– Все будет нормально, – заверила она. – Вы привыкнете. – Она указала на стул: – Присаживайтесь.

Энджи уселась, и Пеппер начала открывать аккаунты полиции Виктории в разных социальных сетях.

– Помимо этого, вы будете работать в тесном контакте с двумя пресс-секретарями управления. Развитие технологий и регулярные выпуски новостей устранили необходимость в ежедневных пресс-конференциях, но в наш отдел поступают сотни звонков из местных, национальных и международных СМИ с просьбами об интервью или запросами на подтверждение информации. Вы будете соответственно перенаправлять эти запросы…

Внимание Энджи привлекло движение за окном.

Мэддокс и Хольгерсен, выйдя из управления, быстро шли к «Импале».

Паллорино обдало изнутри горячей волной. Она пыталась сосредоточиться на объяснениях беременной Пеппер, но могла думать только о ночной встрече с Мэддоксом. Ее захлестнуло раскаянье: для чего она хотела обидеть его побольнее? Нужно найти способ все исправить. Проводив глазами отъехавшую «Импалу», Энджи решила найти Мэддокса после работы и вместе поужинать.

– …и на нашем отделе лежит подготовка печатного издания «Больше, чем верность долгу», которое играет важную роль в профилактике преступлений. В «Твиттере» я выяснила, что в принципе общественность делится на два лагеря – одни поддерживают полицию, а другие нас недолюбливают. Я говорю о тех, кто не выносит органы правопорядка и трубит об этом в социальных сетях, – Пеппер взглянула на Энджи: – Так вот, этих троллей ничем не переубедить…

Вежливость и корректность. Первая заповедь соцсетей.

Энджи покосилась на циферблат. Еще каких-то семь часов, и она сможет откланяться, встретиться с Мэддоксом или поехать домой и начать наконец знакомиться с материалами расследования Войта.

В половине пятого Энджи, на минуту оставшись в пустом кабинете, достала мобильный и набрала Мэддокса. Настроение сразу улучшилось, когда в трубке послышался его голос.

– Слушай, – начала она, – я тут подумала…

– Эндж, можно я тебе перезвоню? Я…

– Только два слова. Хочешь, поужинаем сегодня? Вместо вчерашнего вечера?

– Я не смогу, у меня встреча с Джинн. Я ей обещал…

– Ладно, тогда у меня тоже дела, – Энджи нажала отбой и посидела за столом с телефоном в руке. В ней бурлил странный коктейль эмоций. Черт бы все побрал… Она убрала мобильный в карман на ремне, который теперь носила вместо кобуры.

«Зря я ему позвонила. Я же знала, что он занят».

Энджи вернулась к своему блогу, твердо решив добить его до конца рабочего дня – за несколько минут.

– Детектив Паллорино?

В дверях стояла одна из секретарш управления – мощные груди, начес а-ля восьмидесятые, выбеленные пергидролем волосы. Энджи про себя называла ее Мэрилин.

– Вас хочет видеть сотрудник королевской канадской полиции, мэм, – сообщила секретарша. – С ним кто-то из коронерской службы в Барнаби.

Энджи нахмурилась, но поднялась с места:

– Они объяснили, что им нужно?

– Нет. Ждут на ресепшене.

Энджи вышла за «Мэрилин» в дежурную часть. Через пуленепробиваемое стекло над стойкой она увидела мужчину лет тридцати пяти, сидевшего рядом с маленькой, похожей на мышку женщиной. Мужчина был в костюме, но на ремне под расстегнутым пиджаком был прикреплен полицейский значок. На коленях у него лежала папка. Подавив неясную тревогу, Энджи отперла боковую дверь и вышла к посетителям. Мужчина сразу встал.

– Констебль Шон Петриковски, отдел поиска пропавших, – представился он. – А это Кайра Транквада, коронерская служба Британской Колумбии.

Молодая женщина вышла вперед и протянула руку. На ее непромокаемой куртке был логотип коронерской службы.

– Я работаю в отделе идентификации и чрезвычайных ситуаций, – добавила она.

– А в чем дело? – машинально спросила Энджи, перебирая в уме последние дела, над которыми работала. Кто из ее подследственных заинтересовал этих двоих?

– Мы можем где-нибудь поговорить? – спросил Петриковски.

Энджи поколебалась:

– Идемте.

Она пропустила визитеров в длинный коридор и повела к допросной Б, куда вошла последней и плотно прикрыла дверь. Это был один из самых маленьких кабинетов – двустороннее зеркало скрывало тесную нишу для наблюдателей, стол придвинут к стене, рядом три стула. В дальнем углу под потолком скрытая камера и микрофон.

– Садитесь, – предложила Энджи и присела сама.

Транквада поставила сумку на пол и сняла куртку. Вешая ее на спинку стула, она пристально глядела на сапоги Энджи. Безотчетный трепет в груди усилился.

Гости сели. Петриковски положил папку на стол перед собой, покосился на двустороннее зеркало и кашлянул:

– Спрошу для официального подтверждения: вы являетесь Анджелой Паллорино, приемной дочерью Джозефа и Мириам Паллорино?

Эффект этих слов походил на удар кувалдой по темени. У Энджи кровь отхлынула от лица.

– Что случилось? – не выдержала она. – С матерью что-нибудь или с отцом?

– Значит, вы подтверждаете, что вы Анджела Паллорино?

– Да, да, я Анджела Паллорино! – раздраженно перебила Энджи. – Дочь Джозефа и Мириам Паллорино. Да, меня удочерили. Откуда вы это знаете и какое это имеет значение?

Петриковски с непроницаемым лицом открыл папку, где поверх документов лежала фотография, которую он положил перед Энджи.

У Паллорино занялось дыхание при виде грязной детской кроссовки, которую показывали в новостях. Той самой, которую выбросило на берег в Цавассене, – с желтовато-серым содержимым. К горлу поднялась тошнота вместе с беспричинным желанием бежать.

«Утекай, утекай! Беги, беги!»

– Вы узнаете эту кроссовку?

С забившимся сердцем Энджи медленно подняла глаза и посмотрела на «маунти», потом перевела взгляд на Транкваду.

«Я из отдела по идентификации и чрезвычайным ситуациям…»

– Похоже на обувь, которую я видела в новостях, – тщательно подбирая слова, ответила она.

– Ее нашли…

– Я знаю, где ее нашли, – отрезала Энджи. Тревога в ней росла. – Я же сказала, я смотрела новости!

Транквада сглотнула и смущенно двинулась на сиденье.

– А где-нибудь еще вы эту кроссовку видели? – спросил Петриковски. – Может, не сейчас, когда-нибудь давно?

– Что за бред вы несете?

Транквада нерешительно дотянулась до фотографии:

– Мы выделили образец ДНК из останков в этой кроссовке и неожиданно получили полное совпадение с человеком, который есть у нас в базе.

В ушах Энджи начался какой-то гул.

– ДНК совпадает с вашей, миз Паллорино, – сказал Петриковски. – Ткани идентичны.

Энджи не могла отвести глаз от кроссовки на фотографии. Маленький спасательный плот, контейнер для хранения, надежно защитивший содержимое от подводных падальщиков. Могла приплыть откуда угодно… Паллорино чувствовала себя как Алиса в кроличьей норе – все падала и падала, уносясь по спирали куда-то вниз, где все происходящее не имеет смысла. «Маунти» Петриковски с кислым лицом внимательно следил за ней. Транквада тоже не сводила взгляда.

Энджи подалась к столу, открыла рот, закрыла, снова открыла и сказала:

– Не поняла. – Она поглядела на Транкваду: – Как понимать – идентичная ДНК? Вы хотите сказать, что у меня была монозиготная сестра-близнец?

– Если у вас две ноги, то, скорее всего, да, – с готовностью ответила Транквада.

– Разумеется, две! – огрызнулась Энджи.

– Не исключено, что произошла ошибка или имело место случайное совпадение. Изредка у двух разных людей встречаются одинаковые профили ДНК, – обычно невыразительные глазки Транквады сверкали: ее живо интересовал такой редкий случай. Как профессионал, Энджи могла ее понять, но сейчас ее обуревали совершенно другие ощущения.

Транквада продолжала:

– Нами был проведен ПДРФ-анализ, широко применявшийся с восемьдесят шестого и до начала двухтысячных, но мы бы хотели заново взять у вас образец клеток и перепроверить данные. Я возьму соскоб с внутренней стороны щеки прямо сейчас, если вы не против.