Как только они уходят, она закрывает дверь, прислоняется к ней и делает глубокий, неровный вдох. Ей становится легче. Немного.

Часы в коридоре начинают бить, и наружу выскакивает кукушка. Ку-ку!

У Лили едва не останавливается сердце. Пульс резко ускоряется. Она ругается, потом выглядывает из-за шторы на улицу. Ханна уехала. Коп еще на месте. Лили уверена, что с его места не видно задний двор дома.

Она хватает ботинки, спешит наружу и идет к сараю. Срабатывает датчик движения, и над дверью загорается лампочка. Лили снова подпрыгивает, а потом бросает нерешительный взгляд в сторону дома. Наверху – окно Мэттью. Оно выходит прямо на дверь сарая.

Дверь не заперта. Лили открывает ее, медленно заходит и тянется к выключателю. Зажигается свет. Дверь медленно закрывается у нее за спиной.

Прохладный запах влажной земли наполняет ее ноздри.

Она осматривает интерьер. Все аккуратно. В порядке. Как и все остальное в их жизни. Садовые инструменты развешены на крючках в порядке уменьшения. Мешки земли и глиняные горшки расставлены на полках. Под окном стоит верстак. Под другим верстаком, вдоль задней стены, выстроились контейнеры для хранения. Лили вспоминает силуэт Тома в освещенном окне и как он уходил в глубину сарая. Она выдвигает контейнер.

Там лежит шланг.

В следующем – мотки проволоки для помидоров.

Лили выдвигает третий контейнер и задерживает дыхание.

Внутри – белая футболка мужа для бега. Она подарила ему эту футболку на прошлое Рождество. На спине – большой круглый логотип. Рубашка смята в мокрый комок. Ее передняя часть пропитана… кровью.

Вспышка мелькает ему в лицо. Том моргает. Он совершенно обессилен. Замерз. Его трясет.

– Сэр, пожалуйста, можете повернуться? – просит коп в униформе.

Том медленно поворачивается к полицейскому спиной. Теперь перед ним следователь, сидящий на стуле. Детектив Тоши Хара. Третий полицейский стоит рядом с Томом и держит бумажные пакеты для улик.

– Вытяните руки вдоль тела, пожалуйста, – говорит полицейский с камерой.

Он вытягивает руки.

Щелчок. Вспышка.

Резкие ритмы звука и света терзают его мозг. Эти полицейские заставляют его чувствовать себя преступником. Он не способен четко мыслить. В голове возникают слова Лили.

Как ты мог меня обмануть? Меня предать?

– Я просто пошел на пробежку, – говорит Том. Он не узнает собственный голос. Все кажется нереальным, словно он встал на рассвете и вышел за дверь в ураган параллельной реальности. Или, может, ураган начался четыре месяца назад. Или пятнадцать лет назад, когда он только что положил глаз на Лили. Но, если подумать как следует, разбушевавшийся вокруг них ураган начался тридцать три года назад.

Может быть, он проснется. И все снова станет нормально.

Но Том знает: ничего уже не станет нормальным. И, похоже, никогда не было. Нормальность – лишь концепция. История, которую люди рассказывают сами себе. Этим занимаются все: изображают какую-то концепцию нормальности. Рассказанные самим же себе истории – единственная известная людям реальность. Тому прекрасно это известно. Как и его жене-психологу.

– Сэр, пожалуйста, снова повернитесь ко мне лицом, – говорит полицейский с камерой.

Том поворачивается к фотографу.

– Можете протянуть ко мне руки – ладонями вверх?

Том подчиняется.

Щелчок. Вспышка.

– Ладонями вниз, пожалуйста.

Щелчок. Вспышка.

Том разглядывает пятна крови на своей коже. Ее крови.

– Можете, пожалуйста, снять куртку и футболку? – просит полицейский с камерой.

Том снимает куртку. Третий полицейский открывает большой бумажный пакет для улик. Том бросает туда куртку, потом снимает футболку. Чистую, которую он надел на втором этаже. Том бросает футболку в еще один бумажный пакет. Все тело бьет дрожь. Стучат зубы. Он сам не знает, от холода или от шока. Наверное, все вместе.

Щелчок. Вспышка.

– Повернитесь.

Он снова смотрит на следователя Тоши Хару.

Щелчок. Вспышка.

Хара сидит молча и внимательно наблюдает. Его лицо невозмутимо. Непроницаемый коп. Ни грамма жира. Стройный и подтянутый. Густые и блестящие темные волосы идеально подстрижены. Бледная кожа – гладкая и безупречная. На нем белая рубашка и темно-бордовый галстук. Брюки сидят по фигуре, ботинки из светлой кожи. Стильный. Не похож на прожженного, растрепанного следователя из телесериала. Сложно сказать, сколько ему лет. Возможно, около тридцати. Том представляет, как следователь Хара ведет холостяцкую жизнь в высокотехнологичной дизайнерской квартире. Маленькой и слишком дорогой для его зарплаты. Том предполагает, что у Тоши Хары есть амбиции и планы. И, наверное, он встречается с потрясающими женщинами.

Щелчок. Вспышка.

– Можете опустить подбородок, чтобы было лучше видно шею?

Том опускает подбородок. Камера придвигается ближе. Щелчок. Вспышка. Полицейский делает дополнительные снимки глубоких царапин от ногтей на его шее. И пятна крови с другой стороны.

– Снимите, пожалуйста, ботинки и штаны.

Том напрягается. Бросает взгляд на детектива Хару. Мужчина кивает.

– Я ведь не обязан это делать, – говорит Том, – верно?

– Вы прикасались к телу, – отвечает Хара. – Вы сказали, что взяли ее на руки. Вот так, – он изображает покачивания, которые Том до этого показывал копам.

– Да, но…

– Сэр, поэтому нам нужна ваша одежда. Нам нужно понять, что случилось с умершей, которую вы нашли. Какие-то улики могли переместиться на вас. То, что поможет нам найти виновного. Вы бы этого хотели, разве нет?

– Вы… вы не думаете, что это был несчастный случай?

– Мы рассматриваем все варианты.

Том чувствует себя в ловушке. Внезапно его одолевает клаустрофобия. Он бросает взгляд на дверь.

– Мы дадим вам сухие вещи, как только закончим, – говорит Хара. – И найдем попить что-нибудь горячее. Хорошо?

– Мне нужно позвонить.

– Хорошо, ладно. Без проблем. Но сначала, пожалуйста, отдайте нам штаны, нижнее белье, носки и обувь, – говорит Хара.

Том смотрит на него, лихорадочно соображая.

– Нижнее белье?

– Будьте добры.

Том сглатывает. Если он откажется, то будет выглядеть виноватым. Невиновный человек точно будет готов на все, чтобы помочь полиции.

Том снимает кроссовки. Их убирают в коричневый пакет. Следом отправляются носки. Потом он спускает черные водонепроницаемые штаны для бега со светоотражающими полосками. Выбирается из них. Полицейский с бумажными пакетами протягивает руку в перчатке, чтобы их забрать.

Том глубоко вздыхает и снимает трусы. Полицейский протягивает еще один пакет.

Том стоит, прикрывая руками пах. Он никогда в жизни не чувствовал себя таким беззащитным, таким… изнасилованным, как теперь, стоя голым и дрожащим под резким флуоресцентным светом перед тремя полностью одетыми мужчинами, двое из которых вооружены. Мужчинами, имеющими власть лишить его свободы, запереть.

Полицейский с пакетами для улик подходит к столу. Он записывает имя Тома на каждом пакете, вместе с временем, датой и описанием содержимого.

Хара встает. Он гораздо ниже Тома, но излучает уверенность.

– Осталось только взять образцы крови на вашей шее и руках, хорошо? – Хара натягивает синие латексные перчатки и достает с полки набор. Вскрывает его.

Том закрывает глаза, пока Хара снимает палочкой кровь. Детектив запечатывает палочки в контейнеры и протягивает их парню с уликами, который их подписывает. После этого Хара протягивает Тому флисовые штаны и кофту синего цвета. Том предполагает, что эту одежду выдают подозреваемым перед транспортировкой в следственную тюрьму.

– Простите, но обуви у нас нет. Придется довольствоваться этим, – Хара выдает Тому пару бахил.

Том упирается в них взглядом.

– Ой, и еще вот что, – говорит Хара. – Можно взять у вас образец ДНК?