— Да, только я снова… как-то странно себя чувствую.

Он с беспокойством посмотрел на меня.

— Мы можем сразу же поехать домой.

— Нет. Нет, все нормально.

— Ты уверена?

— Разумеется.

Он положил ладонь мне на копчик и направил по тропе к тротуару. Рядом находилась общественная уборная с мозаичной фреской на стене. Возле нее был душ на открытом воздухе, где серферы мыли свои доски и гидрокостюмы. Внезапно я увидела коричневый седан, стоявший на дороге, и замерла на месте.

Водитель наблюдал за нами. Когда я посмотрела на него, он поднял окошко. Я нахмурилась. Мне было непонятно, почему этот автомобиль с самого начала привлек мое внимание. Возможно, из-за зловещего ощущения непрерывной слежки. Давным-давно я где-то читала, что наше тело может ощущать вещи, о которых даже не подозревает наш мозг. Вероятно, мое подсознание что-то подцепило.

Когда мы достигли конца пляжной дороги, я оглянулась. Темный седан выехал со стоянки и медленно покатился вслед за нами.

Я была настолько поглощена мыслями об автомобиле, следовавшем за нами, что споткнулась на неровной плитке тротуара.

— Ты в порядке? — снова спросил Мартин.

— Я бы предпочла, чтобы ты перестал спрашивать об этом, — отрезала я. — Судя по твоим словам, мне совсем плохо.

— Ты часто спотыкаешься, Эль.

— Это ничего не значит. Обычная невнимательность.

— Ты принимала ативан перед выходом из дома?

У меня потемнело в глазах.

— Элли! Мы договорились быть откровенными, помнишь?

— Я… мне нужно было что-то принять после… после этого паука, после твоих окровавленных рук. У меня началась паника. Мне нужно было как-то успокоиться.

— Сейчас у тебя с собой есть таблетки?

Чувство вины подкатило к горлу.

— Нет, — солгала я. — Теперь со мной все будет в порядке, я же сказала. Просто… отвыкание — это нелегкое дело. Раньше я уже проходила через это. Постепенное сокращение дозировки эффективнее, чем полное прекращение: это медицинский факт. Принудительная абстиненция может привести к возвращению психиатрических симптомов, находившихся в латентном состоянии во время употребления препаратов. Мне по собственному опыту известно, что это приводит к обостренной тревожности, симптомам посттравматического стрессового расстройства, обсессивно-компульсивному расстройству или к депрессии. Последний раз я отвыкала от препаратов под наблюдением психиатра, потому что находилась в клинике после того, как попыталась заколоть Дуга. Меня обязали это сделать по решению суда.

Мартин кивнул. Дальше мы шли молча, и я ощущала перемену в его настроении. Он был обеспокоен. Возможно, теперь он заберет мои лекарства и избавится от них. Возможно, мне нужно спрятать их, прежде чем он это сделает.

— Знаешь, завтра я хотел взять тебя на рыбалку, — сказал он и посмотрел на небо, приобретавшее мягкий лазурный оттенок с наступлением сумерек. — Погода должна быть хорошей. Я отвлеку тебя от мыслей о таблетках.

Это было утверждение, а не вопрос или дружеское предложение.

— Я… надеялась немного освоиться в моей студии и вернуться к работе. У меня подступает окончательный срок по одному проекту.

— Тебе понравится, вот увидишь. Умственная передышка будет полезна для тебя. Мы отправимся к РНУ, это недалеко от континентального шельфа. Там, где синяя вода и плавают большие пелагические рыбы. Это будет здорово!

— Что такое РНУ?

— Рыбонакопительное устройство. Это рукотворный объект, обычно в виде бакена, прикрепленного к дну океана с помощью бетонных блоков. Государственные рыболовные организации разворачивают такие бакены вдоль побережья для привлечения крупных океанических рыб, таких как марлины, тунцы, корифены и акулы. Рыба собирается вокруг РНУ, плавая по разным орбитам и на разной глубине вокруг устройства — это нечто вроде магнита для нее.

Мимо нас медленно проехал светло-коричневый автомобиль, свернувший на дорогу, куда мы направлялись. Я обратила внимание на регистрационный знак с надписью «Квинсленд, солнечный штат» — каштановые буквы на белом фоне. Номера были заляпаны грязью, но я различила три последних буквы: GIN.

Когда мы свернули на улицу, я снова увидела автомобиль, стоявший под большим эвкалиптом с облезлой корой. Мой пульс участился, и я остановилась.

— Видишь этот автомобиль? — обратилась я к Мартину.

— Коричневую «короллу»? Да.

— Он следит за нами.

Мартин нахмурился.

— Зачем кому-то следить за нами, Элли?

— Не знаю. Может быть, ты скажешь?

Мы снова пошли, но медленнее, и он внимательно осмотрел «короллу», пока мы приближались к ней. Он выглядел встревоженным, но я была не уверена, относится ли это к автомобилю или к моему состоянию.

— Это распространенная модель, — заметил он. — Ты случайно не видела номерной знак того автомобиля, что стоял перед нашим домом?

— Нет.

Седан внезапно выехал из-под дерева и покатился по дороге, увеличивая скорость. Зажглись тормозные огни. Машина свернула направо и скрылась из виду. Ветер набирал силу, осыпая нас кусочками коры. Стайка попугаев с пронзительными криками спорхнула с кроны.

— Возможно, перед нашим домом стояла другая «королла», — сказал он. — Та, что уехала, могла принадлежать какому-нибудь серферу, который сначала ехал медленно, изучая прибой, а потом остановился поговорить по мобильному телефону. Тут годится любое объяснение.

— Думаю, дома за нами тоже кто-то следил. Человек в оранжевом «субару».

Он застыл, как вкопанный.

— Что?

— Да. Тот автомобиль был оранжевого цвета.

— Ты имеешь в виду, один из «кросстреков»?

— Да.

Кровь отлила от его лица, которое мгновенно сделалось непроницаемым. Его окружала вибрирующая энергия, ощутимая целеустремленность.

— Ты уверена?

— Да.

— Ты видела водителя того оранжевого «субару»? Или его номерные знаки?

— Нет. Но думаю, бело-синяя номерная табличка была зарегистрирована в Британской Колумбии.

— А как насчет водителя коричневой «короллы»? Ты успела его разглядеть?

— Лишь мельком. Он поднял окошко, как только я посмотрела в его сторону.

— Он?

— Да, это был мужчина.

— Ты бы узнала его, если бы увидела снова?

Я немного подумала.

— Нет, едва ли. Его лицо находилось в тени.

— Странные дела, — пробормотал Мартин.

Мы дошли до паба, но Мартин заметно помрачнел и не стал заглядывать туда. Он пошел быстрее, выставив плечи вперед, как будто был рассержен. Я старалась не отставать, но дышать становилось все труднее, и беспокойство все сильнее одолевало меня.

Когда Мартин вырвался вперед, я пошарила в кармане и быстро положила таблетку под язык.

Он остановился и повернулся ко мне:

— Что такое?

— Ничего. Просто мне попал камешек в сандалию.

Деревянная вывеска паба «Мопс и свисток» слегка покачивалась на металлических цепях под дуновением морского ветра. У здания с историческим фасадом имелся огороженный задний двор, где подавали пиво и вино. Эвкалипты были украшены гирляндами китайских фонариков, на обочине паслись розовые какаду, мухи жужжали над немногочисленными посетителями за столиками на передней веранде.

Я остановилась под вывеской. На дереве была вырезана фигура мальчика с доской для серфинга под мышкой. Он запрокинул голову к небу и что-то насвистывал, а за ним следовал толстый и веселый мопс. Мопс и Свистун.

— У хозяйки, Боди Рабинович — мы зовем ее Рабз, — есть настоящий мопс, — сообщил Мартин, проследив за моим взглядом.

Вывеска выглядела дружелюбной, как и само место. Я немного успокоилась, — возможно, от действия ативана. Тем не менее я быстро оглянулась и убедилась, что «короллы» нигде не видно в сгущавшихся вечерних сумерках.

Мартин отодвинул занавеску из длинных лент ПВХ, висевшую над входом. Когда мы вошли, полоски из толстого пластика с шорохом сомкнулись за нами. Они напомнили мне лавку мясника, но занавеска хорошо защищала от жары, потому что внутри было прохладно. Тусклое освещение, и оживленный шум голосов. Из старомодного музыкального автомата в углу доносилась бодрая мелодия. Стены были украшены досками для серфинга и рыболовными достопримечательностями.