Потом оба ушли, дверь за ними закрылась, и Мэл принялась торопливо собирать фотографии обратно в папку. Прежде чем идти допрашивать Джона Риттенберга, она заглянула к Луле.

– Селим не объявлялся?

– Ответ отрицательный, – ответила Лула и потянулась к телефону. – Он все еще числится БВП. Что сказала Дейзи Риттенберг?

– Почувствовала, что пахнет жареным, и теперь валит все на мужа. Посмотрим, что он скажет по этому поводу.

Двукратный олимпийский чемпион, знаменитый «ДжонДжон» Риттенберг, некогда образец спортивного таланта, сидел, сгорбившись и опустив голову на сложенные на столе руки. Увидев Мэл, его адвокат – женщина, которая чем-то напомнила сержанту Тамару Адлер, – резко встала и вытянула вперед наманикюренную руку.

– Меня зовут Сандра Лин, я представляю интересы Джона Риттенберга.

Мэл сжала мягкую, изящную руку адвокатши и несколько раз энергично тряхнула.

– Сержант Мэллори ван Альст, – представилась она и села, положив перед собой папку. В допросной было жарко, душно, пахло немытым телом и алкоголем, который, казалось, сочился из каждой поры на коже Риттенберга. Чемпион был небрит и непричесан. Грязные бинты у него на руке пора бы сменить, подумала Мэл.

– Я буду называть вас Джон, если вы не против, – сказала Мэл. Она всегда предпочитала обращаться к допрашиваемых по именам: так они воспринимали каждый вопрос как что-то глубоко личное, требующее откровенного ответа.

Джон поднял голову и посмотрел на нее мутным взглядом. В его глазах горели огоньки ненависти и злобы.

– Без комментариев, – сказал он неприятным, хриплым голосом. – Вам нечего мне предъявить, и вы не имеете никакого права держать меня здесь. Я ничего не сделал. Скажи ей, Сандра, – велел он. – Мой адвокат будет отвечать за меня.

Он снова опустил голову на руки, не сдержав негромкого стона. По всему было видно, что Джон Риттенберг чувствует себя скверно. Царапины у него на лице припухли и воспалились.

– Моему клиенту необходима медицинская помощь, – тотчас вмешалась Сандра Лин. – Полицейские, производившие задержание, причинили ему телесные повреждения, и…

– А я слышала, что все было по-другому, Джон, – перебила Мэл. – Вы пытались убежать, но упали, потому что были слишком пьяны. Что касается царапин у вас на шее и раны на руке… Я видела их своими глазами еще до того, как вас задержали. Кстати, откуда они у вас?

– Во время задержания сотрудник полиции сбил моего клиента с ног и прижал к земле.

– Умоляю вас, Сандра! – Мэл поморщилась. – Вы же сами видите, что царапины довольно старые. По-моему, они похожи на царапины, нанесенные женщиной, на которую ваш клиент напал. Итак, повторяю вопрос, Джон: откуда у вас эти царапины? При каких обстоятельствах вы их получили?

Но Риттенберг даже не поднял головы и не поглядел на нее.

– Расскажите мне своими словами, что случилось, когда около шести вечера в Хеллоуин вы с женой приехали в так называемый «Стеклянный дом».

И снова Джон не пошевелился, а адвокатша сказала:

– Он никогда не был в…

Мэл подняла ладонь, останавливая поток адвокатского красноречия.

– Только не надо этих игр, Джон. Дело серьезное. У нас есть заявление вашей жены. Она утверждает, что около шести вечера тридцать первого числа вы вместе приехали в «Стеклянный дом» в вашем сером «ауди». Это подтверждает и свидетель, который видел вас на подъездной дорожке к дому именно в это время. У нас есть и другие свидетели, которые несколько часов спустя видели вашу машину на стройплощадке АДМАК в Северном Ванкувере.

Он резко вскинул голову.

– Чушь! Я никогда там не был. Я…

Сандра твердым жестом положила руку ему на плечо и нахмурилась, но Джон проигнорировал предостережение.

– Не был я ни на какой стройплощадке. Да, я вернулся к «Стеклянному дому», чтобы…

– Джон! – одернула его адвокатесса, и в ее глазах полыхнуло пламя.

Его взгляд метнулся к ней.

– Я не дам им повесить это на меня!

Наклонившись вперед, Сандра Лин чуть слышно прошептала ему на ухо:

– Я же вам говорила: вы не должны отвечать ни на один вопрос. Сначала нужно выяснить, что полиция может вам предъявить. Я думаю – они ничего не знают и пытаются выудить хоть какие-то факты.

– Значит, вы признаете, что вернулись к «Стеклянному дому»? – быстро сказала Мэл.

– Сержант, – прервала ее Сандра. – Если вы не готовы немедленно предъявить моему клиенту официальное обвинение, чтобы я могла договориться о сумме залога, мы, к сожалению, больше ничем не можем вам помочь.

– Как только мы получим результаты анализа ДНК и отпечатков пальцев вашего клиента, мы…

– Когда вы их получите и у вас будет что сказать, тогда вы знаете, где найти моего клиента. Вставайте, Джон. Мы уходим.

Джон с трудом поднялся.

– Когда вы узнали, что уборщица в вашем доме – это та же самая женщина, которая когда-то обвиняла вас в изнасиловании? – спросила Мэл.

Он дернулся всем телом. Его злой взгляд впился в лицо Мэл. Сандра быстро шагнула к двери и широко ее распахнула.

– Джон?..

Джон двинулся к выходу.

– Кто такая Миа, Джон?

Глаза Риттенберга яростно блеснули, черты лица напряглись, губы сжались, но адвокатша быстро коснулась его плеча, перенаправляя внимание клиента на себя, и оба вышли в коридор.

Проводив их взглядом, Мэл откинулась на спинку стула. В этот момент зазвонил ее телефон. Звонил Бенуа.

Мэл нажала кнопку «Ответить».

– Водолазы нашли ее, Мэл. И ее, и ковер… Тело лежит на самом дне, оно застряло в иле под какими-то старыми металлическими конструкциями. Похоже, его затянуло туда течением, поэтому они пока не могут ничего сделать. Сейчас они решают, как лучше поднять тело на поверхность.

Мэл чувствовала себя разбитой и усталой. Из-за сильного течения и плохой видимости водолазы так и не смогли поднять тело со дна до наступления темноты. Им удалось только вытащить из воды ковер и белую кроссовку с оранжевой полосой – парную к той, которую нашли в «Стеклянном доме». Отправив ее в лабораторию, Мэл поехала домой. Сейчас она сидела рядом с мужем в тесноватой, заставленной книжными полками гостиной и представляла себе тело Кит Дарлинг, застрявшее среди ила и ржавой арматуры: смутно белеет в зеленоватой темноте лицо, колышутся в холодной воде светлые волосы.

Питер смотрел по телевизору новости, рассеянно лаская кошку, которая свернулась у него на коленях. Он выглядит усталым, подумала Мэл. Сегодня ее муж казался намного более безучастным и рассеянным, чем обычно, и его незримое отсутствие заставило Мэл испытать приступ одиночества. Стараясь справиться с ним, она крепче прижалась к Питу и положила ладонь на его бедро.

– Как ты?..

Он повернулся к ней, и в его взгляде промелькнула растерянность, словно он не знал, что ответить.

Она улыбнулась.

– Ты наелся? – спросила она, имея в виду их поздний ужин.

Питер нахмурился, потом кивнул.

– Пожалуй. А как твои дела? Как прошел день?

Он уже спрашивал ее об этом, когда она только вернулась, и Мэл рассказала, что водолазы обнаружили тело и завтра утром попробуют его достать, но сейчас она не стала этого повторять.

– Неплохо, – только и сказала она. – Радуюсь предстоящей пенсии.

Это была ложь и в то же время – необходимость. Мэл было очевидно: кто-то должен постоянно быть с Питером дома. Конечно, можно было нанять сиделку, подумала она, но ей сразу вспомнилась Бьюла Браун, которая проводит дни в своей комнате на втором этаже в полном одиночестве, пусть и окруженная сиделками, нянями, медсестрами. Давным-давно Мэл и ее муж пообещали, что будут друг для друга опорой даже в самых трудных обстоятельствах – «в несчастье, болезни и старости». Увы, трудные времена наступили раньше, чем она ожидала.

И снова Мэл мысленно вернулась к Бьюле Браун, пообещав себе, что обязательно навестит пожилую женщину после того, как дело будет закрыто, и поблагодарит ее за то, что она своевременно позвонила в Службу спасения.