– Перестаньте, – твердо сказала она. – Вы не можете так думать, Мэйсон.

Изумленный ее резким тоном, Мэйсон замолчал и пристально посмотрел на нее.

– Я миллион раз задавала себе такие вопросы в связи с Питером. Что, если бы он не так сильно устал после целого дня работы… – Ее голос дрогнул, и она перевела дух. – Что, если бы мы не поссорились перед его уходом на работу, если бы он был лучше сосредоточен… Тебе хочется винить кого угодно или что угодно, а когда ты не можешь найти ничего подходящего, то начинаешь винить себя. Это дорога в никуда, Мэйсон. Нельзя так думать.

– Да, – тихо сказал он.

Некоторое время они ехали в молчании, слушая стук дождя по крыше автомобиля и скрежет покрышек. Стеклоочистители мерно ходили по ветровому стеклу. Случайные порывы ветра со свистом проносились мимо. Стало темнее, когда они углубились в слой плотных и влажных облаков, заволокших туманом все вокруг. Они потеряли из виду автомобиль, ехавший впереди.

– Отсюда примерно километр до места сбора, – сообщила она еще через несколько минут.

Мэйсон посмотрел на часы.

– Вы упоминали, что Франц, владелец того лесного дома, был как-то связан с Голливудом. Есть еще какие-то сведения о нем?

– Все, что я знаю, основано на местных слухах. Поговаривали, что Франц ушел на покой после работы на телевидении и в киноиндустрии. Он жил в Калифорнии. У меня было ощущение, что он стоял за несколькими весьма популярными после премьеры «Выжившего» реалити-шоу. Но я не задумывалась об этом и не искала новую информацию. Как я говорила, у меня сложилось впечатление, что он умер и не оставил близких родственников, которые могли бы унаследовать этот старый дом, поскольку я больше не слышала, чтобы там кто-то побывал. Дом находится слишком далеко, в уединенном месте. На краю света. Оттуда едва ли можно выбраться пешком. Там никто не ходит.

– Кроме скалолазов на горе Уорден.

– Это бывает очень редко.

– Значит, никаких туристов с детьми, никаких людей, переплывающих озеро ради отдыха и вечеринок в лесной глуши?

– Я ничего такого не слышала. По правде говоря, люди как будто специально держатся подальше от этого места. Это что-то вроде дома с привидениями. Озеро очень длинное, как и дорога до того места, где можно спустить лодку на воду. Если у вас нет гидросамолета, это настоящее испытание. Когда вы оказываетесь там, то над вами нависает гранитная глыба горы Уорден, а внизу лишь густой лес. Кроме того, в этом районе выпадает масса осадков. Понятия не имею, кому с самого начала могла прийти в голову идея построить дом в подобном месте. Здесь нет недостатка в местах, где люди могут заблудиться или пропасть, – она выразительно посмотрела на него. – Порой навсегда, как случилось с теми двумя женщинами, которые отправились в горы в прошлом году и не вернулись. Их до сих пор не нашли. Как и женщину, которая в позапрошлом году ушла к своей лесной хижине, и с тех пор ее больше не видели.

Мэйсон читал эти отчеты. Пешие туристы довольно часто пропадали в бескрайних лесах и горах Британской Колумбии, а их останки находили спустя годы, если не десятилетия.

– Вы помните, на каком самолете летал этот Франц?

– Тоже на «Хэвиленде», но другой расцветки, бело-синей. Впрочем, почти все частные пилоты, летающие в канадской глуши, пользуются этой моделью, и не без причины. Небольшой размах крыльев, хорошая управляемость в гористой местности, короткая полоса взлета и посадки на небольших озерах. Бойкий мотор, относительно прочный фюзеляж. Надежен на воде, сухой земле, на снегу и на льду. Запчасти тоже незамысловатые, поэтому его легче починить на ходу или приспособить под себя.

Они выехали на открытое место вдоль берега озера. Грязь мешалась с тающим снегом. Оскар и его помощники уже сталкивали свой катер по бетонному пандусу в серо-стальную воду озера Таксис. Вокруг клубился туман, и озеро было покрыто белыми барашками волн. Видимость терялась на расстоянии пятидесяти метров.

Странная нервозность овладела Мэйсоном, когда Келли поставила свой автомобиль рядом с прицепом Оскара. До сих пор все свидетельствовало о том, что дело окажется совершенно необычным. И зловещим. Ему не терпелось увидеть лесной дом.

26 октября, понедельник

– Натан! – прошипела Моника, схватив мужа за плечо и таща на кухню, пока остальные выходили через заднюю дверь к дровяному сараю.

Она оглянулась через плечо, чтобы убедиться, что Деборы нет рядом. Эта женщина решила остаться, но хромала уже не так сильно, – во всяком случае, по мнению Моники. Она либо притворялась, либо с самого начала изображала травму, и это раздражало Монику.

– В чем дело? – спросил Натан.

– Ты ничего не сказал мне о «Тути-Попс». О пакете из бакалейного магазина «Китс-Корнер». Почему?

– Потому что я знал, как сильно это тебя расстроит, Моника. Я надеялся, что мне вообще не придется упоминать об этом. Но после исчезновения Джекки и пропажи самолета… – Он тоже оглянулся через плечо и понизил голос: – Это Стивен нашел пакет. И я предпочитаю, чтобы информация исходила от нас, а не от него, Моника. Это показывает Стивену, что мы владеем ситуацией. Я хотел показать ему в присутствии остальных, что если он перейдет черту, то я могу причинить ему непоправимый ущерб.

– Но тогда мы тоже все потеряем!

– Именно поэтому мы изображаем полное незнание о содержимом этого пакета.

Моника закрыла лицо ладонями.

– Боже милосердный, куда все катится? – она подняла голову. – Это она, Натан. Я же тебе говорила. О господи, это та самая мать. Я знала, что это она.

– Ее звали не так. Не Стеллой Дагер.

– Ты все решил отрицать? Мать звали Эстеллой Маршалл. Это была ее фамилия по мужу, которого она потеряла. Эстелла Маршалл была пилотом коммерческих рейсов в компании «Пасифик Эйр». Раньше она летала по маршруту Ванкувер – Сингапур. А когда СМИ и общественное мнение обрушились на нее, она сломалась и слетела с катушек. Ее находили пьяной и полуголой в воде у Испанской набережной, помнишь? Она кричала в камеру, вместо того чтобы докладывать о полете, и ее уволили. Репортеры изрядно покопались в ее прошлом.

Натан тяжело сглотнул и посмотрел на грязное кухонное окно. Остальные собрались перед верстаком у дровяного сарая. Моника видела, что он отвергает произошедшее всеми фибрами своего существа. Она чувствовала то же самое. Но это грозило тем худшими последствиями, чем дольше они будут оставаться в этой западне. Они были обречены.

– Стелла – уменьшительное от имени Эстелла, – тихо сказала Моника. – Дагер – ее девичья или фальшивая фамилия. Ты слышал ее, Натан. Тот инцидент стоил ей развода и увольнения с работы. Она все потеряла.

– Она выглядит совсем по-другому. У нее были длинные темные волосы. Она была полнее и красивее.

– Ради бога, Натан! Только послушай себя! Горе и семейная трагедия могут иметь и худшие последствия. Это выворачивает человека наизнанку. Превращает его в пустую оболочку.

Слезы сочувствия подступили к глазам Моники. Вместе с ними вернулось неотвязное ощущение вины. Она вытерла мокрый нос большим пальцем.

– И ты знаешь, кто сочинил историю о ее прошлом, не так ли? Ты знаешь, кто бичевал Эстеллу Маршалл за любые чувства, которые она осмеливалась высказывать публично, кто заполнил вредоносным спамом ее аккаунт на Facebook и все ее мессенджеры? И даже Twitter, который она так и не заблокировала? Ты же знаешь, кто укреплял свой имидж и популярность на ее истории, наряду с другими?

– Кэти Колбурн, – тихо сказал он и выругался.

– Натан, она разорвала на куски эту бедную, убитую горем женщину. Она глубоко проникла в ее прошлое – в самую уязвимую часть, которую она скрывала от своего работодателя. Кэти обнаружила, что Эстелла дважды была госпитализирована еще до того инцидента. Она узнала, что сотрудники социальных служб приходили к ней после жалобы от соседа на ненадлежащее исполнение родительских обязанностей. Понимаешь? Мы все находимся здесь из-за одного инцидента. И причиной тому был Стивен.