Я кивнула, ощущая внутреннюю связь с ним. Он накрыл мою руку ладонью.

— А что твой отец? Он снова женился?

— Сомневаюсь, что это когда-то произойдет. Он вечный Питер Пэн — Стерлинг Хартли.

Мартин молча уставился на меня, потом тихо выругался.

— Конференция «Агора»… ты не упоминала о нем, когда я сказал, ради чего приехал в «Хартли Плаза». Боже мой, этот отель назван в честь твоего отца, и ты не упомянула об этом? — он рассердился. В его голосе зазвучали резкие нотки. — Почему?

— Потому что тогда мы только что познакомились, Мартин. Ты мне понравился, и я хотела, чтобы ты узнал меня как человека, а не как дочь моего отца. Если и была какая-то возможность, что мы встретимся снова, я хотела, чтобы это было из-за твоего расположения ко мне. Когда люди узнают, что я его дочь… то все изменяется. Как сейчас.

— Господи, — он отодвинулся и жадно схватил свой бокал. Теперь он рассматривал меня словно какой-то лабораторный образец в чашке Петри. Я почти видела, как работает его мозг, складывая воедино разные фрагменты.

— Мне жаль, но… пожалуйста, Мартин, не дай этому разрушить всё, что было между нами. Хорошо?

Его черты оставались непроницаемыми, а потом он вдруг широко улыбнулся и рассмеялся. Он смеялся громко и долго.

— У меня был секс с ребенком Стерлинга Хартли в лифте его отеля, — выдавил он между приступами хохота. — Просто не могу поверить!

— С его ребенком? — Я бросила салфетку на стол. — Мне пора идти.

— Нет… нет, Эль. Постой, не уходи, — он вытер глаза. — Слушай, мне это нравится. Прошу прощения за мой французский, но твой папаша — первоклассный говнюк, социопат с глубоко развитым нарциссизмом. Покажите мне газету, журнал или пост в Twitter, где не говорится об этих вещах в связи с надменным миллиардером Стерлингом Хартли. Все эти многообещающие карьеристы на конференции «Агора» знают это, но помалкивают и никогда не скажут это ему в лицо. А все потому, что при этом он еще и богатый ублюдок, окруженный магией богатства и имеющий достаточно денег, чтобы делать других богачами.

Я отодвинула стул.

— Элли…

Я встала.

— Послушай, Мартин: может быть, я недолюбливаю моего отца. А может быть, я люблю его. Ты подумал об этом? Может, он и такой, как ты говоришь, но он — единственная реальная семья, какая у меня есть. Если ты смеешься над тем, что поимел его только потому, что поимел меня в том лифте…

— Элли… — Его лицо стало серьезным, и он аккуратно взял в руку мое запястье. — Мне жаль. Пожалуйста, пожалуйста, прости меня. Садись, прошу тебя.

Я с тяжелым чувством смотрела на него. У меня возникло подозрение, что он уже знал, кто я такая, когда столкнулся со мной в вестибюле.

— Почему ты на самом деле пригласил меня на ужин, Мартин? — медленно и тихо спросила я. — Это какая-то игра для тебя?

Он тихо выругался, но я услышала.

— Нет, Эль. Вовсе нет. Пожалуйста, сядь и выслушай меня.

Я опустилась на краешек стула.

— Слушай, та причина, о которой я упомянул в связи с буйабесом… Я собираюсь отправиться в восьминедельную деловую поездку по Европе. Одна из остановок будет в Ницце, где есть маленький ресторан, и там подают самый роскошный буйабес на свете. Я хотел дать тебе настроение, чтобы ты распробовала этот вкус… Ты поедешь?

— Что… Что ты имеешь в виду?

— Поедем со мной, Элли. В Европу.

— Что?

Он подался вперед и обхватил ладонями мои руки. Пока он говорил, он нежно поглаживал мои запястья большими пальцами.

— Я уезжаю в пятницу, и мне крайне неприятно, что я не смогу увидеть тебя почти два месяца. Поедем вместе.

— Я не могу. У меня работа… новый контракт.

— Разумеется, — он отпустил мои руки и откинулся на спинку стула.

Мой мозг бешено работал, пока я торопливо составляла каталог моих обязательств: проекты фриланса, контракты, дедлайны. Я вспоминала свои чувства, когда он просто исчез из моей жизни после того вечера, и мне вдруг не захотелось отпускать его.

— Тогда как насчет того, чтобы провести со мной хотя бы часть поездки? — спросил он. — Может быть, несколько дней в Риме? В Венеции? Или… — Его глаза заблестели от неожиданной идеи. — Как насчет нескольких дней на островах Кука в конце поездки?

— Это на другом конце света от Европы.

— Ну и что? Кому какое дело? Аитутаки… это потрясающий курорт на берегу лагуны. В нашем распоряжении будут целые пляжи, Элли! Маленькое бунгало со всеми удобствами и первоклассным обслуживанием, еда прямо из моря. Солнце, тепло каждый день. Кому не хочется больше солнца в это время года?

Мысли лениво кружились у меня в голове. Концептуальные эскизы. Установленные даты. Возбуждение нарастало.

Мартин снова подался вперед; с трудом удерживаемая энергия сгустилась вокруг него, как электричество, и я осознала, насколько она заразительна. Она потрескивала на моей коже.

— Возможно, ты захватишь свои проекты? Сможешь работать над иллюстрациями, пока я буду посещать деловые встречи? А потом мы будем встречаться за ужином?

— Мартин, я…

— Знаю, это безумие, — он провел рукой по своим густым волосам, и в свете свечи на его запястье блеснули баснословно дорогие часы «Ролекс Дейтона», — я загуглила эту марку. Я знала, сколько стоят эти часы. И запонки тоже; я нашла маленький штамп с пробой золота на внутренней стороне. Я была не вполне уверена, почему я делаю это. Возможно, потому, что мне нужно было знать: у него есть собственное богатство. Так у меня складывалось впечатление, что он не стремится к моему богатству.

— Поездка будет за мой счет, Элли. Обо всем позаботятся. Гертруда забронирует жилье по маршруту и составит список необходимых вещей. Это будут лучшие отели и пансионы, потому что, откровенно говоря, я люблю путешествовать с комфортом.

Я сглотнула. Я думала о солнце и кристально чистой воде лагуны. О возможности быть рядом с этим мужчиной. И о сексе. Море секса.

Это твой выбор. Твоя история. Выбери свое повествование.

Разве это могло обернуться плохо?

На другой стороне дороги от ресторана в Дип-Коув, под безлистным деревом с корявыми ветвями, в темном автомобиле сидел Наблюдатель, наблюдавший за освещенными окнами старомодного ресторана. Внутри было холодно, но двигатель, постоянно работающий на холостых оборотах для обогрева салона, мог привлечь нежелательное внимание. За одним окном можно было видеть Мартина Крессуэлл-Смита и Элли Тайлер; на столе между ними мерцал огонек свечи. Романтическая золотистая сцена в обрамлении зимней тьмы. Мартин нагнулся над столом и положил ладони на щеки Элли. К столу подошел официант с чеком.

Наблюдатель потянулся к камере на пассажирском сиденье, снял перчатки, сфокусировал кадр и щелкнул затвором.

Через несколько секунд ко входу в ресторан подкатило желтое такси. Мужчина и женщина вышли, кутаясь в пальто от холода. Мартин положил руку на спину Элли, наклонился и что-то прошептал ей на ухо. Элли рассмеялась, откинув голову и обнажив белую шею; ее длинные волосы переливались темным водопадом в свете фонаря. Наблюдатель сделал два снимка.

Молодые люди сели в такси, которое сразу же тронулось с места.

Наблюдатель завел свой автомобиль и поехал следом за такси. Покрышки шуршали на палых листьях и заиндевевшем асфальте. Снежинки поблескивали в свете фар.

Такси пересекло мост Лайонс-Гейт и повернуло в сторону фешенебельных жилых кварталов. Оно остановилось возле нового многоквартирного дома, находившегося в собственности «Группы компаний Хартли». Рука Мартина Кресуэлл-Смита снова легла на поясницу его спутницы. Жест собственника. Наблюдатель взял камеру.

Щелк, щелк, щелк.

Они вошли в дом и скрылись из виду.

Наблюдатель сосчитал этажи и стал ждать.

Через несколько минут в квартире на двенадцатом этаже включился свет. За окном появились мужчина и женщина: они целовались, сбрасывали пальто, расстегивали рубашки. Наблюдатель довел до предела оптическое увеличение телеобъектива и дважды щелкнул затвором. Клик, клик. Пара скрылась из виду, свет потускнел. Наблюдатель ждал. В автомобиле снова стало холодно.