Гейб попытался представить себе Старого Ворона: вот старика голым вытаскивают из палатки, а затем, приставив к спине ружье, гонят по тропе. Его желудок болезненно сжался. Он все еще отказывался верить, что это дело рук Лесовика.

В конце концов, Том сказал, что все улики указывают на то, что Стайгер утонул. Гейба просто преследовали воспоминания. Он был захвачен собственным гневом. Ему нужно оставаться сосредоточенным, иначе он упустит что-то важное.

Но он так и не смог подавить темный и мрачный шепоток в своей душе.

Как вдруг он увидел их.

Из небольшого камня у края тропы торчали три черных пера. Гейб застыл на месте и впился в них взглядом. Его одновременно бросило и в жар, и в холод.

Хлоп. Хлоп. Хлоп.

Унылый звук хлопающей при порыве ветра по вигваму коровьей кожи действовал на нервы.

— Что это? — хрипло спросил он, указывая ружьем на перья. Сильвер недоуменно посмотрела на него.

— Вороньи перья, — ответила она. — Ничего особенного. У птиц линька.

Присев на корточки, он поднял одно перо и осмотрел его.

— Гейб, — тихо спросила Сильвер. — В чем дело?

Он сглотнул. Сказать ей про перо ворона в ее кладовой? И что служебные телефоны тоже пропали?

Она была гражданским лицом, он — полицейским. Это было убийство. Но, похоже, правила здесь не действуют. Ничто не действует. Она же в данный момент, по сути, была детективом, следователем… правда, в этаком нецивилизованном стиле.

Он достал из кармана второе перо.

— Я нашел это в вашей кладовой, где обычно хранятся ваши спутниковые телефоны.

Она взяла у него перья и, нахмурившись, сравнила их.

— Все эти перья были выщипаны, — сказала она. — Вырваны из живой птицы. Это не обычная линька, Гейб, их базальные оболочки все еще на них.

Он поднялся на ноги. Сердце забилось сильнее.

— И что это значит?

— Это может быть признаком хищника. Нет ничего необычного в том, чтобы найти здесь перья, вырванные из птичьей тушки. Но…

— Но довольно необычно найти такое перо в вашей кладовой?

Сильвер в упор посмотрела на него, и в ее глазах промелькнуло что-то непонятное. Она кивнула.

Кровь в его венах заледенела, разум отчаянно сопротивлялся, пытаясь принять то, что говорили ему эти знаки.

Он вспомнил красный самолетик, хаотично описывающий круги в небе на фоне зазубренного гранитного хребта.

Если Курц Стайгер прилетел в Блэк-Эрроу-Фоллз, это могло означать только одно: он прилетел за Гейбом. Прилетел, чтобы завершить начатое.

И если он убил Старого Ворона, это означало, что Сильвер теперь тоже эмоционально вовлечена. Входило ли это изначально в намерения Стайгера — взбудоражить чувства женщины-следопыта, талантливого охотника?

Гейб подумал о сложных и садистских играх разума, в которые любил играть Стайгер, о, казалось бы, невыполнимых задачах, которые тот ставил перед собой, о том, как ему нравилось измываться над парочками. О том, с каким удовольствием он мучил Джию, а затем дал об этом знать ему, Гейбу.

Неужели он теперь хочет увидеть, как Гейб не сможет защитить другую женщину? Должны ли они с Сильвер против своей воли принять участие в его новой, извращенной игре?

Если Стайгер узнал про дружбу Сильвер со Старым Вороном, это означало, что он уже мог какое-то время наблюдать за ней. Как он наблюдал за ним и Джией в Уильямс-Лейке.

Гейб тихонько выругался себе под нос. Если Сильвер попала под прицел Стайгера, то это целиком и полностью его вина.

Это он привел за собой в Блэк-Эрроу-Фоллз этого монстра.

Гейб стиснул зубы.

— Покажите мне его тело, Сильвер, — процедил он. Ее нужно увести отсюда. Причем как можно скорее.

Сильвер сняла ветки, которыми она прикрыла труп своего старого наставника. При виде изуродованного тела желудок Гейба моментально скрутило. Он поднял взгляд на Сильвер. Она вся была напряжена, ее лицо как будто окаменело.

Она посмотрела Гейбу прямо в глаза. Он тотчас ощутил всю силу ее гнева, ее жажду отмщения. Нет, эта женщина не предавалась скорби… она полыхала яростью. Гейб знал, сколько энергии нужно, чтобы скрыть боль за такой яростью. Он сам мучился этим больше года.

В его груди внезапно вспыхнуло горько-сладкое желание заключить ее в объятия, крепко прижать к себе. Ему нужно было установить с ней контакт на каком-то базовом уровне. Дать ей знать, что он понимает ее, причем даже больше, чем она могла себе это представить. Не успев даже что-то объяснить, он прижал ладонь к ее щеке, не давая ей отвернуться. Ее кожа была бархатистой и прохладной.

— Мне жаль, — сказал он. — Мне очень жаль, Сильвер.

Она сглотнула, отодвинулась от его прикосновения и поспешила опустить глаза.

— Видите? — Она указала на ровный, острый порез на шее жертвы. Затем медленно подняла голову и встретилась с ним взглядом. — Гризли не пользуются ножами, сержант.

Зато им пользовался Курц Стайгер.

— Волосы, — тихо сказала она, — они были зажаты вот в этой руке. Старый Ворон хотел оставить нам подсказку. Он… он знал, что я буду искать его и найду.

Или же это знал Стайгер.

Если это работа Лесовика, то все зацепки были оставлены намеренно. От следов полицейских ботинок до волос и вороньих перьев в качестве визитной карточки — Стайгер был любитель играть в такие игры. А также любил поизмываться над полицией. Это до последней буквы соответствовало его психологическому профилю.

Темнело. Небо приобретало бронзово-серый оттенок, воздух становился холоднее. Гейб вынул фонарик и направил луч света на кулак Старого Ворона, сжатый в мертвой хватке. Руки старейшины были морщинистыми и грубыми, ногти изломанные, окровавленные. Он отважно боролся за свою жизнь.

Гейб щелкнул фотоаппаратом. Вспышка на миг гротескно высветила изуродованное тело.

Метод убийства также был классическим методом Стайгера.

Лесовик любил низвести человека до его самых низменных инстинктов. Он считал, что если загнать жертву в угол и отобрать у нее все, то человек превратится в животное. Это придавало Стайгеру силу, наполняло садистским восторгом. Сначала ему нужно было слой за слоем снять с жертвы все человеческое. Один из способов добиться этого — заставить жертву снять одежду. Гейб еле слышно выругался.

— Я должен вызвать сюда команду криминалистов, — сказал он, думая о пропавших спутниковых телефонах. Вот что сейчас ему бы пригодилось.

Воспоминания о том, как он оказался отрезан от мира в Уильямс-Лейке, не имея возможности вызвать помощь, внезапно вызвали ощущение тугой петли на шее.

— У нас уже к утру тут может быть команда из Уайтхорса, — сказал он. — Если я на обратном пути смогу связаться по радио с Донованом, я прикажу ему сообщить властям о случившемся.

— К утру от Старого Ворона ничего не останется, Гейб, — прошептала она. — Гризли вернется. Как и остальные звери из гильдии падальщиков. Лисы, койоты, росомахи… сегодня вечером они подчистят все, что осталось. Переработчики биоотходов. Вот почему мне нужно было, чтобы вы пришли сюда как можно быстрее.

Гейб замер. Луч его фонарика высветил в грязи рядом с телом след огромной лапы.

— Это след того самого гризли, который это сделал?

— Это передняя левая лапа медведицы, которую я выслеживала ранее. Видите след от сломанного когтя?

Он вопросительно посмотрел на нее.

— Это та самая медведица, что напала на охотника?

Сильвер прищурилась.

— Она не убийца, Гейб. Это не ее вина. Вы видели ту ножевую рану. Вот от чего умер Старый Ворон. Медведица пришла потом. Видите, ее отпечатки поверх человеческих следов? Вон и там тоже.

Он направил луч фонарика туда, куда она указывала. Она была права.

— Тогда нам нужно найти способ транспортировать его, — сказал он. — Мы должны сохранить как можно больше улик.

Она явно смутилась, ее взгляд стал каким-то затравленным, почти испуганным. На него тотчас накатилась очередная волна дурного предчувствия. Пульс участился.