Прежде чем Том уводит Диану в кабинет, Лили тянет его к себе и отводит в сторону. Она шепчет ему на ухо:

– Том, что бы ты ни делал, что бы ни говорил, помни про детей. Делай все ради детей. Они такого не заслужили.

Она смотрит ему в глаза, и между ними пульсирует воспоминание о недавней ссоре.

Он обхватывает руками ее лицо. Пронзает ее взглядом.

– Я люблю тебя, – шепчет он. – Я всегда тебя любил. Все будет хорошо. Пожалуйста, верь мне.

Но Лили думает лишь о том, как Том предал ее доверие.

Лили находит Диану за «их» столиком на террасе с видом на бассейн и океан за ним. Сегодня пятница, но книжный клуб отменили – у Ханны дела, и остальные решили перенести встречу. Поскольку Лили считает вечера пятницы «временем для себя», она пригласила Диану на коктейль. Или три.

– Я уже начала, – Диана ухмыляется, поднимая полупустой бокал, пока Лили вешает сумочку на спинку стула и садится.

Почти мгновенно появляется официант с новыми порциями напитков и тарелкой устриц.

– Я взяла на себя смелость заказать и тебе, – говорит Диана, разворачивая белую льняную салфетку, пока официант ставит перед Лили мартини.

Лили жадно хватается за напиток.

– Ты сегодня выглядишь особенно довольной. Что такое?

Она делает большой глоток, и тепло от алкоголя разливается в груди.

– Выиграла крупное дело.

– Поздравляю, – Лили поднимает бокал. – В новостях я ничего не видела.

– Увидишь завтра, – Диана тянется за долькой лимона.

– Ты про того телевизионщика? Которого обвинили в изнасиловании шести женщин?

Диана подмигивает и кивает, выдавливая лимон на сырую устрицу.

– Объявили вердикт. Не виновен.

Она отправляет устрицу в рот и высасывает из раковины сок.

Лили опускает напиток и смотрит на подругу.

– Да он же чертово воплощение греха.

– Обвинение облажалось. Я – нет. Эй, не надо так на меня смотреть, мне платят огромные деньги именно за правильную трактовку законов, – она берет напиток и откидывается на спинку стула. – Не мне судить о морали. Я просто работаю по букве закона.

– Диана, существует ли то, на что ты не пойдешь ради победы?

– Нет.

– А ты никогда не чувствуешь себя… не знаю, грязной?

– Ой, подруга, не пытайся меня анализировать. Для этого у тебя есть кабинет. Кроме того, у каждого свои темные стороны. Даже у тебя, – она направляет на Лили бокал с мартини.

Лили смеется, но смех звучит фальшиво. Свет меняется. Ветер становится прохладнее. Она тянется за свитером. Накидывая его на плечи, Лили пользуется моментом и оглядывает других посетителей. Ощущение слежки делает ее нервной и сверхбдительной. Ее внимание привлекает мужчина под шпалерой. Он частично закрыт колонной. Один. Темные волосы. Темные оттенки. Темная куртка.

Она переключает внимание обратно на Диану, но ощущение слежки холодом отдается в животе. В голове возникает записка, найденная на лобовом стекле у церкви.

Тебе не скрыться от сатаны, если сатана в твоей голове.

Записка реальна. Это не ее воображение. Она не параноик. Может, следует рассказать Тому? Но рассказывать Тому она тоже ужасно боится, ведь он может спросить, почему ее так расстраивают слова в записке, почему имеют такое значение.

– Как Том? – спрашивает Диана, словно читая мысли Лили.

Лили не может удержаться от следующей фразы.

– Я… Я думаю, он мне изменяет.

Возможно, она говорит это, чтобы отвлечь внимание Дианы, но теперь, когда проблема озвучена, она повисает в воздухе, словно нечто осязаемое, и Лили осознает, насколько это ее терзало.

Диана опускает напиток.

– Что?

У Лили горят щеки.

– Не знаю, зачем я это сказала. Забудь.

Она берет бокал и допивает весь мартини двумя большими глотками. Поднимает руку и просит официанта принести еще.

Диана продолжает на нее пялиться.

– Почему ты так думаешь, Лили?

– Да просто… маленькие признаки, понимаешь?

– Хочешь сказать, у тебя паранойя?

– Нет. Хочу сказать, по выходным Том все больше времени проводит на пробежках. И выбирает отдаленные места, вроде троп на озере Эльк-Лейк. И все позднее возвращается домой по вечерам в пятницу – после яхты. Я чувствовала аромат духов на его рубашке. Он кажется… Отстраненным. И Ханна видела в прошлое воскресенье, как он бегал с темноволосой женщиной, когда проезжала мимо утесов. Когда я спросила его о пробежке, он сказал, все было как обычно, – приносят новые порции напитков, и Лили быстро делает глоток. – А еще он начал усиленно заботиться о внешности. Новые рубашки. Больше времени на тренировках. Лосьон после бритья. Подобные вещи.

– Вероятно, это просто какой-нибудь кризис среднего возраста. Сколько сейчас Тому лет? В следующем году вроде исполняется шестьдесят? Мне бы нелегко далась эта точка.

Лили пожимает плечами и выдавливает широкую, фальшивую улыбку.

– Возможно, я просто все придумала.

– Почему ты просто не спросишь у него, Лили?

– Возможно, боюсь его ответа.

Диана расправляется с еще одной устрицей.

– А если он скажет «да»? Что будешь делать?

Лили сглатывает и смотрит на море.

– Возможно, убью ее.

Диана не улыбается: то, как Лили произнесла эту фразу, особый тон, заставляет поверить в серьезность ее намерений.

– На твоем месте, – говорит Диана, медленно откидываясь на спинку стула, – я бы успокоилась. И завела любовника.

– Я не ты, – Лили берет бокал и допивает второй мартини. Напитки крепкие, и у нее начинает кружиться голова. – Я слишком много вложила в свой брак и в детей, – эмоции начинают давить ей на горло. – Если на то пошло, его измена бы меня уничтожила. Мне нравится моя жизнь, Диана. Или мои иллюзии насчет нее. Кажется, последние годы я чувствовала себя ужасно самодовольной. Начала верить, что наш брак, наша семья чертовски идеальны, – она выдерживает паузу. – Ты не представляешь, каким трудом я этого достигла, – ее голос стихает. – Не представляешь.

Официант приносит еще два мартини.

– Мы больше не заказывали, – говорит ему Лили, когда он начинает ставить их на стол.

– Они от джентльмена, сидящего под шпалерой, – говорит официант. Он кладет рядом с напитками белый конверт. – Он прислал записку.

Лили резко оборачивается. Мужчина, которого она видела, ушел. Ее сердце бьется быстрее.

– Какой джентльмен? – кричит она официанту. – Где он?

Но официант исчезает за стеклянными дверями ресторана.

Диана берет конверт, открывает и достает белую открытку с единственной строчкой текста.

У Лили пересыхает во рту. Она вспоминает записку, оставленную на лобовом стекле у церкви.

– Что там написано? – спрашивает она.

Диана хмурится. И показывает Лили.

Лили выхватывает открытку из рук Дианы. Текст напечатан. В правом нижнем углу тиснение. Лили проводит большим пальцем по выпуклой картинке. Это очертания козлиной головы. Козла с большими рогами. На лбу у козла пентаграмма – пятиконечная звезда. В голове начинает шуметь. Становится трудно дышать.

Тебе не скрыться от сатаны, если сатана в твоей голове.

– Лили?

Голос Дианы раздается словно издалека, из длинного тоннеля.

– Лили!

Она вздрагивает, пытаясь сосредоточиться. Чувствует в горле привкус желчи, когда воспоминания пронзают мозг, словно осколки разбитого зеркала. Она пытается их прогнать, но в голове лишь острый калейдоскоп несвязанных ужасных картин.

– Лили, ты в порядке? Тебе нехорошо? – Диана берет Лили за руку. – Лили, посмотри на меня. Сосредоточься. Что происходит? Что тебя расстроило?

– Здесь… Здесь знак Бафомета, – хриплым голосом говорит она.

– Чего?

– Тиснение. Оно в форме Бафомета – козла отпущения. Языческий идол, связанный с сатанизмом.