– Я выезжа…

– Нет! Это приказ, Паллорино. Оставайся с экспертами в доме Аддамса. Помогай мне, координируя действия: спецназовцы доберутся до Скукумчака на вертолете гораздо быстрее тебя и сделают больше! Используй время с толком, собери необходимые улики на этого ублюдка! – Мэддокс сбросил звонок, включил сирену и мигалки и втопил педаль акселератора в пол, вцепившись в руль. Он не станет рисковать еще и Энджи.

Господи, только бы Аддамс не успел изнасиловать и изрезать Джинни, как те девичьи тела на металлических столах в морге…

Впереди показался нужный съезд. Мэддокс свернул с шоссе на узкую, извилистую дорогу между исполинских, мокрых, обросших мхом деревьев. Это единственная дорога от побережья к заливу Скукумчак, знаменитому своими бурными стремнинами и водоворотами, образующимися во время прилива, когда огромный объем морской воды с силой заходит в «бутылочное горлышко», за несколько минут поднимая уровень воды больше чем на десять футов и создавая течения, скорость которых превышает шестнадцать узлов. Скукумчак, недаром прозванный аборигенами бешеной водой, держал и другой рекорд – по количеству утопленников.

Энджи делала необходимые звонки. Силы быстрого реагирования были мобилизованы, смежные службы поставлены в известность. Через восемь минут операция началась. Сейчас Паллорино говорила по телефону с Фицем, сообщая последние новости по делу Аддамса – в частности, о найденном в морозильнике теле женщины с отрубленными конечностями, судя по всему, матери маньяка Бьюлы Аддамс. Патологоанатом Барб О’Хейган и коронер Чарли Альфонс уже ехали на место.

– В подвале нашлись еще фотографии, – сказала Энджи, думая не столько об этом доме ужасов, сколько о Мэддоксе, сорвавшемся спасать свою дочь и ехавшем прямо в ловушку. Паллорино взглянула на часы: после его звонка прошло девять минут. – На некоторых замороженный женский труп усажен в вольтеровское кресло в подвале, – продолжала она. – С помощью веревок, перекинутых через балку под потолком, преступник привязывал труп так, чтобы создавалась иллюзия, будто женщина сидит в кресле. На снимках замороженные ноги прислонены к основанию кресла… – Кивнув эксперту, Энджи ткнула пальцем в направлении двери из подвала и начала подниматься в гостиную. – Судя по всему, Аддамс вынимал ее из морозильника и усаживал в кресло компании ради, а сам садился на металлический стул напротив и смотрел видеозаписи, сделанные через камеры наблюдения в каютах клуба «Вакханалия».

Через окно гостиной Энджи увидела, как под фонарем затормозил фургон коронера. Квартал уже был оцеплен. Над головой в темном еще небе рокотали вертолеты.

Девять с половиной минут после звонка Мэддокса.

– Паллорино, – тихо сказал Фиц. Его обычный скрипучий голос изменился настолько, что Энджи внутренне напряглась. – Я хочу, чтобы ты держалась подальше от Скукумчака. Оставайся на осмотре места происшествия.

Энджи сжала мобильный. Фицсиммонс что-то угадал между ней и Мэддоксом – может, уже все в управлении догадываются – и просчитал ее следующий шаг: лететь туда на всех парусах и сделать все, лишь бы не потерять нового партнера, который уже стал ей дорог.

– Когда вертолет спецназа будет на месте? – спросила она. – Во сколько они поднялись в воздух?

– Паллорино…

– Они и не взлетали?

– Не твое дело. Занимайся своей работой.

– Сэр, – учтиво отозвалась она и сбросила звонок. С силой обхватив себя руками, Энджи смотрела, как по дорожке к крыльцу идут О’Хейган и Альфонс в черных куртках с желтыми надписями «коронер».

В свете переносного прожектора они двигались как в замедленной съемке. Все вокруг замедлилось – звуки отдавались в ушах тягучими, длинными, искаженными тонами.

Иногда, в сотый раз подумала Энджи, разница между раем и адом действительно в людях. Порой хоть из кожи вон вылези, никакой разницы не заметишь. Она снова подумала о Грейси Драммонд и страдальческом лице ее матери.

«Думаешь, что впереди у тебя все время мира, а потом… потом жалеешь, что…»

Жалеешь, что ничего не сделала.

Снаружи шквалистый ветер трепал ветки деревьев. С моря наползал туман, обволакивая фонари мерцающим ореолом. На город наступал новый грозовой фронт. Вертолету придется нелегко.

Энджи хорошо знала Скукумчакский парк – в колледже они ходили туда в поход и жили в палатках. Возле треклятой старой эстакады негде посадить вертолет, разве что пилот рискнет оседлать саму развалюху из дерева и камня и не заденет лопастями гигантские деревья и скалистые уступы, нависающие по обе стороны ущелья. Это требует высочайшего мастерства даже при идеальной погоде, а уж в шквал и туман… Приземляться там означало рисковать жизнями всех на борту – командир вертолета на это не пойдет. Есть еще выход – спустить спецназовцев по веревке, но и это потребует исключительной слаженности от всех участников операции, особенно в густом тумане.

И это займет время.

Время, которого у Мэддокса и его дочери, скорее всего, нет.

К коттеджу подъезжали все новые машины. Из одной вылезли Хольгерсен и Лео и остановились, разглядывая дом. Из другой показался Фиц с двумя ветеранами убойного отдела, привлеченными к операции «Улитка». Полицейский в форме указал им на жилище Аддамса. Энджи втянула воздух.

Мэддокс – ее напарник. Он там один, и помощи не будет. Погода не позволит.

Она взглянула на часы. Одиннадцать минут после звонка Мэддокса.

В прихожей послышались шаги О’Хейган и Альфонса.

Молниеносно приняв решение, Энджи развернулась и быстро пошла ко второму выходу из дома.

Сбежав по ступеням во двор, она пересекла лужайку и, пригнувшись, юркнула в переулок.

«Я хочу, чтобы ты держалась подальше от Скукумчака. Оставайся на осмотре места происшествия».

– Да пошло оно все, – пробормотала себе под нос Паллорино. Мэддокс ради нее рискнул всем, но его великодушие окажется напрасным, если он сегодня погибнет или потеряет дочь. На тротуаре Энджи перешла на бег – ее машина была припаркована чуть дальше остальных.

Тринадцать минут после звонка Мэддокса. Энджи вылетела на шоссе с единственной мыслью: помочь напарнику. Помочь своему любимому.

Покрышки заскрипели на мокром асфальте, когда Мэддокс подъехал к началу пешеходной тропы, ведущей к ущелью. «Дворники» пытались очищать лобовое стекло от липкой слякоти, летевшей с неба. Между старых узловатых стволов наплывал плотный туман.

Парковка у Скукумчака была достаточно большой, чтобы принять автобусы с туристами, приезжавшими поглазеть, как лосось идет на нерест: смотровые площадки оборудованы высоко на скалах над самыми бурными порогами. Сейчас здесь было пусто.

Одинокий «Лексус» брошен на тропе – фары машины Мэддокса выхватили его при повороте. Номер «БХ3 99Е». Значит, Аддамс здесь.

Тревога комком стояла в горле Мэддокса, когда он остановился возле «Лексуса». Он проверил, на месте ли пистолет, затем открыл багажник и выбрался из машины. Мокрый снег прилипал к волосам. Издалека слышался рев прибоя – волны разбивались о скалы. Начинался прилив. На растущей луне он будет еще выше обычного… Из багажника Мэддокс достал фонарик, винтовку и патроны и повесил винтовку за спину.

Он был в пуленепробиваемом жилете, который не успел снять после захвата «Аманды Роуз». Прежде чем идти по тропе, он проверил, заперт ли «Лексус», и через окошко посветил внутрь. На сиденьях пусто, только свернутые веревки и какие-то инструменты.

Мэддокс пошел по тропе, освещая путь лучом сильного фонарика, и вскоре углубился в лес. Густая грязь засасывала сапоги, а там, где скальная порода выходила на поверхность, Мэддокс скользил на влажных, обросших мхом камнях. Пахло землей, сосновой хвоей, мокрой палой листвой и океанской солью. В грязи виднелись чьи-то следы, но по ним сложно было что-нибудь определить в темноте и под мокрым снегом.

Мэддокс ускорил шаг.