Но прежде чем приклеить к стене соединенные листы бумаги, Ребекка провела поиск в интернете насчет автокатастрофы в Кэш-Крик. Она нашла крошечную статью в онлайн-газете, освещавшей события в районе Кэш-Крик и Эшкрофта. Жертвой аварии была некая Уна Феррис. Ее ближайшей родственницей была тетка по имени Хлоя Кеннеди. В статье эта женщина утверждала, что не сможет жить без своей племянницы, которая оказывала ей материальную поддержку с тех пор, как она стала инвалидом.

Ребекка решила, что завтра свяжется с тетей Уны Феррис и посетит ее.

Она снова прокрутила в памяти свой разговор с Торой.

«Мой отец говорил что-нибудь еще об этой свидетельнице из Кэш-Крик, которая отказалась от своих показаний?»… «Может быть, Ренни Прайс из «Клинтонского часового» что-то знает? У Ренни, в его так называемом «морге», хранятся подшивки «Часового» за последние тридцать лет. Твой отец узнал имя свидетельницы из этих газет, поскольку старые архивы с данными о пропавших людях давно отправлены в утиль».

Ребекка задавалась вопросом, было ли что-нибудь еще в этих старых газетах, что могло привлечь внимание ее отца к Уне Феррис и к ее показаниям двадцатилетней давности. Завтра она посетит Ренни Прайса и редакцию «Клинтонского часового».

В верхней части схемы Ребекка черным фломастером выписала и подчеркнула имена жертв.

Под именем Уитни шел список:

Ребекка составила другую колонку под названием «Заинтересованные лица». Под этим заголовком она выписала несколько имен.

Ребекка потянулась за пластиковой чашкой и глотнула кофе. Ей не хотелось останавливаться на своих чувствах. Сейчас она сосредоточилась на вопросах. Это был ее способ блокировки, изгнания мысли о том, что Уитни могла носить ребенка от Эша.

Но оставался гораздо более зловещий вопрос. Если на автобусной линии не было никаких сведений о Треворе и Уитни и если они не уехали из города в белом автофургоне, то куда они пропали? И каким образом?

Они вообще уехали из города?

Оставалась ли вероятность, что кто-то сделал с ними что-то ужасное и они по-прежнему могут быть где-то здесь? Где-то в окрестностях?

Не это ли хотел выяснить ее отец?

По мере того как Ребекка изучала свою схему, у нее не оставалось сомнений: Эш Хоген находился в центре всех событий. У него был мотив. Вероятно, Уитни забеременела от него. Эта информация представляла его драку с Тревором в совершенно новом свете.

А если Тревор знал о ребенке?

Ребекка снова отпила кофе, который давно остыл, но ей было все равно. Ей нужно было подумать: если Эш напал на Уитни и Тревора, а потом ее отец начал копаться в прошлом и задавать Эшу неудобные вопросы, то у Эша имелся серьезный мотив причинить вред ее отцу, хотя бы для того, чтобы заткнуть ему рот. Эш был последним человеком, который видел ее отца в живых.

Мотив, возможности и средства. У Эша имелось и то и другое.

Это выглядело отвратительно. Ребекка почувствовала тошноту. Она поставила кружку на стол и провела рукой по волосам.

Неудивительно, что отец позвонил в Оттаву и обратился к ней с вопросами. Теперь все кусочки вставали на свои места. А еще ее отец был озадачен тем, почему она поддержала историю Эша о падении с лошади.

В тот день Ребекка хотела поверить Эшу, и все. Так глупо и так просто.

Иногда самые близкие люди не видят чудовищ, которые живут рядом с ними.

Она все еще хотела верить ему.

Ей все еще казалось почти невозможным, что Эш убил ее отца. Он любил ее отца, и она искренне верила в это. Достаточно было увидеть те фотографии в его доме. Или он сохранил их из-за чувства вины? Люди – очень сложные существа. Ребекка многократно убеждалась в этом за годы своей работы в полиции.

А что, если страх расплаты, судебного приговора и тюремного заключения был слишком большой платой за любовь? Да, так обычно и бывало.

И ей приходилось учитывать возможность, что убийца ее отца – кем бы он ни был – знал и о свидетельнице из Кэш-Крик, готовой опровергнуть свои ложные показания, которые она дала двадцать лет назад.

Ребекка вскочила на ноги и заходила по комнате.

Какие еще возможности можно рассмотреть?

Она развернулась, взяла черный маркер и вписала другое имя в колонку «Заинтересованные лица».

Ребекка отступила назад и глубоко задумалась. Бак возглавлял первичное расследование обстоятельств смерти ее отца. Он мог без труда инсценировать самоубийство, он был полицейским и знал, как это делается. Кроме того, он знал, какие признаки будут искать коронер и патологоанатом. Он мог оперативно передать расследование в офис коронера, не предоставив Дикси изобличающих улик или косвенных доказательств. К примеру, проверил ли Бак утверждение Эша, что на столе у ее отца были две тарелки и пачка сигарет? Почему Бак не сказал о том, что вечером в день своей смерти ее отец ожидал к ужину гостя?

Возможно, двадцать лет назад Бак проехал мимо Уитни и Тревора, стоявших на автобусной остановке после отъезда Эша. Возможно, предложил подбросить их туда, куда они направлялись. Бак мог заставить женщину из Кэш-Крик дать ложные показания о белом фургоне.

Что могло толкнуть его на злой умысел против Уитни в сентябре того года? Месть за отказ от секса? За то, что она насмехалась над ним? Тайная страсть, которая со временем превратилась в нечто более темное и опасное?

Это было возможно.

Тогда жизнь Бака, вернее, его нынешнее положение могло оказаться в серьезной опасности, если отец Ребекки, который был его наставником, рассказал ему о своем расследовании нераскрытого дела с новыми свидетелями и подозреваемыми.

У Бака тоже был мотив, возможности и средства. Как для исчезновения Уитни и Тревора, так и для смерти Ноя.

Ребекка написала на своей схеме:

Она пожевала кончик маркера. Тори играла ключевую роль. Ребекка больше не могла играть в доброго следователя, пытаясь расколоть эту девчонку. Ей нужно было знать, с кем была Тори и что она видела. Завтра она нанесет очередной визит в Броукен-Бар и более жестко побеседует с Оливией и Коулом.

Когда Ребекка сосредоточила внимание на схеме, в памяти всплыли слова Солли Мичем, на которые она почти не обратила внимания:

«В том году мне особенно запомнилось, что Уитни на какое-то время отправилась на одну из экскурсий с лагерем для проблемной молодежи, которые организовывал доктор Миллер».

Доктор Миллер. Почему это имя звучит так знакомо? И тут она вспомнила. Дикси упомянула о докторе Миллере, когда говорила о депрессии Ноя.

«Да, Боб направил его к психотерапевту, доктору Рио Миллеру из Клинтона. Кроме того, Ной публично заявлял о разочаровании в жизни… В пабе «Лось и Рог»… Он утверждал, что считает себя полным неудачником в качестве полицейского и отца».