– Я его достану. Я найду это больного скота и прибью его член гвоздями к стенке! У меня есть блог криминальной хроники. За Фейф, за других девчонок, за меня, черт побери! Я такое подниму, ты еще услышишь! Если даже из газетенки меня уволят, я и без них справлюсь. Хватит с меня бюрократии и редколлегии «Сити Сан»! Сама справлюсь!

«Я не позволю ему снова заставить меня начать употреблять, не дам ему пустить прахом все, чего я добилась. Ему не отправить меня обратно в сточную канаву…»

– Мерри, одна ты никак не справишься…

– Это я-то не справлюсь? Да мне в жизни никто не помогал – ну кроме тебя, конечно. Ты меня вытащил из грязи и принялся втирать очки. Спасал хороших девочек, по твоему выражению. Ты помог мне после того, как меня изнасиловали, – навешал на уши своей слезливой чепухи про свет в конце тоннеля, про Бога, рай и все такое, и какое-то время я тебе правда верила, потому что больше у меня ничего не было. Но окончательно из дерьма я выбралась за счет своего ума, своих способностей, слышишь? Это мое упорство помогло мне выдержать и вечернюю школу, и треклятую работу в фастфуде с параллельной учебой в колледже! Это мой талант обеспечил мне ночную халтурку в отделе уголовной хроники «Сан», потому что я знаю улицу, знаю, где нарыть реально интересный сюжет, и я лезла, лезла вверх, цепляясь за каждую ступеньку! Но теперь я себе цену знаю. – Мерри смотрела на Маркуса Джилани, часто дыша. В ней бурлили гнев, ненависть и горечь.

– Всегда можно выбрать другой путь, Мерри, пойти прямой, а не кривой дорожкой.

Она фыркнула:

– Я родилась для дурной дорожки, пастор! Совсем как ты. И я не доверяю копам. Они не смогли помочь этой Эллисон Фернихок… да и другие грешки за ними водятся… Один из них использует меня и мою работу в газете, а теперь я его буду использовать.

Швырнув жалкий свитер из секонд-хенда на пол, она сунула сжатые в кулаки руки в рукава пальто и вышла, хлопнув дверью.

Доктор Рейнольд Грабловски оглядел членов следственной группы. Глаза у него были угольно-черные, глубоко посаженные, под густыми темными бровями. Со своим крючковатым носом, узким лицом и длинной шеей он напоминал Энджи стервятника, хищную птицу, выклевывающую мозг больных преступников. Она невзлюбила Грабловски с первого взгляда, но про себя Энджи понимала, что в этой комнате собрались те, кто не очень-то отличается от Грабловски. Все они, так или иначе, старались забраться в голову гнусному негодяю, чтобы выйти на след и задержать подонка, а уж что движет каждым из присутствующих, дело частное.

– Судя по собранной информации, – начал Грабловски с легким акцентом, напоминающим немецкий (точнее Энджи определить не могла), – мы ищем не насильника, который убивает своих жертв, чтобы они его не выдали, а похотливого убийцу, для которого акт убийства, связанный с ним ритуал и половые извращения являются воплощением его психосексуальных фантазий. Иными словами, покойные… – Грабловски показал на фотографии на белой доске, – не просто попались ему под руку. Это не случайные жертвы, которым не повезло. Он их выбрал. Выследил, схватил, изнасиловал и убил, потому что они соответствовали его извращенным сексуальным фантазиям. Этот убийца к тому же психопат и садист. Он организован, методичен, хитер. Жестокость действий вызывает у него сексуальное возбуждение: он может пытать своих жертв. С каждого убийства он оставляет себе сувенир – ту же прядь волос, – чтобы переживать свою фантазию снова и снова, пока потребность убивать не усилится настолько, что он опять выйдет на охоту.

«Валяй, трепись, гений… Можно подумать, мы об этом не догадываемся…» Если бы на совещании Базьяк дал ей договорить, Энджи сказала бы почти все то же самое.

– Обобщая вышеизложенное, можно сделать вывод, что человек, которого мы ищем, обладает незаурядным интеллектом. По натуре он одиночка. Скорее всего, у него есть исправный автомобиль, а еще ему очень нравятся долгие поездки. С помощью своих коммуникационных способностей преступник манипулирует своими жертвами, пока они не окажутся там, где он может сделать с ними все, что хочет. Однако его коллеги – сотрудники, если таковые есть, – могут считать его странным, что называется, со сдвигом, или социально неадаптированным.

Грабловски взял со стола стакан воды и сделал медленный большой глоток. Выпуклый кадык двинулся вверх-вниз по шее. Энджи снова подумала про странную хищную птицу.

Доктор поставил стакан.

– Большинство его жертв схожи между собой – как внешностью, так и возрастной группой. На момент нападения покойные, – Грабловски снова показал на доску, – были очень юны, все белые, с длинными темными волосами. С преступником они, скорее всего, знакомы не были, и отчего-то он определил их для себя как женщин, которых он в состоянии контролировать вербально или силой. Кроме того, они для него «подходили», то есть соответствовали критериям его психосексуальных фантазий. Таким образом, виктимология в данном расследовании выходит на первый план: кто эти женщины, чем они занимались в своей жизни на момент происшествия, чем и как впервые привлекли внимание насильника? Ответьте на эти вопросы, и выявятся точки соприкосновения, которые помогут сузить поле поиска.

– Умник вонючий, – прошептал Лео, сидевший за Энджи. – Ты нас еще азам профессии поучи.

– Любой секс всегда начинается с фантазий, – продолжал Грабловски. – Мыслеобразов на основе осуществленных или неосуществленных желаний. У каждого из нас в сознании формируется программа сексуального поведения, так называемая любовная карта; эти программы закладываются в пубертатном периоде. Но этот сексуальный маньяк, клинически говоря, создал такую любовную карту, где вожделение соединяется с фантазиями и практиками, которые либо социально неприемлемы, либо порицаемы, либо служат предметом насмешек, либо влекут за собой уголовное наказание. В его фантазиях прослеживается агрессия, доминирование, контроль. Он возбуждается при одной мысли о сексуальном насилии и подкрепляет возбуждение просмотром садистского порно либо фантазиями на тему полового садизма. Эти фантазии – или впечатления от порнофильмов – он подкрепляет мастурбацией, и в результате создается некий шаблон, который в следственной практике принято называть почерком преступника.

Грабловски снова сделал паузу и глотнул воды. Его мокрые губы блестели. Мысли Энджи обратились к собственной «любовной карте». Кретинское определение: скорее это карта похоти. Взять хоть этого маньяка: его отвратительные садистские насильственные акты не имеют к любви ни малейшего отношения.

– В любовной карте этого преступника просматривается сильная религиозная привязка, сформировавшаяся в условиях, когда его наказывали за проявления сексуальности в период полового созревания. Иными словами, сексуальное возбуждение он считает грехом, за который следует наказывать и очищать. Скорее всего, он воспитан в католической вере и был крещен по соответствующему обряду. Весьма вероятно, что своих жертв он высматривает вдали от места своего проживания или работы. – Грабловски нажал клавишу на компьютере, и на карте появились красные точки.

– На Риттер напали здесь, – показал он. – На Фернихок здесь. Драммонд была похищена здесь. Запад города в районе залива. Мы пока не знаем, где совершено нападение на Хокинг, но на основании имеющейся информации можно предположить, что преступник проживает в границах этой зоны… – Грабловски снова нажал клавишу, и восточная часть столицы вместе с пригородами окрасилась желтым. – Его охотничья территория там, где анонимность совпадает с зоной комфорта. Это значит, что следующую жертву найдут, скорее всего, здесь. – Он снова нажал на клавишу, и карта к западу от залива окрасилась красным.

«Ну спасибо, помог. Куда бы мы без тебя».

– Учитывая небольшой промежуток времени между двумя последними эпизодами, преступник недавно пережил серьезное эмоциональное потрясение и, так сказать, сорвался. Он обязательно убьет снова – и, считаю, очень скоро. Не забывайте, что он полностью отдает себе отчет в преступном характере своих действий. Он гордится своим умением оставить полицейских ни с чем. Он знаком со стандартной процедурой следствия и старается по возможности не оставлять улик. Он будет носить с собой оружие и фиксирующие приспособления, будет посещать похороны и другие многолюдные события, связанные с совершенными им преступлениями. Вероятно, он пристально следит за ходом расследования через средства массовой информации. Какие-то обнародованные сведения могут даже заставить его изменить почерк, чтобы избежать обнаружения.