– А вы кому-нибудь рассказывали, что эта свидетельница солгала?

Тора быстро отвернулась, и Ребекка поняла, что знает ответ.

– Я… должно быть, я упоминала об этом в баре.

– Когда?

– Кажется, за день до того, как Ной уехал отсюда.

– Кто был в баре?

– Обычная публика. Я сидела на том же месте, рядом с Доном и Джерри. Вокруг было полно народу. Наверное, каждый мог это услышать и рассказать кому-нибудь еще.

Ребекка напряглась.

– Ведь это ваш муж, Джейк, видел, как Эш в тот день отвез Уитни на автобусную остановку?

Тора кивнула:

– Это с самого начала привлекло внимание Ноя. Мы пили, веселились и болтали всякую ерунду. Я рассказывала ему о лесозаготовках, где работал Джейк, и как он подолгу уезжал на контрактные работы. А потом всплыла эта тема: наши старые соседи, Уитни и ее мать, которые жили напротив нас.

– И Джейк видел, как Тревор и Эш подрались на автобусной остановке?

– Да. Джейк заправлялся на «Петрогаз», когда увидел этих двух петушков у автобусной остановки, наискосок по дороге от бензоколонки. Тревор достал нож. Но к тому времени, когда Джейк заправил свой лесовоз, Эш уже уехал, а Тревор и Уитни выглядели нормально – просто стояли на остановке с сумками и чемоданами и ждали автобуса. Так что он поехал дальше.

Кровь стучала в висках Ребекки. Напряжение возросло, когда она перенеслась в прошлое не только мысленно, но и всеми чувствами. Тора опустила голову и повертела свой бокал во влажном круге, оставшемся на столешнице. Ребекка чувствовала, что Тора собирается сказать что-то еще.

– Что такое, Тора? О чем еще вы не сказали?

– Я… я знаю, что не стоило говорить твоему отцу… – Она подняла голову и встретилась со взглядом Ребекки. – Но я была навеселе, и в контексте нашего разговора – Эш, Уитни, Тревор, драка на автобусной остановке – я упомянула о том, что работала тогда в центре здравоохранения. За несколько недель до этого Уитни пришла туда для ультразвукового обследования.

Кровь отхлынула от головы Ребекки. Звуки в ушах приобрели жестяной оттенок.

– Вы хотите сказать…

– Уитни была беременна.

К горлу подступила тошнота.

– Как… как далеко это зашло? – прошептала она.

– Точно не помню. Я лишь вспомнила, что Тревор до этого полгода проработал на нефтеносных песках, так что он не мог быть отцом ребенка. Разумеется, я не спрашивала Уитни, а она сама ничего не сказала. Но когда Эш подобрал ее с вещами на улице в то утро двадцать лет назад и я увидела их через окно на кухне, у меня появились подозрения…

Эш наклоняет голову и бросается на Тревора, как разъяренный бык.

«Говнюк!» – Уитни распахивает дверь автомобиля и бежит следом за Эшем.

Но Тревор – ушлый парень. Он быстро отступает в сторону, пропуская Эша, который слепо проносится мимо, увлекаемый собственной инерцией. Пока Эш спотыкается в пыли, пытаясь сохранить равновесие, Уитни обеими руками хватается за его рубашку.

«Прекрати это!» – кричит она и пытается оттащить его от Тревора.

Но внимание Эша по-прежнему сосредоточено на Треворе: парень достал нож. Тревор со щелчком раскрывает клинок. Держа нож перед собой лезвием вверх, Тревор раскачивается из стороны в сторону, готовый к новому броску Эша.

Эш стряхивает руки Уитни и снова устремляется на Тревора. Тот взмахивает ножом. Эш уклоняется вбок, выпрямляется и с треском бьет Тревора в скулу. Тревор кряхтит. Он пытается развернуться и сделать выпад ножом, но плохо соображает после удара в лицо.

Эш снова бьет его в скулу. Кулак встречается с костью и едва не застревает внутри. Голова Тревора отлетает в сторону. Из его носа струится кровь. Нож падает на дорогу, поднимая маленький клуб пыли.

«Эш! Прекрати немедленно!» – истерически вопит Уитни. Она прыгает Эшу на спину, обвивая руками его шею и обхватывая ногами за бедра. Это сковывает его движения. Тревор пользуется моментом, чтобы сильно ударить под ложечку. Эш складывается пополам и падает, жестко придавленный весом Уитни. Она с глухим стуком приземляется рядом в придорожной пыли.

Все трое ошеломленно молчат и не двигаются. Мимо проезжает автомобиль.

«Господи, Эш!» – Слезы проделывают дорожки на пыльном лице Уитни.

Эш боится, что она могла пострадать. Он поднимает ладонь, останавливая Тревора. Тот пятится и ругается, вытирая кровь с лица.

«Ты в порядке, Уитни? – Эш опускается на четвереньки. Потом поднимается на ноги, пошатываясь от головокружения, и протягивает ей руку.

«Пошел ты на хрен!» – Уитни отказывается от помощи и неуклюже встает. – Что с тобой стряслось? В чем дело, ты, паршивый неудачник?»

«Что он здесь делает?» – спрашивает Эш, указывая подбородком на Тревора.

«Он едет со мной в Лос-Анджелес, вот что он делает!»

Она шагает к багажнику автомобиля и пытается самостоятельно вытащить чемодан. На боку ее футболки налипла рыжая грязь, джинсы покрыты пылью. Волосы в полном беспорядке. Уитни удается перевалить чемодан через край багажника, и тот с глухим стуком падает на обочину.

«Я серьезно. Что тебе с того? Ничего. Вправь себе мозги, Эш Хоген». – Уитни берет свой CD-плеер и сумочку с пассажирского сиденья, потом открывает сумочку и протягивает Тревору пачку гигиенических салфеток.

Он промокает окровавленный нос и грозно смотрит на Эша, но держится в стороне. Теперь Уитни контролирует положение.

«Кто оплатил его билет? – требовательно спрашивает Эш. – Я?»

«Не твое дело, как я трачу свои деньги».

«Это мои деньги, Уитни. Это мои чертовы деньги! Все, что я заработал и отложил на колледж. Ты это знала? Я заплатил за то, чтобы ты уехала из города, и это значит, что я застрял здесь до конца моей проклятой жизни, на ранчо, как и хотел мой отец. – Он буквально трясется от гнева. – Ты получила каждый пенни, который я заработал с двенадцати лет, но только по одной причине. Для того, чтобы обо всем позаботиться».

Она окидывает его взглядом, и ее лицо становится жестким. Она выпрямляется и кладет руку на выставленное бедро. Желтые лучи утреннего солнца играют в ее длинных золотистых волосах и окружают ее золотым сиянием, похожим на ангельский нимб. Эш различает ее соски под белой футболкой.

«Может быть, я и не буду заботиться об этом».

«Что ты имеешь в виду?»

«Может быть, я сохраню все как есть».

«Уитни, – тихим, опасным голосом произносит Тревор. – Прекрати это, немедленно».

Досада и ярость, которую Эш не может вытерпеть или даже выразить, раздувается внутри, как воздушный шар. Ему хочется вцепиться в эту бледную шею и задушить Уитни. Просто для того, чтобы все это закончилось, чтобы она наконец исчезла.

Тревор смотрит на него из-за комка гигиенических салфеток, прижатых к носу.

«Она позаботится об этом», – говорит он.

Эш гневно смотрит на него.

«А тебе-то что за дело?»

«Не беспокойся, старина, она это сделает, – повторяет Тревор. – Она обо всем позаботится».

Ребекка сидела на краю кровати в мотеле и смотрела на схему места преступления, которую прилепила к стене. Слова Торы эхом отдавались у нее в голове.

«Уитни пришла туда для ультразвукового обследования… Когда Эш подобрал ее с вещами на улице в то утро двадцать лет назад и я увидела их через окно на кухне, у меня появились подозрения…»

После «Лося и Рога» Ребекка вернулась в универсам, где приобрела листы белой бумаги, клейкую ленту и маркеры разного цвета. Ей нравилось визуальное восприятие. Она оставалась поборницей старомодной «белой доски» для картирования связей и хода расследования, куда можно было добавлять новые мысли и детали.