– Как бы там ни было, теперь мы можем со спокойной душой вычеркнуть Ванессу Норт из списка потенциальных жертв, – заметил Бенуа. – Боюсь, теперь в нем остается только Кит Дарлинг.

За два дня до убийства

Такого похмелья Джон не помнил. Голова казалась тяжелой, словно чугунное ядро, и в ней не было ни одной мысли. Единственным, что задержалось в памяти, был смех, вот только над чем он смеялся? И вообще, он ли это смеялся?..

Джон пошевелился и попытался сообразить, где находится, но отдельные детали никак не складывались в осмысленную картину. Он лежал на кровати. Почему-то – голым. За окнами перемигивались городские огни, пульсировала розовым неоновая вывеска.

Где он?

Джон попробовал сесть, но к горлу подкатила тошнота, в глазах потемнело, а голова закружилась. Кроме того, он ощутил, как что-то дернуло его за руку, и снова повалился на матрас. Это, однако, его не спасло. Желудок судорожно сжался, и Джон едва успел свесить голову с кровати. Его вырвало прямо на ковер. Над отвратительной лужей поднялся такой запах, что Джона снова затошнило, и он, вытерев подбородок тыльной стороной ладони свободной руки, уперся взглядом в потолок. Когда желудок более или менее успокоился, он повернул голову и скосил глаза.

Шок от увиденного пронзил его словно удар молнии.

Его запястье было приковано к кроватной раме наручниками, наручниками с мягкой подкладкой. В панике он рванул руку, но наручники были заперты. Черт! Воздух застревал в горле при каждом вдохе, и Джон почти не мог дышать. Поле зрения опасно сузилось, и ему казалось – он смотрит словно сквозь длинный черный тоннель, в конце которого мерцает слабое пятнышко света. Кожу на лице и шее защипало от пота.

«Успокойся! – приказал он себе. – Паника убивает. Успокойся и думай. Где я? Что произошло?»

Джон попробовал дышать как можно ровнее и глубже. Эффект последовал незамедлительно – туман в мозгу начал рассеиваться.

Он был с Мией в кафе.

Черт!!!

Паника снова прокатилась по телу горячей волной. Джон подавил ее усилием воли и попытался собрать из всплывших в памяти фрагментов полную картину.

Они сидели в кафе внизу. Он выпил лишнего. Напился как свинья, если говорить откровенно. Потом они поднимались в лифте. Целовались. Потом вошли в какую-то квартиру, которую она вроде бы снимала на время приезда в Ванкувер, чтобы не жить в гостинице.

Новая волна адреналина забушевала в его жилах. Чужая квартира. Он – в чужой квартире. Голый. Прикованный к кровати. Нужно выбираться отсюда как можно скорее!

Приподняв голову, Джон торопливо оглядел комнату. Вокруг царила полутьма, да и за окнами было темно и ненастно. Красные цифры на часах, стоявших на столике возле кровати, показывали половину второго ночи.

«Дейзи! Она с ума сойдет от беспокойства! И позвонит в полицию».

Перед глазами снова поплыло. В паху было липко. Анус жгло как огнем.

О боже!..

Его одежда грудой валялась на полу рядом с пустой бутылкой текилы. В полутьме Джон разглядел три рюмки и низкий стакан для виски.

Кто?.. Кто еще был здесь, кроме него и Мии? Как они сюда попали, эти люди? Что произошло?..

Глаза Джона обожгло слезами, тело сотрясала крупная дрожь.

На столике рядом с часами он заметил какой-то ключ.

Может, это ключ от наручников?

Свободной рукой Джон дотянулся до ключа и открыл замок. Сел. Потер лицо ладонями, потом прикоснулся к влажному лобку. Он занимался сексом. С Мией?.. Его взгляд метнулся к бокалам. Или с кем-то еще?..

«Она это подстроила, – понял Джон. – Она опоила меня. Подсыпала мне наркотик. Я должен был понять, что что-то не так, еще когда мы сидели в кафе. Миа задавала слишком много вопросов».

Внезапное воспоминание подействовало на него как удар молотком по голове. Миа настойчиво расспрашивала его о новом назначении, вынудила назвать имя Ахмеда Вахида, рассказать о частном детективе. Но зачем ей это понадобилось?.. Джону стало страшно – по-настоящему страшно. Он понятия не имел, что происходит и чего ждать дальше. Какой еще кирпич свалится ему на голову.

Дейзи, вспомнил Джон. Надо думать о Дейзи. Ему необходимо как-то выкрутиться. Сейчас это самое главное.

Он понимал – жена никак не должна узнать о том, что произошло. В противном случае с ним будет покончено. Джон чувствовал это каждой клеточкой своего тела.

А что, если…

Ему в голову пришла новая, еще более страшная мысль, и Джона снова затрясло. Что, если за всем этим стоят Лабден и Генри? В конце концов, он обратил внимание на Мию как раз в тот день, когда встречался с Генри в «Охотнике и псе», а она как раз сидела у барной стойки и смотрела на него. Неужели все было подстроено? Неужели Генри знал, что Джон клюнет на нее?

Или за всем этим стоит Дейзи? Что, если она его проверяет? Испытывает?..

Закрыв лицо руками, Джон громко застонал, раскачиваясь вперед и назад. Нужно срочно что-то придумать. Если Дейзи не позвонила в полицию до сих пор, то позвонит в самое ближайшее время, и тогда ситуация резко осложнится. Но сначала ему надо выбраться отсюда как можно скорее.

Он опустился на четвереньки и пополз по ковру, собирая свои носки, рубашку, галстук, белье и стараясь не попасть коленом или рукой в лужу собственной блевотины. Достав из брюк бумажник, Джон заглянул внутрь. На первый взгляд все было на месте, включая две с половиной сотни долларов наличными. Значит, это не мелкая кража…

Из-под белья он выкопал мобильник. По крайней мере, они не забрали его телефон… Они… Он посмотрел на рюмки и бокал и почувствовал, как желудок снова сводит судорогой.

«Что я тут устроил? И что, черт возьми, делали со мной они? Почему задница болит так, словно в нее загнали неструганый деревянный кол?»

Непроизвольно всхлипывая, Джон натянул брюки и рубашку. Просовывая руку в рукав, он заметил на внутреннем сгибе локтя маленький круглый пластырь. На мгновение Джон застыл, потом осторожно отклеил пластырь и увидел на коже след укола. Ужас, паника, отчаяние вновь охватили его. Ему сделали инъекцию, ввели какой-то наркотический препарат… Вот почему он отключился, вот почему ничего не помнит! А если это не наркотик, а что-то похуже? Яд замедленного действия или опасный вирус, который может дать о себе знать много лет спустя? СПИД?

Джон зашел в ванную комнату и замер, увидев на стеклянной полочке под зеркалом дорожку белого порошка, бритву и соломинку.

Проклятье!

Кокаин? Он что, принимал кокаин? Нет, прочь отсюда! Скорее!

Наклонившись над раковиной, Джон ополоснул холодной водой лицо, потом, прищурившись, посмотрел на себя в зеркало. Бледен как смерть, подумал он. Одновременно с этой мыслью пришло воспоминание: Миа, задрав подол платья, усаживается сверху. Джон попытался вспомнить, был ли в квартире кто-то еще, когда они входили, но не вспомнил. Он просто не мог. Джон думал о своем липком члене, о склеившихся волосках на лобке, о саднящем анусе. Даже думать о том, что с ним сделали, пока он валялся в отключке, было страшно.

Глаза его снова наполнились слезами стыда, унижения, ужаса.

Опираясь обеими руками о холодную раковину, Джон еще раз посмотрел на свое отражение в зеркале.

«Я не знаю, что ты со мной сделала, Миа Райтер, но клянусь: я отомщу. Я найду тебя и убью. Разорву на куски собственными руками».

Было без четверти два, когда фотограф увидел Джона Риттенберга, который, шатаясь, вышел из дверей жилого небоскреба в Йельтауне. Опустив стекло водительской дверцы, он навел на Джона фотоаппарат и сделал несколько кадров. Риттенберг тем временем добрался до проезжей части, и фотограф напрягся. На мгновение ему показалось, что Джон собрался броситься под машину. Это было совершенно не по сценарию, и он потянулся к ручке дверцы. Но тут к дому подъехало такси, и Джон поплелся к нему.