Дарш облизывает губы.

— Я подъехал к роще, где развели костер, с парой моих друзей, которые работают в городе. Мы отправились в моем автомобиле. Были на месте около восьми вечера. Я видел Лиину и пытался поговорить с ней, но она отвернулась от меня и затерялась в толпе.

— Вы видели ее с мужчиной? — спрашиваю я.

— Да, на короткий момент. На другой стороне в круге танцующей толпы. Но было темно, и она находилась в тени, сидела на бревне рядом с ним. Я не разобрал, кто это такой.

— Но это был «он»?

Дарш кивает.

— Так мне показалось. Высокий, в большой темной куртке. Черная шляпа и черный шарф, наполовину скрывавший его лицо. Перчатки. Было довольно холодно, и все носили теплую одежду. Но дело в том, что я был рад видеть ее с другим человеком. Рад, что она не собирается прилипнуть ко мне той ночью.

— И произвести дурное впечатление на окружающих, — замечает Люк.

Дарш гневно смотрит на него.

— Да, именно так. И я буду сожалеть об этом до конца моих дней, хорошо? Но там была Наталья, и я надеялся поближе познакомиться с ней. Поэтому я находился рядом с ней и ее друзьями и забыл о моей маленькой кузине. — Он удерживает взгляд Люка. — А теперь она мертва.

Люк спокойно смотрит на него. Время снова растягивается. Дует ветер, и капли дождя залетают под крышу. Становится все холоднее, и я начинаю дрожать.

— Кто такая Наталья? — наконец спрашивает Люк.

— Наталья Петрова, — говорю я. — Она из России, живет в общежитии со своей младшей сестрой Ниной, которая учится в классе Лиины.

Нина знакома с Мэдди. Сестры потеряли своих родителей в автокатастрофе год назад.

— Да, — говорит Дарш. — Нина работает в бакалейном магазине Чана в центре города и всегда присматривает за младшей сестрой. Ну как, мы закончили? Мне хочется попасть домой.

— Когда вы ушли от костра, Дарш? — спрашивает Люк.

— Сразу же после ракеты. Наталье на следующее утро нужно было рано выходить на работу. Я подвез ее и Нину до общежития, а потом поехал в греческую закусочную Ари, чтобы встретиться с Трипом Галлоуэем.

— Спасибо, Дарш, — говорю я. — И еще раз извините за дурные вести.

— Ну да, конечно. — Он встает со скамьи и уходит в дождливую тьму, не добавив ни слова. Мы глядим ему вслед.

Люк проверяет время.

— Нам нужно возвращаться в участок. Уже должны поступить копии страниц ее дневника. Хочешь, возьмем что-нибудь пожевать по пути?

Когда мы идем к автомобилю, я спрашиваю:

— Ты нашел место для жилья в городе?

Он кряхтит.

— Да. Мотель «Супер-эконом». — Он раскрывает свой блокнот и что-то пишет.

Я завожу автомобиль и задом выезжаю со стоянки. Его взгляд скользит по мне, и я чувствую, что мои щеки вспыхивают при мысли о том, где он будет спать после долгого рабочего дня.

Если такое понятие, как «рабочий день», существует при расследовании убийства.

Когда я наконец возвращаюсь домой после изучения копий вырванных из дневника страниц вместе с Люком и Такером, то первым делом вижу Джейка, который пьет пиво перед телевизором. Он смотрит хоккей, звук включен на полную громкость. Его ноги в носках водружены на кофейный столик, и я вижу рядом три пустые бутылки в дополнение к той, которую он держит в руке.

— Привет, — говорит он, не глядя на меня.

Я стряхиваю с плеч куртку.

— Кто играет?

— Что?

— Кто играет? — громко повторяю я.

— «Кэнакс» и «Ойлерс». — Он по-прежнему не смотрит на меня.

Я вешаю куртку. В кухонной раковине полно грязных тарелок. Я вижу лишь одну чистую тарелку и столовые приборы.

— Что вы ели на ужин?

Он оглядывается через плечо. Судя по налитому кровью лицу, он уже хорошо набрался.

— Остатки от вчерашнего, как ты и предложила, когда позвонила сюда.

— Только ты?

— Мэдс позвонила и сказала, что вернется поздно.

— Где она?

— У Бет. Она сказала что-то насчет работы над школьным проектом.

Он возвращается к игре, когда одна из команд забивает гол. Гикает, потрясает кулаком в воздухе и снова пьет из бутылки.

Меня окатывает волна раздражения.

Спасибо, что обо всем позаботился, милый. Да, у меня выдался тяжелый день. Спасибо, что спросил про аутопсию. Ты знаешь, как я беспокоилась насчет присутствия на вскрытии девушки того же возраста, что и наша дочь. Ее одноклассницы. О разговоре с ее родителями. Да, следствие по делу об изнасиловании, избиении и утоплении ребенка продвигается тяжело. Ты знаешь, как упорно я стараюсь доказать, что достойна занять место моего отца, что было его заветным желанием незадолго до смерти.

Но я сама отчасти виновата в равнодушии Джейка. Я помогала культивировать эту дистанцию между мною и Джейком, поскольку часто расследую дела, о которых не имею права говорить. Особенно в таком маленьком городе. Иногда после трудного дня мне тоже хочется посидеть и выпить, помолчать и подумать. Или посмотреть какое-нибудь тупое телешоу, чтобы тело и мозг могли расслабиться. Иногда — особенно если я устала — вес честолюбивых намерений моего отца по отношению ко мне кажется слишком тягостным, как будто он установил слишком высокую планку и я сражаюсь с воображаемым негодованием некоторых сотрудников нашего отдела.

Я открываю холодильник и беру бутылку белого вина. Наливаю бокал, делаю глубокий глоток, потом еще один. Теплота, разлитая в груди, приносит облегчение. Я наливаю новую порцию, убираю бутылку в холодильник и направляюсь к лестнице.

— Иду в ванную, — сообщаю с Джейку.

— Ага.

Еще один гол, очередные восторженные крики. Не знаю, что лучше: его безразличие или тайный роман, который он имел несколько месяцев назад. Мой муж говорит, что он перестал встречаться с «другой» женщиной, но успешно заменил этот грех пивом и телевизором и теперь как будто наказывает меня за восстановление супружеской верности.

Наверху я пользуюсь телефоном в спальне, чтобы позвонить Эйлин Гэллоуэй. Мать Бет работает менеджером по закупкам для больницы Твин-Холлс. Еще мы вместе катаемся на горных велосипедах. Пока я жду ответа Эйлин, отпиваю глоток вина.

— Привет, Эйлин, это Рэйчел. Мэдди у вас?

— Нет. Бет одна наверху, работает над проектом.

Я колеблюсь, но потом вспоминаю прощальный удар от Сары Чан.

Как насчет вашей дочери, Рэйчел? Она пришла домой в ту ночь?.. Или она тоже солгала вам?

— Послушай, Мэдди ночевала в твоем доме после гулянки у костра вечером в пятницу?

— Я… Бет сказала мне, что она ночевала у тебя дома.

— Ладно. Я… спасибо, просто мне было интересно.

— Рэйчел, это насчет… дела Лиины? Все нормально? Я так беспокоюсь. Это… Лиину убили? Или она упала и утонула, или еще что-то?

Я закрываю глаза и вижу плавающее тело. Волосы как черный бархат. Офелия в мутной воде. Потом Лиину переворачивают. Мгновенное потрясение при виде ее изуродованного лица. Я слышу тайное желание в вопросе Эйлин, ее стремление узнать, что все кое-как обошлось. Никто не хочет знать об убийце в нашем городке. Я тянусь к бокалу, делаю еще один большой глоток и говорю:

— Да, это подозрительная смерть. Мы привлекли сотрудника, который имеет опыт в расследовании убийств. Стараемся выяснить, кто это сделал. И еще… теперь я полагаю, что никто из детей не отправился домой после костра. Судя по мусору, который там остался, некоторые из них провели там всю ночь, но никто не говорит правду о том, где они были.

— Значит, она была убита?

— Идет активное следствие по уголовному делу об убийстве. И… Я просто не могу сказать больше.

Короткое молчание.

— Тебе нужна помощь, чтобы найти Мэдди? — спрашивает Эйлин.

— Наверное, она в библиотеке или где-то еще. Я подожду еще часок.

Мы обе знаем, что библиотека закрыта, поэтому я вешаю трубку. Во мне пульсирует беспокойство. Дождь тихо стучит в окно; судя по шелестящему звуку, к нему прибавился мокрый снег. Я допиваю вино и иду в комнату Мэдди.