

– Что будет теперь? – спросил Рикки.

– Я собираюсь связаться со следователями из отдела убийств в Ванкувере, – сказала Ребекка. – В полиции есть специальное подразделение, которое занимается расследованием убийств в других административных районах. Наверное, они заведут дело, для начала пошлют сюда кого-нибудь из следователей, а потом приедет следственная группа, но это зависит от результатов. – Она посмотрела ему в глаза. – Только ты должен помалкивать об этом, ясно?

Рикки кивнул.

– От вас с Тори понадобится полное сотрудничество со следствием. По закону, они должны допрашивать тебя в присутствии родителей или опекуна. Твоя мать…

– Я хочу, чтобы это был Эш.

Она взглянула на Эша.

– Мы попробуем организовать это. Тебе и Эшу будет полезно побеседовать с адвокатом. И запомни: тот факт, что ты находился в сарае, не грозит тебе неприятностями, не в данном случае. Главное, что это поможет следствию. Это поможет раскрыть убийство моего отца.

Итак, теперь предстояло официальное расследование убийства. Она позвонит в Ванкувер, когда подтвердит историю свидетельницы Уны Феррис из Кэш-Крик, чем собиралась заняться сразу же после оформления заявления об аварии и бегстве с места происшествия у Бака Джонстона.

– А теперь мы все отправимся в полицейский участок и сообщим о происшествии, – сказала Ребекка.

Рикки заметно напрягся.

– Все будет хорошо, Рикки. Ты просто расскажешь обстоятельства инцидента. Пока что нет никаких доказательств, что он был связан с пожаром или со стрельбой.

Ребекка пристально наблюдала за Баком, выискивая любые признаки и намеки на то, что он уже знал об инциденте. Но Бак оставался сдержанным и деловитым, сидя за металлическим столом и записывая показания Рикки и Эша.

Когда они закончили, Бак закрыл свой блокнот и сказал:

– Спасибо, что пришли. Я разберусь с этим. Наверное, какие-то парни спьяну накуролесили и решили убраться подальше, когда увидели приближение другого автомобиля.

– Это все равно преступление, – сказал Эш. – Вождение в пьяном виде и бегство с места происшествия.

– Да. Я же сказал, нужно разобраться с этим. – Бак посмотрел на часы и встал. – Пьяные балбесы на здоровенном автомобиле с передней защитной дугой? Может быть, им показалось, что они сбили оленя? Лишь немногие водители проезжают там в это время года, особенно в темноте.

– Вот именно, – сказала Ребекка, тоже поднимаясь на ноги. Эш и Рикки последовали ее примеру; металлические ножки стульев заскребли по полу.

Бак покосился на Эша:

– А что вы сами там делали, ребята, в такой поздний час?

– А какое отношение это имеет к дорожному происшествию? – мрачно отозвался Эш. Напряжение между ними почувствовал даже Рикки, который отступил к двери. – Это вторжение на мою землю, – добавил Эш.

– На неиспользуемую землю. – Бак подошел к двери кабинета и распахнул ее перед ними. – Я дам вам знать, если что-то выясню.

Эш и Рикки пошли по коридору, но Ребекка задержалась.

– Бак, на чем ты ездишь, когда не пользуешься служебным автомобилем?

Бак сердито сверкнул глазами. Она чувствовала энергию, пульсировавшую в его теле. Бак был раздражен: его отношения с Эшем Хогеном никогда не были особенно теплыми. Это можно было понять с учетом его былого увлечения Уитни Ганьон и рассказа Эша о том, как молодой Бакки наблюдал за их совокуплением в амбаре. Бак помнил, что Эш видел, как он смотрел и мастурбировал. Темная память о том вечере связывала их обоих негласным обетом молчания.

«Ох уж эти взаимные секреты, которые мы храним ради личной выгоды», – подумала Ребекка, глядя в ясные зелено-голубые глаза Бака Джонстона.

– У меня пикап «форд F-350», – буркнул он. – Как и у половины мужиков в этом городе. Другая половина водит «дженерал моторс», «додж» или «сильверадо».

– У тебя автомобиль черного цвета?

Он прищурился.

– На что ты намекаешь, Бекка?

– Это он был припаркован на стоянке рядом с «сильверадо» моего отца, когда я в первый раз приехала к тебе и забрала отцовский автомобиль?

Молчание.

Красно-белый флаг с кленовым листом хлопал за окном на ветру, чистый и яркий на фоне светло-голубого неба, как это было и во времена ее отца.

– Это охраняемая общественная стоянка, – сказал Бак, проследивший за ее взглядом. – Ею пользуются работники муниципалитета и пожарные. И да, в тот день я приехал на работу на своем «форде».

В ее сознании возник образ автомобиля, стоявшего рядом со старым «сильверадо»: новенький черный «форд F-350» с блестящей хромированной решеткой, защитными дугами, гидроусилителем руля и другими аксессуарами, включая наклейку на заднем стекле с изображением оскаленной волчьей головы.

Судя по описанию Эша, Тори видела точно такую же наклейку на автомобиле, который столкнул с дороги ее и Рикки.

– Эта наклейка с волком на заднем стекле твоего автомобиля… что она означает? – спросила Ребекка.

Глаза Бака блеснули.

– Охотничий клуб «Волчья стая».

– Где его штаб-квартира?

Он снова недобро прищурился.

– Нигде. Мы просто встречаемся для охоты. У нас есть онлайн-группа, и мы общаемся по электронной почте. А в чем дело?

– Кто состоит в клубе?

Он уперся в нее тяжелым взглядом.

– Некоторые люди оберегают свою личную жизнь. Я не вправе говорить об этом.

– Но должен быть главный контактный адрес.

– Можешь поискать. А теперь прошу прощения. – Бак снова посмотрел на часы. – Мне скоро нужно проводить презентацию для городского совета.

– Сегодня твоего автомобиля нет на стоянке, – заметила она, выходя из кабинета.