Бен вышел из фургона в куртке с логотипом SAR с чужого плеча, слишком большой для него. Он сменил свой парик на каску, а его руки в больших перчатках казались несуразно длинными. Мэйсону показалось, что мальчик выглядит комично и трогательно. Бен засеменил следом за матерью, которая направилась к двум квадроциклам, стоявшим в грязи за штабной машиной. Мэйсон пошел туда же, пытаясь вспомнить, когда он в последний раз водил квадроцикл. Он испытывал облегчение, смешанное с легким недоумением. Они нашли остатки самолета, причем довольно быстро. Вот и слава богу; это отчасти искупало его глупость.

– Вы же знаете, как им управлять? – спросила Келли, помогая Бену устроиться на одном из квадроциклов.

– Да, – он забрался на сиденье и включил двигатель, стартовавший с приятным утробным рычанием. Тогда он надел каску. Келли сделала то же самое. Бен, сидевший у нее за спиной, крепко прижался к ней. Она завела двигатель, передала вызов по рации и покатила в лес.

Мэйсон последовал за ней по извилистой тропе, петлявшей между деревьев. Келли задала быстрый темп, и ему понадобилась максимальная сосредоточенность, чтобы не терять ее из виду и держаться прямо. Но через двадцать минут поездки Мэйсон вошел во вкус и даже испытал прилив восторга, сходный с ощущением свободы. Сосредоточенность на дороге, на постоянной скорости и новых ощущениях – все это, пусть и ненадолго, позволяло ему оторваться от своих призраков.

Возможно, переезд в Клуэйн-Бэй был не таким уж плохим решением.

Они обогнули гребень холма, и Келли сбросила скорость. Он последовал ее примеру. Двигаясь неторопливо, Келли начала спуск по крутому и скользкому склону. Один раз она остановилась и оглянулась посмотреть, как идут дела у Мэйсона. Он поднял вверх большой палец, и она поехала дальше.

За прогалинами между деревьями в мглистом воздухе он неожиданно увидел речные бассейны и услышал рев водопада наверху. Он остановил квадроцикл и несколько секунд просто наслаждался. Это было поразительное зрелище: дикое и необузданно прекрасное. За туманом над краем верхнего бассейна он увидел ярко-красные куртки технических экспертов SAR, работавших с канатами и системой шкивов для вытаскивания из воды остатков гидроплана.

Он последовал за Келли, которая уже была на месте. Они остановились на тропе, недалеко от берега. Мэйсон и Келли сняли каски и поднялись по крутому склону к скалам над водой.

Когда они вышли к скалам, фюзеляж показался из воды. Двое мужчин со скрипом и скрежетом вытянули его на плоский каменный карниз. Гидроплан потерял оба поплавка; крылья были практически оторваны, а фюзеляж проломлен с одного борта.

Оскар вышел на мелководье и заглянул в кабину пилота. Он застыл неподвижно и довольно долго находился в этой позе, пока Келли и Мэйсон не спустились к нему. Когда Оскар выпрямился, его лицо было очень бледным, и он обратился к Мэйсону, а не к Келли:

– Вам нужно это увидеть, сержант.

Мэйсон в форменных сапогах побрел по мелководью. Он снял с пояса фонарик и наклонился, чтобы заглянуть в тень под разбитым кокпитом. Женщина-пилот по-прежнему находилась в страховочной упряжи, но ее лицо было располосовано на куски. К горлу Мэйсона подступила тошнота; это он допустил такое, когда отправил самолет к порогам перед водопадом. Ее голова была изогнута под неестественным углом. Он посветил фонариком вбок и только тогда увидел нож. Его сердце подпрыгнуло, и он заставил себя наклониться еще ближе.

– Вот паскуда, – прошептал он.

Нож, воткнутый по самую рукоятку, торчал в шее пилота с правой стороны. Судя по расположению клинка, Мэйсон предположил, что ее сонная артерия была перерезана мгновенно. Рядом с ножом была еще одна небольшая рана: бескровная, зияющая, ромбовидной формы. Создавалось впечатление, что убийца с ножом нанес два удара. Возможно, первый был пробным, или у него дрогнула рука, но второй был смертельным. Женщина должна была истечь кровью за минуту. Его мысли беспорядочно скакали. Могла ли она быть зарезана в воздухе? Было ли это причиной крушения? И что в таком случае стало с нападавшим?

– Похоже на «Скрэйд», – тихо сказала Келли.

Он не заметил, как она подошла и встала рядом.

– Что?

– «Скрэйд». Старая марка охотничьих ножей. Их называют «пробойниками» из-за агрессивно загнутого кончика лезвия. Этот довольно старый: видите кожаные накладки светло-коричневого и шоколадного цвета на рукояти? – она указала пальцем. – И клинок перед гардой потемнел от окисления. Он изготовлен из высокоуглеродистой стали, которая с возрастом приобретает красивую патину. С новой нержавеющей сталью такого не бывает.

Он сурово посмотрел на нее.

– Красивая патина?

– Мой отец коллекционировал ножи. Я до сих пор храню его коллекцию.

– Мне нужно, чтобы ваша команда отступила в сторону, Келли. Теперь это расследование убийства.

25 октября, воскресенье

Моника позволила Деборе тяжело опираться на нее и Натана, пока они помогали хромавшей женщине подниматься по тропе от причала. Моника сочувствовала ей. Причиной был не только холод; то неглубокое место, куда упала Дебора, было заполнено вонючей илистой водой и заросло камышом. От ее промокшей одежды исходил тухловатый запах, а волосы слиплись от ила и кусочков мертвых водорослей.

Они медленно двигались вперед под барабанившим дождем, потому что заросшая тропа, ведущая к дому, тоже была грязной и скользкой. Колючие кусты, сбросившие листву, преграждали путь на поляну перед домом, и повсюду виднелись заросли мха и белесые грибы. Кажется, даже в ясные дни это место не получало достаточно света.

Странное место для дома, подумала Моника. Здесь, в сырой тени, под сенью горы, похожей на надгробие.

За колючими кустами на них надвигались деревья. С высоты полета окрестные леса казались бесконечными и нарушались лишь неприступными горными хребтами, уходившими за горизонт. Ветви раскачивались на ветру; лес поскрипывал и стонал. Толстые щупальца тумана обвивались вокруг дома. Здание было большим и двухэтажным, сложенным из огромных бревен, потемневших с годами. Ряд грязных окон наверху следил за их приближением, словно глаза, подернутые мутной катарактой.

Когда они приблизились к тотемным столбам, Моника посмотрела вверх.

Подножия столбов до середины обросли мхом и лишайником. На голове деревянного ворона с раскинутыми крыльями сидел живой ворон, похожий на судью в черной мантии. Она взглянула на Натана и убедилась, что он тоже изучает тотемы. Его лицо было напряженным; судя по всему, он испытывал не меньший страх, чем она сама. Эта мысль наполнила Монику странным и не вполне уместным негодованием. Ей хотелось, чтобы Натан нашел выход из положения. Чтобы он спас ее, как рыцарь в сияющих доспехах. Глубоко внутри она сознавала, что хочет, чтобы Натан произвел впечатление на Стивена. Ей хотелось, чтобы Стивен завидовал Натану, а не относился к нему свысока. Как ни грустно, хотя муж обожал Монику, он иногда приводил ее в замешательство, просто оставаясь самим собой. Ей казалось, что это плохо отражается на ее репутации; она не смогла сделать спутником своей жизни привлекательного альфа-самца, и люди относились к ней не очень серьезно, потому что она вышла за «грибного профессора», который уже начал лысеть и округляться в талии.

Ворон внезапно расправил крылья и черной тенью слетел со столба под дождем. Он исчез в густых облаках, накатывавших из-за гранитной горы.

Она оглянулась посмотреть, продолжают ли Стелла и Джекки спорить друг с другом. Но Стелла забралась в самолет и теперь вручала Джекки предметы багажа, а та передавала их Стивену, относившему вещи к дальнему концу причала.

– Они выносят наш багаж из самолета, – обратилась Моника к Деборе. – Скоро мы отмоем вас и переоденем во все сухое. И Стив осмотрит вашу лодыжку. Он же врач; я уверена, что он сумеет по- мочь.

– Теперь уже Стив, а не Стивен? – осведомился Натан с другой стороны от Деборы.