Краем глаза она заметила развешанные на стенах капканы с большими ржавыми зубьями и цепями. С ними соседствовал длинный металлический ящик для оружия с ключом в замке. У другой стены стоял верстак, над которым были аккуратно развешаны инструменты, а на столе лежал охотничий лук и колчан со стрелами – некоторые с красно-белым оперением, другие – с желто-белым.

Над столом на крюках висели удочки, а ближе к двери – два рыбацких полукомбинезона с сапогами. На одном из них был знакомый логотип «Кинабулу», спонсора документального фильма Рейчел Харт. Энджи запоздало сообразила, что точно такое же снаряжение им с Мэддоксом выдавали в лодже «Хищник». Видимо, это популярный бренд.

На лавке лежал мотоциклетный шлем, а полки на стене над лавкой были заставлены старыми банками, где когда-то был кофе «Максвелл-хаус», детская смесь «Симилак», итальянские консервированные помидоры, изотоник «Гаторейд» в порошке, супы «Кэмпбелл» и зеленый горошек. В маленьком деревянном ящике для молочных бутылок Энджи насчитала четыре детские бутылочки с сосками, а рядом сидел старый игрушечный медведь. Энджи живо вспомнился медвежонок из «ангельской колыбели», где ее когда-то оставили, но она сразу подавила воспоминание – сейчас делать это стало легче, слава богу.

– Это Энджи Паллорино, – начала Клэр. – Она…

– Я знаю, кто она. Я уже сказал, я ее не приглашал. Все говорят, ей нечего тут делать.

– Кто говорит? – не поняла Клэр.

– Уоллес, Джесси, Бо-Джо и твой папа. Она цеплялась даже к Джейкоби, выведывала о плохих вещах. Ты не должна с ней водиться, Медвежонок Клэр.

У этого грозного великана добрые глаза, решила Паллорино, но Аксель дотянулся и взял со стола ружье. Клэр напряглась. Ее реакция встревожила и Энджи. Она не могла разгадать этого человека, пережившего сексуальное насилие и не получившего необходимой психологической помощи, живущего в лесу сам-один. Аксель Толлет не только устрашающе выглядел, но и сам был испуган и от этого опасен.

– Что ей здесь надо? – прорычал он.

Энджи нерешительно шагнула вперед:

– Здравствуйте, Аксель, я…

Клэр схватила ее за локоть, заставив остановиться. Она не отрывала взгляда от ружья в руках Акселя. Поведение дяди ей, видимо, о чем-то говорило, потому что Клэр очень спокойно сказала:

– Энджи Паллорино только хотела тебя спросить, видел ли ты на реке тех женщин, которые приезжали удить рыбу. Она считает, ты мог видеть Жасмин Гулати в «Крюке и промахе», когда она ссорилась с некоторыми из наших.

Великан потемнел лицом и стал страшен, сверля Энджи ледяными зелеными глазами. Аксель явно вспомнил, как его двоюродный брат обнимался с Жасмин Гулати, и не мог допустить, чтобы «Медвежонок Клэр» об этом узнала.

– Убирайтесь, – прогремел он, передернув затвор. – Убирайтесь с моей земли и из нашего города!

– Дядя Акс…

– Медвежонок Клэр, я не шучу. Убери отсюда эту женщину, пока я ее не пристрелил.

Клэр сглотнула и беспомощно поглядела на Энджи. Паллорино кивнула и попятилась.

– Приятно было познакомиться, – сказала она профессионально ровным тоном. – Поговорим в другой раз.

Он ничего не сказал. Энджи вышла, а Клэр задержалась в мастерской, где произошел короткий обмен репликами. Клэр вышла со сжатым ртом и в угрюмом молчании зашагала к лесной тропе.

Энджи пошла следом.

– Значит, Аксель не любит гостей.

– Да, – бросила Клэр, не вдаваясь в подробности, и только на подходе к старой роще, где все покрыто пружинистым зеленым мхом, остановилась и сказала: – Теперь я понимаю, почему он ненавидит, когда его тревожат. После вашего рассказа все стало на свои места. Готова спорить на что угодно, он доподлинно знает, кто утопил Портера Бейтса и что убийцы мстили за него. Он будет защищать тех, кто это сделал. Раз пошел слух, что вы копаете про старые дела, то ведь изнасилование тоже одно из этих дел, а значит, вы представляете угрозу. Следствие ведь недолго и возобновить.

Энджи кивнула.

Клэр смотрела на нее в упор:

– Вы нарочно раскачиваете лодку и провоцируете людей? Это может выйти из-под контроля. Вы рискуете пострадать.

– Вы хотите сказать, что защитники вашего дяди Акселя способны мне навредить?

Клэр стащила шапку с головы и отвернулась, учащенно дыша.

– Не знаю. – Она вновь повернулась к Энджи. – Но если кто-то убил Портера Бейтса, как они, по-вашему, поступят в случае угрозы разоблачения? – Взгляд зеленых глаз стал лазерно-острым. – Неужели вам не жаль себя?

– А как же правда, Клэр? Если одно давнее убийство привело к другому, что, если будут еще и еще? – Энджи сделала паузу. – А как же справедливость?

Клэр шумно вздохнула.

– Энджи, а если бы это были ваши родственники, вы бы с таким же рвением искали правду?

– А я реально искала и выяснила чудовищные вещи, касающиеся моей семьи. Если вы обо мне читали, то знаете. Конечно, узнать правду было весьма неприятно и даже страшно, но лучше так, чем по-другому.

– Да ладно! Вы сейчас искренне говорите?

Энджи подумала. Ветер бушевал в лесу, деревья стонали и скрипели, роняя шишки и чешуйки коры.

– Да, – тихо ответила она. – Понимаете, от правды не легче, но ее необходимо знать, потому что так обстоят дела. Я считаю, справедливость должна совершаться законным путем, иначе в каком же обществе мы с вами окажемся? – Она помолчала. – Теперь, когда вы знаете, что случилось с Акселем, вы можете отмахнуться и жить как прежде?

Клэр вздохнула.

– Не знаю, – прошептала она. – Честно, не знаю.

Они снова пошли по тропе. Энджи видела, что Клэр мучается сомнениями, и молча гадала, что за человек Аксель Толлет. Визит к нему оставил лишь новые вопросы. Наконец она решилась:

– А вот у него на стене капканы, неужели он их ставит?

– Нет, – ответила Клэр через плечо. – Это он нашел. Он ненавидит браконьеров и считает капканы изуверством.

– Однако он развесил их на стене!

– Как охотничьи трофеи. Так он ведет подсчет животных, которых спас от ужасной смерти, забрав капканы. Акс говорил мне, что один взгляд на эти уродливые железяки не дает погаснуть огню в его сердце.

– При этом на охоту он все равно ходит? – не удержалась Энджи, помня о ружье, длинном металлическом сейфе и луке со стрелами.

– Сугубо для пропитания. – Клэр перелезла через поваленное дерево и подождала Энджи. – Мгновенно застрелить зверя гуманнее, чем поддерживать целую индустрию, где на бойнях массово забивают обезумевших от ужаса животных. Кстати, Аксель предпочитает лук и стрелы, потому что это честная схватка. Так у зверя больше шансов, говорит он, да и охота перестает быть развлечением. Он даже папе мясо не продает для гостей лоджа – говорит, каждый мужчина должен охотиться для себя.

Энджи отряхнула брюки и поспешила нагнать Клэр.

– А детские бутылочки ему для чего?

– Кормил медвежат специальной смесью. И олененка тоже.

– Откуда он знает, какие смеси каким зверям давать?

– В случае чего звонит в «Заботу о природе», это волонтерский реабилитационный центр для диких животных, и они его неофициально консультируют.

– Ну, а игрушка?

Клэр остановилась:

– Какая игрушка?

– Старый мишка на полке рядом с детскими бутылочками.

Клэр печально улыбнулась:

– Акс откуда-то добыл для осиротевших медвежат мягкую игрушку, похожую на них. Решил, втроем им будет не скучно. – Она пожала плечами. – Вы можете спросить – а как же его стремление не приучать медвежат к людям, но он и мишку пропитал медвежьим запахом, прежде чем положить в клетку. Я только удивляюсь, как это медвежата, играя, не порвали его на клочки…

– Весной здесь снова вырастет мох, – сказала Клэр, когда они смотрели на шрам черной земли, отмечавший место могилы Жасмин Гулати. – И ежевика все заплетет наглухо. – Она задрала голову, глядя на рыбьи скелеты, висящие на верхних ветках. – Это лес – просто замкнутая система в действии. И не узнать, что здесь была могила.