Я испускаю неземной крик, который исходит от кого-то еще, только не от меня. Хватаю ртом воздух, когда волна судорожных сокращений прокатывается по моему телу снаружи и внутри, стискивая его член. Он крепко прижимает меня к своему паху и удерживает, пока я распадаюсь на части вокруг него. Когда я вяло опускаюсь вперед, опустошенная после оргазма, он выходит из меня, переворачивает на спину, и я безвольно шлепаюсь на коврик с раскинутыми ногами и набухшей промежностью, которая продолжает пульсировать. Он смотрит мне в глаза. Звериная агрессия еще не покинула его лицо. Его волосы, рассыпанные по плечам, блестят в огненных отблесках, пульс бьется на шее под татуировкой. Он медленно проводит взглядом по моему телу.

Обнаженная Рэйчел была распростерта на полу перед ним. Это была реальность, а не сон. Реальность, полная теплой и пульсирующей жизни. Ее темные волосы спутанными волнами разлеглись вокруг лица, пока она глядела на него сияющими глазами. Ее щеки порозовели, кожа была бледно-золотистой в свете свечей. Ее темно-розовые соски по-прежнему были твердыми. Джеб медленно провел глазами по ее телу к треугольнику темных волос между ног, влажному и заманчивому. Ее бедра отливали кремовым цветом. Длинный хирургический шрам тянулся от паха к верхней части бедра. Еще один шрам опоясывал другое бедро. Он читал в газетах, что в результате горнолыжной аварии ее ногу едва не оторвало от туловища. Он содрогнулся от прилива чувств, которые мог описать только как любовь.

Она улыбалась ему медленной, соблазнительной улыбкой, которая приглашала его войти, поглощала годы разлуки и прочие ужасные вещи. Она потянулась, обхватила его за талию и развела колени, раскрываясь перед ним. Поле зрения Джеба моментально сузилось и взвилось алыми сполохами по краям, когда он опустился и медленно ввел свой член обратно. Она была горячей и напряженной, ее мышцы вибрировали. И когда он погрузился в нее, то почувствовал, что вернулся домой. Туда, где ему было самое место.

Она крепко обхватила его ногами, сцепив лодыжки над его задом, и подняла таз, отвечая ему ударом на удар, вращая бедрами, массируя его, усиливая мощность и частоту фрикций. Свирепость ее желания и интенсивность его удовольствия были ослепительными. У него болели ребра. Он чувствовал биение крови в ране на лбу. Но боль не имела значения; она была даже приятной. Он приветствовал боль и принимал ее реальность.

Джеб погружался глубже и еще глубже, пробивая ее до самого средоточия, куда он не мог дотянуться. Внезапно он кончил. Содрогнувшись, он излился в нее и рухнул в ее объятия. Они крепко обнимали друг друга, и в его глазах стояли слезы от невероятной боли и радости облегчения.

После Эми он ни разу не занимался любовью с женщиной. После девятнадцати лет. И тот случай не был приятным. Ничто не могло описать, что это означало для него сейчас. Иметь Рэйчел, обнимать ее – единственную женщину, которую он физически любил. И всегда хотел.

Пока он обнимал ее, она целовала его шею, слезы у него на глазах, отодвинула влажные волосы с его лба. Когда их взгляды встретились, что-то безмолвно проскользнуло между ними.

Наступил момент хрупкого равновесия. Он держал будущее в своих руках. Свои мечты. Она была открыта перед ним. Она хотела его. Это могло случиться, и это случилось. Но в то же время Джебу стало ясно, как много он может потерять.

Ставки взлетели до небес. Рэйчел. Его дочь. Его невиновность.

Дом.

Он едва мог дышать.

Джеб перекатился набок и стянул одеяло с дивана, чтобы накрыть себя и Рэйчел. Они молча лежали вместе с переплетенными пальцами, слушали, как потрескивают дрова, и смотрели на лунный свет за голыми древесными ветвями в оконном переплете. Даже внутри он ощущал гнетущую тишину и безмолвие, предвещавшее сильную бурю.

– О чем думаешь? – спросил он.

Она повернула лицо к нему и улыбнулась.

– Думаю, так могла бы спросить замужняя женщина.

Замужняя женщина.

– Я боюсь, – наконец сказала она. – Боюсь снова любить тебя. Теперь я не знаю, как прекратить это. Я тоже люблю Куинн. Я… все кажется таким хрупким.

Он наклонился и поцеловал ее.

– Ты веришь в судьбу, Рэйчел? – прошептал он у нее над губами. – Ты веришь, что все заранее вписано в ткань нашей вселенной и мы не можем изменить это?

Она посмотрела на стропила сарая.

– Не знаю, чему и верить.

– Может быть, так было предназначено для нас. Но предопределение было нарушено. Нужно найти способ вернуть все на свои места.

Она втянула воздух сквозь зубы.

– Я чувствую, что надвигается что-то плохое.

Джеб откинул волосы с ее лица. Ему тоже было страшно. То, что случилось, было всем для него. Он собирался и дальше ускорять развитие событий в Сноу-Крик, но надеялся, что разверзнутые трещины не поглотят их обоих.

Они еще долго лежали рядом, и Джеб тоже испытывал ощущение приближающегося зла. Сейчас они находились в самом центре урагана, и удары со всех сторон посыплются после того, как минует буря.

Куинн стояла на коленях на своей кровати в полной темноте и смотрела на лодочный сарай. Занавески были задернуты со стороны, выходившей на главный дом, но за ними трепетал свет, и она знала, что Рэйчел находится там. Вместе с ним. Ее переполняла странная ревность. Она так сильно тосковала по отцу и матери. Она тосковала по запаху мамы, по прикосновению прохладной руки к ее лбу, к ее утешительному голосу. По звуку ее смеха. Она тосковала по медвежьему кряхтению своего отца, когда он слушал ее рассказы о школе. Ей как будто снова засунули в горло жесткий носок, и ее глаза горели. Она нырнула в кровать и натянула на голову пуховое одеяло. Лежала там, свернувшись в тугой комок и отказываясь плакать. Сердиться было гораздо легче.

Ровная предрассветная серость распространилась по небу. Рэйчел заворочалась, потом вдруг села и потянулась к своей одежде за часами.

– Боже, только посмотри на время! – Она вскочила и взяла одну из теплых байковых рубашек, принесенных для него.

– Нам нужно скорее просмотреть новости – я не хочу, чтобы Куинн проснулась, когда меня не будет дома.

Она надела рубашку и торопливо застегнула пуговицы над обнаженной грудью.

Джеб оперся на локоть и улыбался, наблюдая за тем, как она ищет и натягивает кружевные трусы на свои длинные ноги. Он снова ощутил сладостное давление в паху. Она была самой привлекательной женщиной, какую он когда-либо видел.

Рэйчел опустилась на диван.

– Поехали.

Он присоединился к ней в просмотре последних новостных сводок CBC, CTV и Global Television. Рэйчел заметно напряглась, когда слушала клип своего спора с Адамом.

Она открыла сайт «Лидера», и они вместе прочитали, что написала Кэсс. В выносной цитате содержалась суть статьи.

«В эксклюзивном интервью для «Сноу-Крик Лидер» Джеб Каллен утверждает, что четверо мужчин, свидетельствовавшие против него в суде около десяти лет назад, дали ложные показания, это была попытка оговорить его и обвинить в изнасиловании и убийстве. Каллен обвиняет Харви Зинка, Леви Бэнрока, Клинта Рудигера и Люка Лефлера в лжесвидетельстве, потому что либо они что-то скрывали, либо защищали настоящего убийцу Мэрили Цукановой. Каллен вернулся в город, чтобы доказать это».

– Отличная работа, – сказала Рэйчел. Она раскрыла ветки комментариев на Twitter и Facebook. Контент получил вирусное распространение. Было много комментариев на сайтах CBC, CTV и Global Television. А также в газетах Sun и Province. Сотни комментариев, несколько лагерей. Ярость и ненависть, направленная на нее и Джеба, но и мощная поддержка со стороны общества гражданских свобод, групп защиты прав заключенных, Ванкуверского сообщества реабилитации и проекта «Невиновность». Встречались злобные комментарии в адрес гордских копов и полиции в целом. Другие призывали «лгунов и лжесвидетелей» выступить с покаянием и сказать правду. Но еще больше комментариев пришло от жен и членов семей тех людей, которые якобы избили Джеба и теперь требовали доказательств. Другие требовали справедливости для семьи Цукановых.