– Привет, – окликнул ее какой-то парень, говоривший с австралийским акцентом.

Она обернулась.

– Ты здорово на нее похожа – на эту уборщицу из новостей.

Кэт улыбнулась.

– Мне часто это говорят.

Соскользнув с барного табурета, она взяла в руки сумку из соломы и, выйдя на яркое солнце, двинулась по узкой тропке вдоль пляжа. В воздухе разливалось благоухание орхидей. Океан – глубокого синего цвета – протянулся до самого горизонта. За ее спиной, в глубине острова, дремали окутанные туманом древние вулканы. Остановившись на мгновение, Кэт сделала селфи. Проверив, что получилось, она загрузила снимок на свой аккаунт @лисицаиворона и добавила несколько тегов:

Улыбнувшись, Кэт нажала кнопку «Поделиться».

Бун увидит это, подумала она, пряча телефон обратно в сумку. Увидит и поймет, что это означает.

Кэт двинулась дальше по тропе, и в ушах ее снова и снова звучали слова ведущих новостей.

«Я бы назвал это «парадоксальным правосудием».

«Или кармой…»

«Ничего не было».

И все-таки что-то было. Той ночью она убила свое Чудовище. Вступила в схватку с Травмой, которая заставляла ее прятаться, делала ее невидимой. Безымянной. И победила.

Ее увидели.

Как и Джона с Дейзи.

Карма существует, детка, подумала она, разворачивая ярко-красный леденец.

Засунув конфету в рот, Кэт пошла дальше, с каждым шагом все глубже погружаясь в золотое сияние заходящего тропического солнца.

Потягивая остывший кофе, Мэл дочитывала последние сканы страниц дневника Кит Дарлинг. Бенуа сидел в противоположном углу рабочего зала и тоже читал, шелестя страницами. Был уже вечер, ветер улегся, падал тихий снег.

…Когда я в первый раз пыталась написать часть, которая озаглавлена «КАК ВСЕ ЗАКОНЧИЛОСЬ», в нее попали лишь фрагменты моих воспоминаний. Обрывки, которые возвращались ко мне в ночных кошмарах, заставляя просыпаться в поту. Казалось, они приходят откуда-то издалека, всплывают из такой невероятной глубины, что их легко можно принять за воспоминания совершенно постороннего человека. Только потом мне пришло в голову, что сам процесс писания поможет мне восстановить недостающие фрагменты, извлечь их из темных лабиринтов памяти. Сначала я писала от третьего лица, как бы с безопасной дистанции… Но чем подробнее я исследовала жизнь Дейзи и Джона, тем глубже погружалась в прошлое, а после того, как я нашла запись, услышала музыку и голоса и увидела почти стертые временем лица, кусочки мозаики разом встали на свои места. Я смогла рассмотреть всю картину целиком, раскрыть цвета и глубину, облечь плотью тени и звуки.

Теперь я снова возвращаюсь к самому началу, только эта глава будет называться не «КАК ВСЕ ЗАКОНЧИЛОСЬ», а «КАК ВСЕ НАЧИНАЛОСЬ». Я дополнила ее фактами и переписала от первого лица. От своего лица. Теперь это действительно мое. Настоящее. Мне больше не нужно прятаться. Это я. Это не приснившийся мне кошмар, а то, что я видела наяву. Не «она», а «я».

Мне кажется, я балансирую между сном и бодрствованием, плавно переходя из одного состояния в другое. Но нет, это не сон… Внезапно я понимаю, что не сплю, что лежу вовсе не в своей постели, что мне грозит опасность… Паника вспыхивает в груди, мешает дышать. Где я?!.

Я пытаюсь сглотнуть, но в горле пересохло. Во рту стоит какой-то странный привкус. Что это может быть? Догадка пронзает, как удар электрического тока. Кровь. Это кровь… Я вздрагиваю, мое дыхание становится неглубокими и частым. В страхе я пытаюсь повернуть голову, но ничего не получается. Мое лицо закрыто грубой влажной тканью, руки веревками притянуты к бокам. Я в ловушке, я в плену…

Только сейчас я начинаю чувствовать боль, острую, невыносимую боль. Болит все. Ломит плечи. Ноют ребра. Тянет в животе и саднит в промежности. Боль пульсирует в висках и затылке, в крови бушует адреналиновый шторм. Я открываю глаза, но ничего не вижу. Может, я ослепла? Новый приступ паники вонзается в мозг, словно осколок холодного стекла. Я хочу закричать, но звук получается глухой и почти не слышный.

Где я?.. Что со мной?..

Нужно сосредоточиться. Паниковать нельзя, это опасно. Думай, думай… Вспоминай.

Но в голове по-прежнему плавает густой туман. Усилием воли я пытаюсь разогнать его вязкую пелену и мыслить ясно. Если зрение подводит, что скажут остальные чувства? Что я чувствую? Холод? Ступням очень холодно. Почему? Я пробую пошевелить пальцами ног и ощущаю… воздух. Я босиком? Нет, боса только одна нога, другая обута.

Что еще?.. Кажется, я ранена. Тяжело ранена. Так, во всяком случае, я думаю. В затуманенный мозг медленно просачивается воспоминание: я кого-то отталкиваю, отбиваюсь, кричу. Кто-то хватает меня, прижимает к земле. На меня напали – сейчас я это понимаю. Напали, повалили, скрутили… Теперь я во что-то завернута – в штору? одеяло? ковер? – и меня куда-то везут. Я чувствую, как меня подбрасывает на ухабах, ощущаю мелкую дрожь поверхности под собой. Это похоже на работу мотора. Я в машине? Да, меня куда-то везут в легковом автомобиле. Я лежу на заднем сиденье. С переднего сиденья доносятся голоса, интонации напряженные, резкие… Кто-то спорит, настаивает, сердится… Сквозь голоса пробивается негромкая музыка – в машине работает радио. Куда меня везут?

Потом я начинаю различать слова:

– Бросить в укромном месте… Сама виновата… Весь вечер напрашивалась… Он не виноват…

Мой разум снова соскальзывает в темноту. Но я не поддаюсь. Я прислушиваюсь к голосам и наконец узнаю. Дейзи. Это Дейзи Уэнтворт и ее приятельница, чьего имени я не помню. Она спорит с Дейзи, которая, похоже, сидит за рулем:

– Ее нельзя просто бросить где попало. Температура упала… Ночью обещали снег. Она может замерзнуть насмерть.

– Эта тварь сама виновата. Весь вечер она на него вешалась…

– Ты же видела – ей что-то подмешали в вино… Он подмешал!..

– Заткнись. Просто заткнись, ладно?.. Я подумаю. Слушай, может, бросим ее на пороге ее дома? Родители ее найдут. Вряд ли она что-то вспомнит, а если вспомнит – будем говорить, что она лжет. Каждое ее слово – ложь, запомнила?..

Тишина. Долгая тишина, которую нарушает только негромкая музыка, льющаяся из автомагнитолы. Машина поворачивает, и я слышу, как покрышки скрипят на снегу. Теперь я знаю, где мы. Рядом с моим домом.

– Пойми, если все откроется, Джона и других парней выгонят из команды. У тренеров тоже будут неприятности – они должны были следить за нами… Их даже могут посадить. Не тренеров, а Джона с ребятами, а это конец всему. Никаких соревнований, никакой карьеры… Эта сучка их уничтожит. Ты этого хочешь?

– То, что они сделали…

– Парни дичают, когда сбиваются в стаю. Они совершают вещи, которых никогда бы не сделали поодиночке. Кроме того, они напились. И обкурились. Гормоны, самомнение плюс стадное чувство… На самом деле они не такие. Я уверена, такое никогда не повторится, но в этот раз… Короче, он попросил меня помочь. Увезти ее с базы.

– Он использует тебя, Дейзи.

– Он меня любит. А я люблю его. И я не позволю этой суке похоронить мои шансы… Джон обещал, что женится на мне. Его и мои родители знают, и они… не против. Нас обоих ждет блестящее будущее, и я не допущу, чтобы эта жирная дура, дочь иммигрантов, испортила наше с Джоном будущее. Ради него мы оба потратили немало сил.

Я по-прежнему балансирую на грани забытья. Меня выволакивают из машины и тащат вниз по ступенькам к двери нашей полуподвальной квартирки. Я завернута в старое одеяло, от которого воняет псиной.

– Какая она тяжелая! – говорит женский голос.