Прозвучал школьный звонок, двойные двери распахнулись, и дети с криками и смехом устремились наружу. Родители подъезжали и отъезжали на автомобилях. Школьные автобусы наполнялись и отчаливали со стоянки.

Старый, побитый голубой «Форд» выехал на стоянку. За рулем сидела женщина с ярко-рыжими волосами, незнакомая Джебу. Она ждала в машине, не выключая двигатель. Вскоре площадка опустела, автомобили разъехались. Никаких признаков Куинн. Женщина наконец выключила двигатель, вышла из автомобиля и направилась к входу. Огненно-рыжие волосы опускались почти до ее талии. Она носила джинсы, пуховой жилет и туристические ботинки.

Прошло еще двадцать минут, прежде чем рыжая женщина вышла из школы. Она немного постояла снаружи с растерянным видом. Потом отошла в тенистый угол и позвонила кому-то по мобильному телефону. Не получив ответа, она раздосадованно вздохнула. Потом набрала текстовое сообщение и стала ходить взад-вперед, поглядывая то на часы, то на дверь школы. Внезапно она остановилась и ответила на звонок.

Она повернулась спиной и наклонила голову, беседуя с кем-то. Потом выключила телефон, провела пальцами по гриве густых волос и снова посмотрела на школу. Наконец, она уехала.

Прошел еще час. Стало холоднее, и свет приобрел лиловый оттенок. Световое время с каждым днем укорачивалось на четыре минуты, когда земная ось наклонялась дальше от солнца.

Учителя начали расходиться, и на стоянке почти не осталось автомобилей.

Когда свет потускнел, а холодный ветер задул сильнее, питаемый нисходящими воздушными потоками с горных склонов, на мостовой закружилась палая листва. Патрульный автомобиль вырулил на стоянку и остановился у входа. Оттуда вышла женщина в мундире, поправила табельное оружие на поясе и вошла внутрь.

Значит, они вызвали полицию. Скорее всего, из-за него. Джеб стиснул зубы.

Он нарушил свое решение не приближаться к дочери. Ему понадобилась только искра со стороны этих малолетних хулиганок, чтобы воспламенить его, а теперь он навлек на нее неприятности. Самое последнее, что он хотел видеть в качестве связующего звена между собой и Куинн. Пока он не докажет свою невиновность.

Пока он не выяснит, почему эти четверо парней лгали друг другу и давали ложные показания в суде.

Пока он не узнает правду.

Через несколько минут из прохладных сумерек начала подкрадываться темнота. Джеб был только рад, что оставил на себе шлем и перчатки. Высоко пролетел с тихим гоготом гусиный клин. Одинокие путники, отбывающие в теплые края.

Двери школы снова распахнулись. Наружу вышла блондинка в сопровождении двух светловолосых девочек. Одна из девочек прижимала к носу гигиеническую салфетку. Через несколько секунд за ними последовали лысеющий мужчина и стройная брюнетка, которые держали за руки еще двух светловолосых девочек. Мужчина и женщина обменялись несколькими фразами и препроводили детей в джип «Хаммер» и «Форд Эсколейд».

Автомобили уехали.

Через две минуты из школы вышла женщина в полицейской форме. Она помедлила у двери, осматривая автостоянку, а потом неспешно направилась по травянистому пригорку к бейсбольному полю и трибунам.

Она остановилась на гребне пригорка, где учительница увидела Джеба, и посмотрела на деревья, где он стоял раньше. Потом повернулась и зашагала к своему автомобилю. Джеб не сомневался, что она собиралась объехать вокруг школы и посмотреть, опросить ближайших соседей насчет высокого темноволосого незнакомца в кожаной куртке – человека, который проник на школьную территорию и прикасался к девочкам.

Напряжение не оставляло его. Часы начали обратный отсчет. Игра началась. Он не собирался начинать именно так или так скоро.

Женщина-полицейский отъехала от школы, повернула направо и направилась к жилым домам, огибавшим бейсбольное поле. Настала тишина, прерываемая лишь биением веревки и карабинов о металлический флагшток, хлопаньем флага. Джеб посмотрел на часы. Уже почти четыре часа, и становилось темно, но Куинн еще не вышла.

До него внезапно донесся звук приближавшегося автомобиля. Серый «Додж-Рэм» круто повернул на автостоянку, и покрышки взвизгнули, когда водитель обогнул поворот и подъехал прямо к школьному входу, где запрещалось ставить машины.

Дверь со стороны водителя распахнулась, и появились длинные ноги в сапогах, обтянутые колготками бедра и короткая юбка. Каштановые волосы взметнулись над головой женщины, когда ветер подхватил их. Джеб вздрогнул, как от удара током.

Рэйчел.

Он застыл с гулко бьющимся сердцем, пока смотрел, как она протягивает руку за коричневой курткой на заднем сиденье. Она набросила куртку на плечи и поспешила к школе, на ходу убирая ключи в карман. Джеб обратил внимание, что она слегка прихрамывает – видимо, после того падения на трассе, которое заставило ее уйти из спорта. Он сглотнул, но во рту было сухо, как в пустыне.

Распахнув двухстворчатую дверь обеими руками, Рейчел исчезла в школе.

Он читал о том происшествии в газетах. Она приближалась к финишу, когда вышла на подъем под неправильным углом и потеряла равновесие в воздухе во время прыжка. Она упала на плотно спрессованный снег и покатилась по склону в вихре мелькающих лыж и лыжных палок. Край одной лыжи зацепился за оранжевое ограждение трассы, и ей вывернуло ногу отдельно от тела. Когда она остановилась, темно-красная кровь уже расплывалась на белом снегу, и зрители замерли в потрясенном молчании, пока санитары бежали к неподвижному телу и вызывали спасательный вертолет.

Мощный поток адреналина хлынул в кровь Джеба, пока он смотрел на двери, за которыми скрылась Рэйчел. Реакция была настолько мощной и первобытной, что он задрожал всем телом. Он каждую ночь видел во сне эту женщину. Женщину, которая была его самым близким другом. Единственную женщину, которую он любил, любил до сих пор. Женщину, которая теперь была недоступна для него. Тем не менее она заботилась о его ребенке. Она приехала сюда, чтобы заступиться за Куинн. Что за ирония судьбы!

Теперь он никак не мог покинуть свой наблюдательный пункт. Он должен был увидеть, как Рэйчел выйдет наружу вместе с Куинн. Он должен был снова увидеть их обеих.

Я быстро веду Куинн к автомобилю и на ходу засовываю в карман листок с именами и телефонными номерами родителей девочек. Хотя еще нет пяти вечера, уже наступила темнота, а температура опустилась почти до нуля. На школьной автостоянке включились фонари, залившие асфальт тускло-оранжевым светом. Листья шуршат и разлетаются у нас под ногами.

Куинн идет с опущенной головой, сгорбленными плечами и плотно сжатым ртом. Я почти час провела с директором и школьным психологом, пытаясь сделать так, чтобы Куинн объяснила, почему она напала на девочек, но она упрямо молчит. Не знаю, что с этим делать.

Я открываю перед ней пассажирскую дверь, но Куинн стоит на месте, смотрит на свою обувь и так крепко прижимает к себе школьный рюкзачок, как будто от этого зависит ее жизнь.

– Давай же, Куинн. Садись, пожалуйста. На улице холодно.

Моя племянница отказывается сдвинуться с места.

Где-то в темноте над нами пролетает цапля; ее крылья мягко хлопают, как будто она что-то ищет под оранжевыми фонарями. Я замираю на месте, и по спине внезапно пробегает холодок. Я чувствую, что за мной кто-то следит. Придерживая рукой открытую дверь, я вглядываюсь в окружающую темноту. Кроме теней и листьев, ничего не движется, и я не вижу ничего необычного. Несколько пустых автомобилей и автофургон. А может быть, это медведь, притаившийся в темноте за углом?

Куинн вскидывает голову и смотрит на меня, как будто ощутив мой страх.

– Куинн, – ласково говорю я. – Ну пожалуйста.

Девочка залезает в автомобиль. Я захлопываю дверь, усаживаюсь на водительское место и завожу двигатель. У меня дрожат руки, но не от холода. Меня обуревает тревога и беспокойство за Куинн. Чувство вины. Последние шесть месяцев она испытывала меня и не сочла достойной опекунства. Я не знаю, как это делать, особенно сейчас.