— Да, большое спасибо, — быстро говорю я. — Но мне также хотелось бы задать вам несколько вопросов о городской жизни в то время и о ваших личных соображениях насчет расследования.

— Это противоречит нашим правилам. Обратитесь к сотруднику пресс-службы.

Он открывает дверь.

— И еще я хочу спросить насчет вашего прошлого знакомства с Бет Гэллоуэй Форбс.

Он останавливается и смотрит на меня через дождь.

— Что насчет Бет?

— Вы устраивали свидания с ней?

— Нет. Бет солгала мне. Она утверждала, что ей девятнадцать лет. Между нами ничего не было с тех пор, как я выяснил это, и… почему вы спрашиваете. Откуда этот вопрос? По наводке от Бет?

— Вы следили за старшеклассницами, Берт? Двадцать четыре года назад. Останавливались перед их домами и смотрели в окна, как они переодевались?

Его широкоскулое лицо сразу мрачнеет. Он подается ко мне и понижает голос. Я ощущаю привкус мяты в его дыхании.

— Не знаю, что вы тут разнюхиваете, мисс Скотт. Честная история преступления — это одно, а сенсации для таблоидов за счет репутации добропорядочных людей — нечто совсем другое. — Он делает паузу и сверлит меня взглядом. — Это было настоящее расследование, и над ним работали настоящие специалисты. Это жуткое убийство коснулось нас всех. А если вы собираетесь предъявлять разные инсинуации, то рискуете напороться на серьезный иск с нашей стороны. Будьте осторожны. Действуйте крайне осмотрительно и думайте, откуда вы получаете информацию. От осужденного насильника? От жестокого убийцы? От заключенного? Или от женщин, которые когда-то были без ума от него?

Он садится в автомобиль и хлопает дверью.

Дождь барабанит по моему зонтику. Я смотрю, как его автомобиль выезжает с автостоянки, и выхожу на улицу.

Я пристраиваюсь на краю металлического стола. Уже почти полдень, и шестеро из нас находятся в тесной каталажке. Шеф Рэй, Такер, Дирк, Люк, я и гражданский ассистент. Люк балансирует на краю другого металлического стола перед своей доской, где наверху прикреплена фотография Лиины. Работают обогреватели, и окна затянуты мглой, а снег на улице превращается в безобразную слякоть.

Люк потратил все утро на повторные расспросы учеников, которые приходили один за другим вместе со своими родителями. Мэдди пришла первой в 8:30 утра, в сопровождении Джейка.

Джейк вел себя так, как будто я была во всем виновата. Мэдди не желала иметь со мной ничего общего. Вместе с Рэем, Такером и Дирком я смотрела через одностороннее зеркало, как Люк осыпает Мэдди и других детей вопросами о том, что они видели в лесу.

Мэдди заявила, что после сцены прелюбодеяния ее учителя с Лииной она сразу же прибежала к костру и поделилась с Бет. Бет и Мэдди поспешили к маленькой поляне за кустами на тропе. Они видели, как Клэйтон заканчивает одеваться, помогает Лиине подняться на ноги, обнимает ее и уводит к своему автомобилю.

Бет подтвердила показания Мэдди.

Обе сказали, что они были слишком потрясены и боялись упоминать об этом, когда Лиину объявили пропавшей без вести. Этого я не могла понять. Это могло быть разновидностью реакции отрицания — изоляции и захоронения в памяти чего-то настолько ужасного, что у детей не было слов для описания этого. Они просто заперли это в себе. Под давлением можно добиться результата, но меня угнетало, что собственная дочь отказывается говорить со мной.

Другие ученики, которые видели мужчину, сидевшего на бревне рядом с Лииной, дружно подтвердили, что это был Клэйтон Пелли, но они «боялись говорить об этом». Типичный заговор молчания.

— Ладно, давайте подведем итоги, — говорит Рэй. — RMCP направила в рощу еще одну группу криминалистов, на этот раз для поиска свидетельств совокупления между Клэйтоном и Лииной в лесу за туалетами. Но шансы что-то найти очень малы, с учетом прошедшего времени и снегопадов. Люк, вы говорили с прокуратурой Британской Колумбии?

— Только что связывался с юридической службой, — отвечает Люк. — Готовы ордера на обыск дома Пелли, его сарая, школьного кабинета и его автомобиля. У нас уже достаточно поводов для временного ареста и для дальнейших расспросов, но прокурор хочет получить нечто более убедительное в смысле железного обвинения и приговора. Давайте посмотрим на содержание этих ордеров. Пелли признался, что он был у костра. Из лаборатории сообщают, что отпечатки его ботинок идентичны обнаруженным на теле Лиины. Пелли не может отчитаться за время, проведенное между тем, как его последний раз видели уходящим от костра вместе с Лииной, и 3:42 утра, когда он явился домой в чрезвычайно пьяном состоянии, согласно показаниям его жены Лэйси.

— Она также утверждала, что от него пахло сексом, — добавляю я.

Такер негромко кашляет. Рэй приподнимает бровь.

— Итак, у Пелли была возможность, — говорит он.

— И средства, и возможность, — уточняю я. — А если он спал с ученицей, которая угрожала разоблачением, то у него был еще и мотив.

— Есть другая информация из лаборатории? — осведомляется Рэй.

— Ждем результатов анализа на совпадение образцов почвы с ботинок Пелли и под мостом Дьявола. Это будет привязка к месту преступления. Мы также ожидаем результатов соскобов из-под ногтей Лиины. Плюс волосы и волокна.

— Итак, пока что мы имеем одну свидетельницу подросткового возраста, которая утверждает, что Пелли занимался сексом в лесу вместе с Лииной Раи, — говорит Рэй. — Если не поступят новые данные из лаборатории, если не сработают ордера или криминалисты не найдут ничего нового, вроде волос или использованных презервативов, то нам понадобится что-то еще.

— Чего я не понимаю — какого черта все эти дети молчали о том, что их учитель с самого начала был там, — говорит Такер.

— Дети ведут себя непредсказуемо, — говорит Дирк. — Я достаточно долго живу здесь и знаю, какими мощными бывают эти заговоры молчания, когда речь идет о группе, сплоченной с детского сада до старших классов средней школы. Это все равно что стая или стадо. Внутренние связи бывают более мощными, чем в школьной системе, — да что там — сильнее, чем с родителями или с членами семей. Они берегут свои секреты и делают друг для друга такие вещи, которые нам трудно понять.

Я думаю о Мэдди. О ее тесной дружбе с Бет и остальными девочками. Дирк говорит правду, и мы знаем об этом. Жизнь в маленьком городке может быть замечательной, но нехватка разнообразия порождает свои проблемы.

— Да, наверное, — говорит Такер. — То есть я здесь вырос и знаю, что это правда. Но молчать о том, что ваша одноклассница оказалась изнасилованной учителем? И не просто учителем, а проклятым школьным консультантом, который в принципе должен направлять и поддерживать их в трудный период полового созревания!

Мы дружно смотрим на Такера. Он заливается румянцем.

— Извините, но это меня достало, — говорит он. — Именно потому, что Лиина оказалась изгоем, ее оставили волку на растерзание и никто, блин, не сказал ни слова, потому что она не принадлежала к их компании!

Я делаю глубокий вдох, опускаю голову и смотрю на потертые квадраты ковра на полу. Они говорят о моем ребенке. О моей материнской неудаче. Возможно, я потерпела и профессиональную неудачу в моей работе.

— Что можно сказать о страницах, вырванных из дневника? — спрашивает Рэй, кивая в сторону фотографий на доске.

— «Он», о котором пишет Лиина, вполне может оказаться ее учителем, — говорю я. — Если она была увлечена Клэйтоном Пелли и даже влюблена в него, ему ничего не стоило злоупотребить ее доверием. Воспользоваться своим преимуществом в плане сексуального опыта.

— Но почему страницы были вырваны из дневника? — задумчиво спрашивает Дирк. — Почему они оказались в реке?

— Возможно, он хотел, чтобы она избавилась от них, поскольку там шла речь о ее отношении к нему, — отвечаю я.

— Между ними могла возникнуть ссора, и он попытался вырвать страницы, — добавляет Люк. — В пылу борьбы он мог ударить ее, а потом дело пошло вразнос, пока ему не пришлось утопить ее, лишь бы она замолчала.