– Джо, ты узнаешь эти ключи?

– Да. Да, это ее. У нас есть автобус «Фольксваген». Мы ехали на нем сюда через всю Канаду. Жили в нем по дороге, а однажды добрались через Штаты до самой Мексики, и…

Он задыхается от слез и теряет голос. Плачет молча.

Ру уходит за салфетками и бутылкой воды. Возвращается и дает их Джо. Он сморкается и с жадностью пьет. Когда он немного приходит в себя, Ру показывает ему еще одно фото.

– А этот брелок – узнаешь его?

Парень кивает.

– Он из таверны, где она работает. Ее… ее рисование не обеспечивает стабильный доход. В смысле, она продает свои работы, но это никогда не было основным источником дохода, а ей нужно зарабатывать деньги, пока она работает над особым проектом.

– Каким именно проектом?

Он оцепенело смотрит на фотографию брелока матери.

– Джо?

Он поднимает взгляд.

– Каким проектом, Джо?

– Я… Я не знаю. Книга. Документальная. Она не рассказывала о чем. Просто сказала, что это особый проект и, когда она закончит, нас ждет большой прорыв. Поэтому мы сюда и переехали. Как она сказала, для исследований – ей потребуется время для получения всех необходимых деталей.

– Когда вы переехали в Стори-Коув?

– Мы перебрались в Оа-Энд в последний день мая. До этого жили в квартире ближе к центру. Мы приехали на остров в начале марта.

– А где жили до этого?

– В городке Оквилл, под Торонто. Мама работала с телестудией, делала расследования и репортажи и писала для разных программ.

– Расследования?

– Да, в основном как тайный покупатель. Для одного из сериалов она посетила нескольких стоматологов и обнаружила, что некоторые стали навязывать ей пломбы и кучу дорогого лечения, а другие сказали – зубы в порядке. Один раз она помогла разоблачить финансового мошенника. А еще того, кто вымогал деньги на свиданиях, и того, кто обманывал пенсионеров. Иногда она работала в криминальных передачах… но искусства, рисование, карты таро – она говорит, они помогают ей справляться. Ее искусство – как терапия, ее отдушина. Она… в нем нуждается.

Он опускает голову и долго сидит молча. Ру чувствует многое другое. Чувствует измученную мать. И очень потерянного подростка.

– На пляже она, да? – очень тихо спрашивает он, не поднимая взгляда. – Это ее тело лежит под скалой. Моей мамы. Это моя мама.

– Джо, – отвечает Ру, – нам еще предстоит провести официальную экспертизу, но, похоже, да.

Он замирает. Долгое время молчит.

– Могу… могу я ее увидеть? Чтобы убедиться.

– Придется провести вскрытие. При внезапной смерти так положено по закону. Оно поможет определить, что с ней произошло. А потом да, ты сможешь увидеть тело. Для расследования понадобится научная идентификация – либо ДНК, либо стоматологические записи. Поэтому нам очень поможет, если ты дашь контакты врача или стоматолога твоей мамы. И еще мы хотели бы прийти к вам домой, осмотреться и забрать что-нибудь вроде расчески или зубной щетки с ДНК твоей мамы.

– Мама вроде не посещала здесь никаких докторов или стоматологов, но я знаю, где хранятся ее медицинские счета из дома.

– Это поможет. Тебе есть у кого остаться?

– Я… я не знаю. Может, у Коди, соседей напротив.

– Ладно, давай так – мы с напарником отвезем тебя обратно, ты разыщешь для нас медицинские контакты и покажешь дом – может, мы заметим что-нибудь необычное. И мы можем встретиться с Коди. Я дам тебе контакты кого-нибудь из службы помощи жертвам, они подскажут насчет социальных служб и любую другую информацию. Договорились?

Он кивает.

– Можешь перекинуть мне на телефон эту фотографию твоей мамы?

Джо отправляет Ру снимок.

– Спасибо. Я попрошу кого-нибудь побыть с тобой, а сама пойду распечатаю фото. Сейчас вернусь, ладно?

Он кивает.

Ру встает и уже подходит к двери, когда Джо говорит:

– Я слышал, ее нашел доктор Брэдли.

Ру замирает, взявшись за ручку.

– Ты знаешь доктора Брэдли?

– Ага. Он… Я вроде как встречаюсь с дочерью Брэдли, Фиби.

Фиби Брэдли впервые видит его в начале лета, когда учебный год почти закончился.

Деревья покрыты свежей зеленой листвой, и цветут сады. Стоит ясный день, полный надежд и теплого морского бриза, и она идет к остановке школьного автобуса. Поворачивает за угол, и ее внимание моментально приковывает незнакомый парень – а как может быть иначе?

Он высокий – выше большинства детей, толпящихся здесь этим теплым утром с рюкзаками и книгами. У него черные как смоль, блестящие волосы. Высокие, угловатые скулы. Спортивный, но явно не качок – производит впечатление отстраненного интеллектуала. Волосы коротко сбриты по бокам, но длиннее посередине, а челка почти закрывает глаза. Аккуратные, узкие бакенбарды. Серьга в одном ухе. Фиби – фанатка манги. Она так сильно увлекается мангой, аниме и сопутствующей им культурой, что начала учить японский и планирует пройти курс этого языка в следующем году. В любую свободную минуту она рисует мангу у себя на айпаде, на листах бумаги, в блокнотах… А он выглядит как идеальный, невероятно притягательный персонаж манги. Она влюбляется. С первого взгляда. И не может оторвать от него глаз.

– Кто он? – шепчет она однокласснице Фионе Коди. Коди живут с ними на одной улице, и мамы Фиби и Фи – хорошие подруги. Папа Фи тоже преподает в университете – Саймон Коди, профессор философии – и дружит с отцом Фиби. У них в районе не так много людей работает в университете. Академики с деньгами, или «родовым состоянием», как говорит ее отец. Говорит и смеется, потому что все знают: профессора зарабатывают преподаванием не слишком много денег. Большинство преподавательского состава живет в более богемном и чуть менее дорогом районе на севере или ближе к самому университету. Ее мама называет тот район «эклектичным».

Семьи Коди и Брэдли часто устраивают летом совместные барбекю. И в эти долгие, теплые ночи Саймон Коди и отец Фиби любят сидеть в саду у костра и часами разговаривать за выпивкой. А потом один или другой – смотря в чьем доме они находятся, – ковыляет домой, прощаясь, смеясь и разговаривая так громко, что Фиби уверена: вокруг просыпаются все соседи.

У Фи тоже есть младший брат. Джейкоб. Он куда менее раздражающий, чем Мэттью. Джейкоб и Мэттью не слишком хорошо ладят, но Мэттью не ладит с большинством детей своего возраста. Мэттью и Джейкоб ездят в начальную школу на другом автобусе.

Фи шепчет:

– Он только что переехал в дом напротив нашего.

– На нашу улицу? Оак-Энд?

– Да, – Фи смотрит на нового парня. – Дом с коттеджем и студией на заднем дворе.

– Дом американцев?

Они все называют его «домом американцев», потому что его владельцы из США и редко здесь появляются. Главный дом пустует большую часть времени, но владельцы сдают маленький садовый коттедж и смежную студию. Коттедж пустовал с тех пор, как у жившего там старика случился инсульт и ему пришлось переехать в специальный пансионат.

– Когда? – спрашивает Фиби. – Почему ты не рассказала?

– Они только переехали. Он и его мама.

– Без отца?

– Только они вдвоем. Мой папа помогал им заносить внутрь вещи, а мама отнесла хлеб из цуккини в качестве приветствия. Она художница или писательница, что-то такое.

Художница.

Это нравится Фиби.

Она смотрит на красивого новичка. Притягательного парня из манги. В своей голове она уже рисует его и добавляет на картину себя в качестве возлюбленной. Она «темная волшебная девочка» в готическом наряде – угрюмая противоположность «милой волшебной девочке». Она не плохой персонаж, ей просто нужно понимание и чтобы кто-то ее любил. Кто-то вроде него. Она представляет себя с черными как смоль волосами и с густой челкой на глазах. Нет. Чушь. Серебристо-лавандовые волосы. Боковой пробор. И кружевной черный короткий топ. Или… лучше… темно-розовые волосы. Да. Этот образ подходит лучше. И длинное пальто поверх топа, приталенное, расстегнутое и слегка расклешенное у ног. Ботинки – военные ботинки прямо до колен, с длинными шнурками. Полы пальто развеваются на ветру, когда она ходит или бегает. И перчатки без пальцев.