– А мне ты доверяешь? – спросила Энджи.

«Ты доверяешь мне настолько, чтобы снова работать со мной? Ты доверяешь мне настолько, чтобы подпустить меня к остальным?»

Мэддокс некоторое время молчал, но едва он открыл рот, как у Энджи зазвонил мобильный. Она судорожно принялась доставать его из кармана, будто ловя спасательный трос. Номер был неизвестный, но этот человек звонил уже несколько раз.

– Мне нужно ответить, – сказала она и нажала зеленую кнопку. – Паллорино!

– Детектив… это Мерри… Уинстон. – Голос в трубке звучал слабо и странно, будто язык звонившей слегка заплетался. Энджи бросила взгляд на Мэддокса, пристально следившего за ней.

– Что случилось? – спросила она, чуть отвернувшись в сторону.

– Я звоню вам, звоню… Со вчерашнего дня… Можете со мной встретиться? У меня для вас кое-что есть. Тут такое дело… срочное…

– Какое дело?

– Покажу, когда приедете.

– Куда, Мерри?

– Возле Огден Пойнт есть такое бистро «Уорф», прямо на пирсе. Открывается рано. И окон много – можно увидеть, если кто-то идет от дороги. Только вы приезжайте одна – обещайте, что придете одна, иначе я уеду на фиг, и вы ничего не получите!

На этом трубка опустела.

– Звонила Уинстон, – объяснила Энджи. – Разговаривает как-то странно. Вся перепуганная. Хочет встретиться со мной в кафе у Огден Пойнт.

– Зачем?

– Говорит, у нее срочная информация. – Энджи встала. – Надо ехать.

– Информация по нашей «Улитке»?

– Я не знаю.

Оставшийся без ответа вопрос по-прежнему висел в воздухе: «Ты доверяешь мне настолько, чтобы…»

– Я должна к ней ехать, Мэддокс, – тихо сказала Энджи. – Я же говорила, мне удалось до нее достучаться. Уинстон попросила, чтобы я приехала одна.

Он глубоко вздохнул, встал и подошел к обшитой деревом стене. В ней оказалась потайная ниша, в которую был вмонтирован маленький сейф. Мэддокс открыл его и достал ее табельный пистолет, обойму и автоматический нож.

Выложив все это на стол перед Энджи, Мэддокс встретился с ней взглядом.

– Чтобы ты была в безопасности, – тихо сказал он.

Энджи долго смотрела ему в глаза. От него исходила решимость, и Паллорино поняла – он пересек черту. Он сделал ставку на нее, на свою напарницу. И она его не подведет.

Она взяла пистолет и вставила обойму, а нож убрала в карман.

– Спасибо, – шепотом сказала она.

Уинстон сидела, втянув голову в плечи, за деревянным столом в крытой застекленной галерее бистро. Ладонями она прижимала к столешнице коричневый конверт, нервно поглядывая на дорожку, начинавшуюся от шоссе и тянувшуюся вдоль волнореза. В зале потрескивал огонь в камине и приятно пахло свежемолотым кофе и сладкими булочками.

Другие столики в такой ранний час были еще свободны, кроме одного, возле туалета: какой-то старик потягивал кофе и переворачивал страницы утренней газеты дрожащими, в старческих пятнах, руками. Энджи Паллорино подумала, что это его собака привязана к перилам пирса – черную шерсть ерошил соленый ветер.

– Почему здесь? – тихо спросила Энджи, стягивая куртку и шапку и присаживаясь напротив тощей темноволосой репортерши. Глаза Уинстон были в красных прожилках и метались по залу, будто не в силах на чем-то сфокусироваться. Лицо – блестящее от пота и мертвенно-белое. Под кайфом, с досадой подумала Энджи.

– Я же сказала, место открытое. Сразу заметишь, кто идет. – Из своего конверта Уинстон достала черно-белые зернистые снимки и пододвинула Энджи: – Это вам.

Энджи вгляделась в фотографии. На одной темноволосый молодой человек в кожаной куртке шел по пристани. На второй он поднимался на роскошную яхту.

– Кто это?

Мерри Уинстон сквозь зубы втянула воздух, вытерла рот. Взгляд заметался между окном и фотографиями.

– У Фейф раньше был сутенер. Давно уже… Дамиан Йорик. На днях я слышала от одной из уличных… неважно… что Фейф совсем недавно видели с ним и с блондинчиком на черном «БМВ». Это Дамиан, – ткнула она в фотографию.

Энджи сразу подобралась.

– А вы можете описать блондина, с которым его видели?

– Ну молодой…

– Лет сколько?

– Ну, двадцать, двадцать один.

– Вы точно знаете, что блондин ездит на черном «БМВ»? Ваша собеседница, случайно, номер не заметила?

– Какой там номер, она употребляет метамфетамин, живет на улице! Но она уверена, что это «бумер», такая маленькая спортивная модель. Черный.

– Как зовут вашу знакомую?

– Я… – Уинстон закрыла глаза, будто борясь с собой, и решилась: – Нина. Иногда она ночует в «Харбор-хаусе». Там я познакомилась с ней и Фейф. – Мерри откашлялась, нервно озираясь: – Я тоже жила на улицах, понятно? Меня перекидывали из одной приемной семьи в другую, в конце концов я сбежала на фиг. Пастор Маркус вроде как взял меня под крыло, и Нину, и Фейф. Мы сдружились, приглядывали друг за дружкой на улицах. Мне удалось соскочить, я ушла от той жизни… Нина не смогла. Фейф попала в эскорт-услуги, сначала с Дамианом, потом я не знаю с кем, но тот свел ее с очень богатыми клиентами. У Фейф появился регулярный дорогой заказ по вторникам. – Уинстон шмыгнула носом и утерлась рукавом. – Она ничего не рассказывала, но вскоре переехала в ту классную квартирку, залечила зубы, начала круто одеваться. Фейф была еще красива, когда соскочила с метамфетамина. Она выглядела моложе своих лет, вообще как школьница, стариканы сразу западали…

Адреналин у Энджи уже зашкаливал. Она так и знала, сразу почувствовала, что эта девчонка чего только не перепробовала и до сих пор борется с демонами своего прошлого. Этим объясняется ее агрессивная, циничная манера. У Мерри Уинстон имелось много причин с размаху дать миру сдачи, и она избрала своим оружием клавиатуру компьютера. Энджи с невольным восхищением поглядела на маленькую журналистку с плохими зубами: может, Уинстон и «соскочила», но метамфетаминовый рот остался ей в напоминание.

– Продолжайте, – попросила Паллорино.

– Я поехала к Дамиану, чтобы тряхнуть его насчет Фейф и блондина, но он наврал, что ничего не знает и в глаза ее не видел больше года. – Уинстон снова вытерла рот. – Я решила подождать у его дома, когда он куда-нибудь поедет, и проследила. Он приехал сюда, – она кивнула на фотографии, – в бухту Аплендс.

Сердце у Энджи зачастило.

– В какой день это было?

– Ночь, а не день. В ночь с пятницы на субботу.

Энджи вгляделась в Дамиана Йорика, поднимавшегося на яхту, на борту которой четко читалось «Аманда Роуз». Аманда Р.! Имя и инициал в календаре Грейси Драммонд вместе с Ларой Пеннингтон и буквами К.В. были записаны по вторникам.

– А что Дамиан Йорик делал на яхте?

– Не знаю. Но он же сутенер, так? Вращается в определенных кругах, покупает и продает женщин и секс и имеет свой процент. Поэтому я ждала. На яхте были люди, много людей, как на вечеринке. В салоне горел свет, но на палубе постоянно находились два качка, вроде охранников, поэтому я не рискнула подходить ближе. Пока я следила за Дамианом, приехал вот этот. – Уинстон вынула из конверта третью фотографию. Новый нечеткий снимок, сделанный ночью: другой молодой человек поднимается на «Аманду Роуз». Темноволосый, стройный, спортивный.

– Кто это? – спросила Энджи.

Уинстон сжала губы, вынула еще одну фотографию и толкнула ее по столу к Энджи. Дамиан Йорик и второй молодой человек шли по пристани, повернув друг к другу головы, как при оживленном разговоре. У Энджи перехватило дыхание: собеседник сутенера очень походил на Джейдена Нортона-Уэллса.

– Они уехали на разных машинах, и я решила поехать за вторым. Может, думаю, удастся выяснить, кто он и откуда. Он сел в эту машину. – Из конверта Уинстон достала фотографию красного «Порше». Паллорино в упор поглядела на журналистку:

– И куда он поехал?

Уинстон выложила фотографию красного «Порше», сворачивающего на подъездную аллею между двух каменных колонн. На одной привинчена табличка с четко различимым словом «АКАША».