Ему шестнадцать. Ей почти четырнадцать. И их отношения перешли на сложный, головокружительный, зыбкий этап. Это лето усложнилось поцелуем со вкусом соли и арбуза. Прикосновением его руки к голой груди.

На материке, за прибрежной дорогой, в квартале у леса стоит резиденция Броганов, классический, отделанный винилом двухэтажный дом, окруженный любовью и тщательной заботой. Ухоженная лужайка. Маленькие прелестные клумбы. Купальня для птиц во мхе и самодельные скворечники, висящие на огромном каштане, который дарит тень в жаркие летние дни, а еще веревочная лестница, ведущая в окно спальни на втором этаже.

С заднего двора пахнет дымом от барбекю. Отец Мэг, Джек Броган, пьет имбирное пиво из охлажденной в морозильнике кружки. Он следит за огнем, потягивает напиток, наслаждается сладким ароматом свежескошенной травы. В дальнем конце сада пускает водяные арки дождевальная машина. Это их последнее лето вместе. Буквально через неделю они с Тарой, матерью Мэг, повезут Шерри в Стэнфорд.

Тара Броган готовит булочки для бургеров. Она поглядывает в окно, услышав любой звук: шуршание шин, крики, смех… Тара начинает волноваться, куда пропали дочери. Они отправились в город смотреть новый фильм. Небо покрывается облаками, начинает накрапывать дождь. Внезапно налетает ветер, он дразнит, испытывает, кружится, приносит стену густого морского тумана, которая с мрачным весельем наползает с бухты и движется по улицам города и окраин. Капризы переменчивой прибрежной погоды.

Джек переносит барбекю под крышу. Становится темно. Дождь усиливается.

Тара берется за телефон. Сначала она звонит лучшей подруге Шерри, Эмме. Ее нет дома. Тара находит кого-то, кто был в кинотеатре. Никто не видел там Шерри и ее младшую сестру Мэган. Волнение перерастает в тревогу. В городке на побережье Орегона начинается шторм. Со стороны Шелтер-Хэд раздаются корабельные гудки. По радио передают, что ожидается его усиление.

Круг обзваниваемых расширяется, друзья звонят друзьям. От паники у Тары темнеет в глазах и белеет лицо. Приходят соседи. Включается чайник, наливается чай. Все говорят вполголоса, когда Джек Броган наконец звонит хорошему другу, шерифу Коваксу.

Ковакс немедленно высылает поисково-спасательный отряд. Они разрабатывают план поиска, но понятия не имеют, с чего начать. Лес? Город? Окрестности кинотеатра? Пляжи? Они живут посреди океана, вокруг целые мили дюн, а лес простирается до самых гор. И нет точки, где бы их «видели в последний раз».

Уже почти в полной темноте поступает звонок с причала Булла Саттона. Сын Саттона, Блейк, видел, как ранним вечером Мэг Броган взяла семейную лодку Броганов. И до сих пор не вернулась.

– Куда она направилась? В какую сторону? Ты видел? – допрашивает Джек Броган, спустившись к причалу, и трясет парня, схватив за воротник, пока дождь и ветер хлещут его по лицу. Его глаза безумны, слова жестоки, сердиты, полны отцовского страха. – Какого черта ты никому не сказал!

– Я не знал, что она пропала! Я работал, собирал крабов.

– В какую сторону она направилась?

– Туда. Через бухту, к косе, – показывает Блейк. – Я… Я не думал, что что-то не так. Мэг знает здешние воды…

– Черт подери, ей всего тринадцать!

Блейк не напоминает ее отцу, что на следующей неделе Мэг исполнится четырнадцать. Он не рассказывает Джеку Брогану, сколь сладки губы его дочери и как ему хочется заняться с ней тем, что он видит во снах.

– Разве ты не знал, что собирается шторм!

– Джек, – шериф Ковакс кладет широкую ладонь Брогану на плечо, – полегче. Дай я поговорю с Блейком.

Приезжает пожарная машина, «Скорая», фургон поисково-спасательной службы. Еще полиция. В шторме пульсируют сине-красные огни. Мужчины и женщины в тяжелом штормовом снаряжении собираются вокруг фургона. Загорается прожектор. В бухту выходит спасательная лодка.

Шериф отводит Блейка в сторону. Лицо большого полицейского побелело от волнения.

– Шерри была с ней?

– Нет.

– Она говорила с тобой перед отъездом?

Блейк сглатывает. Опускает взгляд. Его лицо тоже бледно, челюсть сведена, мускулы на руках и шее напряжены до предела. Он должен был что-то сделать, сообщить кому-то раньше, оставить туристов и отправиться на поиски самостоятельно…

Шериф мрачнеет и начинает хмуриться, в его голове возникают вопросы…

– Блейк, ты был последним, кто ее видел? Кто-нибудь видел, как она отходит с причала?

– Откуда я знаю, кто ее видел после меня? – огрызается Блейк. – Она взяла лодку и вела себя очень странно. Я спросил ее, куда она направляется, но она ответила, что это не мое дело…

– Она взяла наживку? Собиралась ловить крабов?

– Нет. Не похоже, чтобы она пошла за крабами. Она… Казалось, у нее была какая-то… Миссия. Она выглядела взволнованной. Двигалась быстро. Пошла через бухту, прямо к Санни-Бич.

– Тебе нравится дочка Броганов, верно, Блейк? Милая рыжая малышка. Ты хорошо ее знаешь. – Короткое молчание. Корабельный гудок. – Очень хорошо.

У Блейка Саттона загорается взгляд, он смотрит шерифу в глаза.

– Что вы имеете в виду?

– Ничего сынок, ничего. Просто пытаюсь понять, следует ли нам искать дочерей Брогана в двух разных местах или в одном.

Лучи фонарей танцуют в тумане над темной водой. Порывы ветра уносят крики. Булл Саттон быстро идет по трапу в тяжелых резиновых сапогах и зюйдвестке. Он залезает в свою лодку с большим мотором.

Шериф торопится к нему присоединиться. Заводится мотор. Загорается мощный прожектор, превращающий дождь в серебристое покрывало.

– Я с вами!

Блейк бежит по дорожке и качающемуся деревянному причалу за шерифом и отцом.

– Оставайся здесь. – Булл Саттон отвязывает веревки, и лодка движется назад, прочь от причала.

– За кого ты меня держишь?! За ребенка? Я ориентируюсь в этих водах, в этой бухте, в шторме лучше, чем половина из вас!

– Оставайся здесь, – кричит ему отец. – Здесь ты нужнее. Не выключай рацию. Ты должен быть на связи.

Блейк сжимает челюсть, стискивает кулаки. Он насквозь мокрый от дождя. Стонут гудки. Ветер колотит волнами о причал, слышен рев прибоя, бьющегося о скалы в устье бухты. Лодка его отца растворяется в темноте и тумане. В крови бьется адреналин, он вновь и вновь вспоминает Мэг, отплывающую в своей лодчонке, с босыми ногами и развевающимися на ветру волосами. Такая маленькая против целого мира.

Ты хорошо ее знаешь… Очень хорошо…

Блейк наблюдал, как Ной взбирается по песчаной тропе за домом, как подпрыгивает его маленький красный рюкзак, а светлые волосы ерошатся от ветра. Когда сын добрался до автодороги, он замешкался, но не посмотрел назад.

– До скорого, чемпион! – крикнул снизу Блейк, взяв инициативу в свои руки, пока его ребенок не исчез, не попрощавшись. – Не забудь, сегодня едешь домой на автобусе!

Ной повернулся, быстро махнул рукой и исчез за кустами, направляясь к остановке, чтобы дождаться автобуса вместе с другими детьми.

Блейк сунул руки в карманы. Он чувствовал какую-то странную пустоту, стоя в резиновых сапогах на мокрой траве. Утро было прохладным, но ветер стих, и небо очищалось. Через несколько минут на востоке взойдет солнце и подарит бухте немного тепла. Но все вокруг было мертво. Конец зимы всегда был самым неприятным временем года – кажется, что лето может никогда не наступить. Но у него много работы, если он хочет подготовить причал и кемпинг к потоку туристов. Еще он хотел сделать ремонт в кафе «Крэбби Джек» для большого весеннего открытия. Глубоко вздохнув, он отправился в офис, хрустя сапогами по гравию.

Кто бы мог подумать, что он, прямо как отец, будет управлять причалом один? Отец-одиночка. Хотя он так старался пойти другим путем, найти другой маршрут, словно пытаясь запутать следы для собственной судьбы.

Сосредоточиться на рутине. Заняться делами. Открыть причал. Даже зимой всегда находился какой-нибудь старый упрямый рыбак, который хотел ловить крабов. Скоро придет весна, а потом летние каникулы, высокий сезон. Возможно, его сыну все-таки понравится это занятие. Блейк представлял, как бы все могло быть – Ной помогал бы ему с кемпингом, и с лодками, и с туристами, и с более серьезными охотниками за крабами и моллюсками, и с рыбаками.