– Ничего… Со мной – ничего. Просто я подумала, что у нас с Ванессой может быть одна и та же уборщица.

Они вышли из машины и двинулись к дому. Дейзи несла и цветы, и пирог, потому что Джон копался в телефоне и отстал от нее на полшага. Она первой поднялась на бетонное крыльцо перед стеклянной входной дверью, сквозь которую была видна большая часть гостиной. Их ждали – повсюду были расставлены свечи, приветливо мерцающие теплыми желтыми огоньками.

– Джон, позвони, пожалуйста, в звонок, – попросила она, обернувшись к мужу, который никак не мог расстаться с телефоном. – У меня руки заняты.

Джон послушно сунул телефон в карман и, протянув руку поверх ее плеча, надавил на кнопку звонка.

Где-то внутри дома раздался мелодичный сигнал.

Огни свечей чуть качнулись.

Джон позвонил снова.

В гостиной появилась Ванесса. В руке она держала пластмассовый трезубец, а на голове у нее красовались блестящие красные рога. Дейзи улыбнулась. Ее подруга нарядилась к Хеллоуину: помимо рогов, на ней была короткая черная юбка с хвостом как у мультяшного чертика, «ведьминские» полосатые чулки, черные туфли с пряжками на низком квадратном каблуке и белый кружевной фартучек, какие носят горничные или официантки. Стройную белую шею украшала черная бархотка. Ванесса шла к дверям, и чем ближе она подходила, тем быстрее таяла улыбка Дейзи. Только теперь она разглядела, что на Ванессе-дьяволице была коротко обрезанная черная футболка с изображением куклы Чаки.

В руке у Чаки был нож.

Дейзи почувствовала, что ее мозг отказывается работать.

Потом она заметила, что у ее подруги больше не было «живота». Она как будто и вовсе не была беременна!

Ванесса гостеприимным жестом распахнула дверь и радушно улыбнулась, обнажая пластмассовые вампирские клыки.

– Ну, привет, Дейзи! – сказала она. – А ты, должно быть, Джон?.. Проходите, проходите! Добро пожаловать. Рада вас видеть.

Дейзи заморгала. На несколько мгновений ее мир сжался до стоящей на пороге фигуры. Это Ванесса. Это ее подруга. Но где же ее «беременный» живот?

– Ч-что… что случилось с… – Вопрос сорвался с губ Дейзи чисто машинально – заторможенный мозг еще не успел обработать то, что видели глаза.

– Ты имеешь в виду это? – Ванесса подняла руку и сняла рога вместе с париком, потом снова водрузила рога на голову и улыбнулась клыкастой вампирской улыбкой.

Дейзи опустила взгляд. Дьяволица держала в руках волосы Ванессы. Она посмотрела в лицо подруге. Глаза… глаза тоже были не такими. Теперь они стали ярко-голубыми.

Но как?!.

Дейзи пошатнулась. Букет и пирог вывалились из ее ослабевших рук и упали на бетон. От удара картонная коробка лопнула, пирог разломился, и из него потекла густая темно-фиолетовая начинка. Словно в замедленной съемке, Дейзи повернулась к мужу, но Джон словно окаменел. Его лицо сделалось мраморно-белым, точно он и в самом деле повстречался лицом к лицу с дьяволом.

С самым настоящим дьяволом.

Что, если кто-то пытается изображать человека, которым не является? Это ложь?.. Преступление?..

Или все зависит от восприятия? От того, насколько искусно мы искажаем информационную картину, создаем собственный ложный нарратив?

Мы все пытаемся что-то изобразить, что-то воплотить. Даже просто выбирая стиль одежды – бохо, кежуал, спортивный, вычурный, готский, «под пацанку», под «секси кошечку», под байкершу или балерину, – мы в той или иной форме выставляем напоказ выдуманную версию себя.

Но ведь можно пойти и другим путем. Парик, грим, цветные контактные линзы, акцент, особая походка, селфи в Инстаграме, пропущенные через десяток фильтров, фото, на которых затушевано все, что не соответствует нашему «бренду». Насколько сильно это отличается от обычной игры в «переодевалки»? Можно менять стиль, а можно фотографироваться на фоне дорогущего пятизвездочного отеля, в котором ты никогда не сможешь остановиться, но, если промолчать об этом, люди сами сделают выводы и придут именно к таким умозаключениям, каких ты хотела от них добиться. А если сфотографироваться на фоне голубой «теслы» или на фоне детской кроватки в чужом доме или в дизайнерских нарядах Ванессы Норт, найденных в ее платяном шкафу? Что подумают девяносто девять человек из каждых ста, которые это увидят?

Мы – трюкачи, фигляры, актеры. Все без исключения. Ни один из нас не может считаться полностью надежным повествователем. Жизнь – это рассказ. Это история, которую мы рассказываем другим каждый час и каждую минуту. Каждый из нас смотрит на окружающее сквозь фильтр уникального и неповторимого мировоззрения, опыта, воспитания, сквозь кривое стекло наших желаний, предпочтений, страхов и психологических травм. На всей земле не найдется и двух человек, способных интерпретировать одну и ту же вещь одинаково. Этим и объясняются бесконечное многообразие и бешеная текучесть окружающего нас мира.

Когда я сказала своей психоаналитичке, что выступаю перед публикой в любительском театре и предпочитаю интерактивную импровизацию, она улыбнулась. Я, разумеется, сразу спросила, что тут смешного.

– Ты обманщица, Кит, – сказала она. – И в этом нет ничего дурного. Трюкачи, иллюзионисты, словом, обманщики играют важную роль в искусстве и в жизни. Но я считаю – если склонная к созданию иллюзий часть твоего «я» постепенно начинает занимать в твоей жизни главенствующее положение, на это следует обратить внимание. Существует такое понятие, как двойственность, Кит. Можно быть героиней и негодяйкой, глупой и мудрой, доброй и злой. Можно вызывать в окружающих и любовь, и отвращение. Можно быть доброжелательной и внушать страх. Можно быть светлой и темной. И если ты вдруг поймешь, что тебя тянет или, наоборот, отталкивает образ озорной обманщицы или клоуна, бунтарки или чародейки, это несомненный признак того, что тебе необходимо исследовать глубинные, скрытые качества твоего характера просто потому, что хитрец всегда норовит вывернуть и сунуть тебе же в лицо все твои убеждения и заблуждения, иллюзии и «нерушимые» правила. И если твой внутренний хитрец начинает тебя провоцировать – пусть даже в шутку, – знай, что в этой провокации всегда содержится скрытое послание тебе от самой себя.

Я думаю о своем аккаунте @лисицаиворона. Думаю обо всех тех вещах, которые я там публиковала. Для меня этот аккаунт всегда был зеркалом, которое я держала перед лицом всего мира, населенного позерами и снобами. И я верю своей психоаналитичке.

– Если мы не в состоянии усвоить уроки нашего внутреннего хитреца, Кит, – говорила она, – мы сами лишаем себя возможности увидеть собственную тень.

Видишь, дорогой Дневник?.. Я играю важную роль. У меня есть цель, есть предназначение. Мое существование наполнено смыслом. И это сказал не кто-то там, а дипломированный специалист!

Правда, моя игра может оказаться опасной.

Не каждому нравится, когда его водят за нос.

За пять часов и пять минут до убийства

Взгляд Дейзи метнулся обратно от потрясенного лица мужа к женщине-дьяволице с красными рогами и остановился на ее больших, выразительных голубых глазах. Это не были добрые, внимательные глаза Ванессы. И перед ней была вовсе не ее беременная подруга. Это был кто-то другой. Мозг Дейзи все еще барахтался в кипящем котле когнитивного диссонанса и явно был не в состоянии выдать хоть что-то внятное, поэтому она выпалила совершенно дурацкий вопрос: