Вернувшись из Кельвина, она выписалась из гостиницы в Коал-Харбор. Было уже поздно, но спать Паллорино не могла, взбудораженная предостережениями Мэддокса и Загорского.

Она поехала в Ист-Сайд в ретроклуб для взрослых и заплатила рыжей испитой администраторше наличными за комнату наверху. Ни записи по кредитной карте, ни имени. Вещи в машине, а номера «Ниссана» Энджи замазала грязью. При необходимости она вернется туда и сегодня, потому что ей наконец удалось поспать, несмотря на вибрацию басов из подвала, от которой дрожали стены. Уже почти в десять утра ее разбудил звонок Стейси Уоррингтон.

Прослушав сообщение, Стейси первым же делом проверила присланную ДНК и найденные пули, хотя наверняка слышала об увольнении Паллорино. И сейчас, разглядывая дом Нади Мосс, Энджи вспоминала разговор со Стейси.

– Судя по ДНК, одно из пятен семенной жидкости на кардигане оставлено Майло Белкиным.

– А вторая ДНК?

– По заключенным ничего, но есть совпадение с неустановленным лицом, присутствовавшим на месте преступления. Там остались кровь и слюна…

– Какого преступления?

– Перевозка наркотиков в 1993 году с участием Майло Белкина и Семена Загорского.

– Ты шутишь?!

– Да нет вот. Судя по всему, скрывшийся сообщник был ранен – остались капли крови. Эта же ДНК найдена и на сигаретных окурках в цветочном фургоне, где перевозили героин.

– То есть тот, чье семя осталось на кофте из «ангельской колыбели», может оказаться убийцей полицейского в девяносто третьем году?

– Если, конечно, он стрелял пулями сорок пятого калибра. Надо сравнить отчеты баллистиков из дела «ангельской колыбели» и с перестрелки в девяносто третьем.

– Не знаю, как тебя и благодарить, Стейси! Слушай, раз уж мы созвонились, окажи мне еще одну услугу?

Пауза.

– Эндж, я не знаю, что происходит, но…

– Тебе официально уже сообщили, что меня уволили?

– Официально – нет.

– Тогда ты ничего не знаешь, правильно?

Снова пауза и тихое ругательство.

– За это ведь и попереть могут!

– Если бы тебя официально поставили в известность, то да. Ну пожалуйста, только коротенько проверить, что есть за человечком!

– Имя?

– Надя Мосс. Она подавала заявление об изнасиловании и избиении на Белкина, а потом забрала.

– Минуту… Да, ранее привлекалась за владение и приставание.

– Спасибо. А какой у нее последний известный адрес?

Молчание.

– Стейси, обещаю – больше я ничего не попрошу.

– Что-то слабо верится… Восточный Ванкувер, Рейберн-авеню, 4527.

Напротив этого дома Энджи сейчас и сидела в своем «Ниссане».

После звонка Стейси она купила новый одноразовый телефон. Ей очень хотелось позвонить Мэддоксу и сказать, где она находится, но что-то ее удерживало. Чем меньше он знает, тем меньше вреда его карьере, работе. К тому же Мэддокс попытается ее остановить, как и «маунти» – еще одна причина отключить мобильный и не оставлять следов оплаты картой.

Энджи взяла с пассажирского сиденья черную кепку и аккуратно надела, прижав понитейл, после чего зачем-то погляделась в зеркало. Возможно, ей хотелось доказать себе, что она по-прежнему существует, хотя у нее нет работы и приходится скрывать свои перемещения. Из зеркала на нее глядело бледное, осунувшееся лицо. Никакого макияжа, никаких иллюзий. Паллорино отвернула зеркало и выбралась из «Ниссана».

Перебежав через улицу, она в несколько шагов одолела коротенькую садовую дорожку, взошла на деревянное крыльцо и постучала. Кто-нибудь да ответит: в доме горел свет, в окнах второго этажа Паллорино уловила какое-то движение.

Крупные капли падали с карнизов. С оживленного шоссе неподалеку доносился гул машин, изредка прорезаемый воем полицейской сирены.

Дверь приоткрылась на длину цепочки, и в щелку выглянула женщина:

– Вам чего?

– Я ищу Надю.

– А вы кто?

– Я ее подруга. В конце девяностых тоже танцевала. Я в Ванкувере проездом, узнала, что Надя здесь проживает.

Женщина смерила ее взглядом:

– Нади нет.

– Но она здесь живет?

– Да.

– А вы жиличка?

– Ну а кто. Это ее дом, Нади. Я второй этаж уже шесть лет снимаю.

– А где мне найти Надю?

– В клубе. Как всегда, с десяти и до закрытия.

– В каком клубе?

– Ну, если вы с ней танцевали в девяностые, то знаете в каком. Все в том же самом!

Женщина с усмешкой закрыла дверь, несколько раз повернув ключ в замке. Энджи снова оглядела дом. Значит, Надя Мосс по-прежнему работает в клубе «Оранж-Би» и явно не бедствует.

Сжимая руль, Мэддокс ехал в наблюдательный пункт напротив клуба. Скоро вечер, а он не может найти Энджи. Сказанное Боудичем не шло у него из головы: «Однако с версией самоубийства не состыкуется незаконченное письмо дочери Миле, которое осталось на столе».

Энджи говорила, что ее сестру-близнеца звали Милой. Совпадение?

Мэддокс остановился на красный свет. Впереди образовалась пробка, и Мэддокс включил радио послушать, в чем может быть причина затора.

– Экстренные новости. По сообщению «Ванкувер Сан», оторванная стопа, которую прибило к берегу в Цавассене, совпала по ДНК с сотрудницей полиции острова Ванкувер, недавно застрелившей сексуального маньяка-убийцу Спенсера Аддамса, действовавшего под кличкой «Креститель». Выяснилось, что сотрудница является подкидышем из «ангельской колыбели» – люди старшего поколения могут помнить тот случай восемьдесят шестого года…

Что?!

Мэддокс ударил по тормозам, свернул на парковку и прибавил звук.

– Это открытие сделал судебный психиатр и автор книг, основанных на реальных событиях, Рейнольд Грабловски, составлявший психологический портрет «Крестителя» и не один год проработавший с Энджи Паллорино. Доктор Грабловски только что подписал договор на новую книгу об удивительной истории брошенной израненной малютки, ставшей сотрудницей отдела расследований сексуальных преступлений и получившей служебное взыскание за излишнюю жестокость. По неофициальным данным, детектива Паллорино недавно уволили из полиции Виктории, и сейчас она пропала. Грабловски уверяет, что Паллорино, которая начала вспоминать фрагменты своего прошлого, скрывается намеренно, задавшись целью найти биологических родителей. Не переключайтесь, и после выпуска новостей мы расскажем вам еще об одной сенсации…

Мэддокс лихорадочно набирал Энджи. Ответа не было.

Он быстро просмотрел список в своей телефонной книжке и выбрал «Рейнольд Грабловски».

– Ты что творишь? – спросил он сразу, как только Грабловски ответил. – Ты же ее подставляешь, подвергаешь смертельной опасности! Она же коп, черт побери…

– Бывший коп, – спокойно поправил Грабловски.

Возразить Мэддоксу было нечего – карьера Энджи действительно закончена. Он провел рукой по волосам.

– Теперь она бывший коп, уволенный без рекомендации, – закончил психиатр.

Для его рейтинга так даже лучше – таинственная малютка из «ангельской колыбели» снова исчезла, как в воду канула. Но как только об этом пронюхает мафия, устранившая Белкина, Загорского и Харрисонов, за жизнь Энджи никто не даст и гроша. Месседж Грабловски предельно ясен: спешите заткнуть ей рот, она начала кое-что вспоминать. С тем же успехом можно было нарисовать на ее спине большую мишень. Может, мафия уже добралась до Паллорино!

– Я неоднократно предлагал ей сотрудничество, – продолжал Грабловски. – Она могла участвовать в контракте на книгу.

Мэддокс очень тихо произнес, сдерживая ярость:

– От кого вы впервые получили информацию о том, что она – ребенок из «ангельской колыбели» и ее ДНК совпадает с ДНК останков в цавассенской кроссовке?

– От друга.

– Конкретнее?

– Я не обязан раскрывать свои источники, детектив. У меня контракт на книгу по реальным событиям, и не я один обладаю этой информацией. Сенсация все равно разразилась бы на этой неделе. – Он помолчал. – Правда всегда выходит на свет.