Энджи промолчала.

– Насколько я знаю, если клиент обречен, то это покушение на убийство, и отдел…

– Расследование ведем мы, – отрезала Энджи. – Врач не сказала, что пациентка не выживет, она лишь предупредила, что все решится в ближайшие сутки.

Лифт зажужжал и, вздрогнув, остановился.

– Это дело мы в убойный не отдадим, – добавила Энджи.

Хольгерсен на секунду поднял на нее глаза:

– Почему у меня ощущение, что работа с тобой не окажется синекурой?

Белая вспышка света, в которой снежные хлопья показались серебристыми, ослепила детективов на выходе из больницы. За ней последовала новая.

– Черт, – сказал Хольгерсен, прикрывая глаза ладонью. Из тени с большим фотоаппаратом в руках выскочила миниатюрная женщина в огромном дождевике. – Опять эта питбулиха из таблоида…

– Детективы! – запыхавшись, сказала репортерша. Ее щеки были розовыми от холода, лицо под козырьком черной шапки – мокрым. – Мерри Уинстон, криминальный репортер «Сити Сан»…

– Что вам нужно? – перебил Хольгерсен.

Она навела на него камеру и щелкнула снова.

– Господи, – вздохнул Хольгерсен, оттолкнув фотообъектив буквально от лица. – Такие, как вы, когда-нибудь спят?

– В Сент-Джуд находится девушка, ставшая жертвой жестокого изнасилования. Ее нашли ночью на кладбище Росс Бей. Какие подробности вы можете сообщить?

Энджи и Хольгерсен переглянулись.

– Вы что, в три утра в воскресенье слушаете полицейскую волну? – поинтересовался Хольгерсен. – Личной жизни вообще нет, что ли?

– А я проезжала мимо Росс Бей и увидела «Скорую», врачей и девушку. Затем приехала патрульная машина, и двое полицейских долго говорили с экскурсионной группой, которой подавай призраков… Я сделала фотографии, я точно знаю – жертву привезли в эту больницу, а теперь приезжаете вы – отдел сексуальных преступлений. Вы уже установили ее личность? Сколько ей лет? Что произошло? Преступник все еще на свободе? Другие девушки тоже в опасности?

Энджи испепелила ее взглядом и пошла к своей машине.

– В каком она состоянии? – кричала сзади репортерша. – Она жива, раз ею занимались врачи? Что она делала на кладбище? У вас есть подозреваемые? Что говорит новый мэр, как очередное изнасилование вяжется с обещанным закручиванием гаек?

Энджи дошла до своей «краун вик» и открыла замок, пискнув пультом.

Мерри Уинстон нагнала детективов, тараторя:

– Слушайте, я все равно буду писать на том материале, что у меня есть, поэтому…

Энджи обернулась. Репортерша замолчала и попятилась.

– Придержите свои снимки, – тихо сказала Энджи прямо ей в лицо. – Не спешите со статьей. Тогда мы… дадим вам эксклюзив.

– Надолго придержать?

– Хотя бы пока мы не сообщим родственникам.

– Значит, вы все-таки установили ее личность?

– Да, – солгала Энджи.

– Это Аннелиза Йенсен, студентка, пропавшая две недели назад?

– Хольгерсен, ты едешь? – Сев за руль, Энджи громко захлопнула дверь и стянула мокрую шапочку. Хольгерсен, чертыхнувшись, опустился на пассажирское сиденье.

– Чертова кукла, бежит впереди паровоза… Думаешь, она обождет со статьей?

– Нет. – Энджи завела мотор и выехала со стоянки.

– Наша «Джейн Доу» совершенно не подходит под описание Аннелизы Йенсен, это ты могла смело сказать.

– Я не общаюсь с прессой.

– Ты же только что пообещала эксклюзив!

– Чтобы она заткнулась, черт бы ее побрал!

Хольгерсен выругался и уронил голову на подголовник. Дворники скрипели. Спустя несколько минут он вдруг сказал:

– А она довольно красивая со своими черными «колючками» и бледной кожей. Если бы не скверные зубы…

– А ты откуда знаешь про волосы колючками? Она же в шапке!

– Не первый раз ее вижу.

– Вот не знала, что ты предпочитаешь подобных женщин, Хольгерсен.

– О-о, Паллорино становится любопытной!

Раздражение заставило Энджи стиснуть руль.

– Кто-то слил ей информацию. Сама она не могла столько разнюхать.

– Это не я! Ты же слышала, она сидела на полицейской радиоволне!

– Да нет, это ты сказал, что она слушала радиопереговоры наших…

Святая Мария, Матерь Божья, молись за нас, грешных, сейчас и в час смерти нашей, аминь.

Одна из патрульных принесла Энджи кофе из соседнего «Севен Элевен»:

– Со сливками и без сахара.

Энджи рассеянно отхлебнула, силясь уяснить, как и что здесь произошло вчера вечером. Брезжил рассвет. Было очень холодно, небо затянуло тучами. С моря наползал туман, окутывая узловатые кладбищенские деревья. Все входы были перекрыты желтой полицейской лентой, трепетавшей на ледяном ветру.

Кладбище Росс Бей, основанное в конце девятнадцатого века, отличалось старейшим в Британской Колумбии ландшафтным дизайном формального стиля. Энджи знала это от отца: Джозеф Паллорино считал Росс Бей превосходным образцом некрополя Викторианской эпохи с широкими, плавно изогнутыми дорожками, редкой флорой и великолепными изваяниями из мрамора, гранита и песчаника, охраняющими покой усопших.

Энджи заказала переносную палатку, которую разбили вплотную к кладбищенской стене с внешней стороны. Там разместятся эксперты-криминалисты со своим оборудованием.

Еще, по ее распоряжению, в соответствии с протоколом о сохранности вещдоков, организовали охраняемый участок для складирования и хранения любых находок, если таковые окажутся. Энджи, назначенная главным следователем по делу «кладбищенской девушки», торопилась как на пожар: дело, как справедливо заметил Хольгерсен, грозило вот-вот перейти в разряд убийств, и тогда придется приложить колоссальные усилия, чтобы расследование не передали в убойный отдел.

Она уже позвонила домой своему боссу, начальнику отдела по борьбе с сексуальными преступлениями сержанту полиции Мэтью Веддеру. Он одобрил ее просьбу о сверхурочной работе (при необходимости) и разрешил привлечь столько рядового состава, сколько понадобится, предупредив, что по возвращении в управление Энджи должна будет сдать подробный отчет.

Она уже отправила патрульных по району со списком вопросов. Большинство магазинов в торговом комплексе напротив были еще закрыты, но через пару часов и туда наведаются полицейские: кто-то из задержавшихся вчера продавцов мог обратить внимание на странное поведение прохожего, незнакомую машину, человека с тяжелой ношей или слышал женские крики. Одного патрульного Энджи отправила в «Севен Элевен» изымать данные наружного видеонаблюдения: она заметила на магазине камеру – не исключено, что на запись попало происходившее на кладбище.

Хольгерсен разговаривал по телефону с больницей насчет состояния неизвестной. Нажав отбой, он повернулся к Энджи:

– Не особо. В сознание не приходила, жизненные показатели продолжают ухудшаться.

Черт бы все побрал, меньше всего нужно, чтобы неизвестная девчонка умерла так скоро! Пусть это случится не раньше, чем Энджи толком запустит когти в расследование!

– Личность выяснить не удалось?

– Не-а. Из разыскиваемых никто не подошел, новых заявлений о пропавших тоже не поступало. Отпечатки и ДНК бесполезны, если она не совершала правонарушений. С зубной картой та же история – не с чем сравнивать.

– Ничего, еще рано, – не сдавалась Энджи. – Ее еще не хватились. Вот откроются школы, начнется день, кто-нибудь нам, глядишь, и позвонит.

– Или выйдет «Сити Сан» со статьей о нашей искромсанной коматознице на первой полосе.

Энджи недобро покосилась на него и поглядела на часы. Нужно было торопиться. К ним подошел один из экспертов:

– Мы выяснили, как он попал на кладбище! Пройдете посмотрите?

– Давайте. – Она сунула патрульному недопитый кофе, натянула сапоги-бахилы и подняла воротник от холодного ветра. Они вышли из-под крыши временного навеса и вместе с Хольгерсеном пошли прямо в пасть холодному соленому ветру. Энджи порадовалась, что живет в центре города и успела заехать домой переодеться и наскоро смыть макияж.