— Ты должна стать животным, Сильвер, — тихо прошептала она. — Тогда ты поймешь, как найти его, не глядя. Ты поймешь, куда он направлялся. И почему он идет туда.

По спине Гейба пробежал холодок. На какой-то миг ему почти почудилось, будто он слышит голос Старого Ворона, шепчущий из глубин Вселенной.

— Что ты можешь сказать? — спросил он, скорее чтобы отогнать наваждение, нежели чтобы получить ответ.

Она замерла и подняла глаза.

— Мне ни разу не приходилось этого делать, Гейб, проникать в разум психически больного человека. Мне это не нравится. Я чувствую, что впускаю его в свою душу. — Ее голос звучал странно. Гейб почувствовал, как внутри у него все напряглось.

— Не думай о его разуме, Сильвер, просто иди по его следам.

— Именно поэтому его никто никогда не может поймать, — сказала она. — Никто не становится им. Никто не пытается думать, как он, когда читает его следы.

Гейб не знал, что сказать. Вместо этого он наклонился и коснулся ее щеки.

— Мы можем это сделать, — прошептал он. — Как одна команда.

Сильвер на миг посмотрела ему в глаза и быстро отвернулась.

— Он левша, — произнесла она, направляя луч фонарика обратно на следы.

— Верно, но как ты можешь это видеть?

— По тому, что он идет справа от наших следов. Обычно все бывает наоборот. Он оглядывается через левое плечо, когда следует за нами.

Гейб вновь поежился. Он почти представил себе, как Стайгер, не сводя глаз с их следов, идет вперед. Ему не нравилось, что все постоянно возвращалось к своему началу. Они как будто оказались заперты внутри круга.

Они медленно продвинулись вперед на несколько ярдов. Внезапно Сильвер вновь напряглась и пригнулась. Пульс Гейба участился.

— Что такое?

— Он утомился, — сказала она и осторожно потрогала рукой следы Лесовика, исследуя какой-то нюанс, который ускользнул от внимания Гейба.

Она встала и быстро сошла с тропы к каким-то деревьям. Поводив лучом фонарика по снегу вокруг стволов, вернулась назад.

— Он отдыхал там, наверху, под ветвями. Вряд ли он ожидал, что мы выследим его, Гейб. Иначе он попытался бы скрыть свой след.

— Если только он не хочет, чтобы мы его увидели.

— Это вряд ли. С ним что-то не так, Гейб. — Глядя на землю, она прошла еще несколько футов.

— Что ты видишь?

— Он долгое время щадил свою левую ногу, но теперь фактически волочит ее. Его хромота становится все более выраженной. Видишь вон там? Эту вмятину между каждым шагом? Она все заметнее. И судя по глубине вмятины и изменению его походки, у него проявляются признаки усталости.

— Он был ранен и потерял много крови, когда сбежал из тюрьмы, — сказал Гейб. — Однако мы не знаем, куда ему попали.

— Рана вызывает у него проблемы, проблемы с левой ногой. Я не заметила этого на его следах там, на плато. Похоже, что с тех пор его рана доставляет ему боль. — Она вновь сошла с тропы и, водя по снегу лучом фонарика, направилась к линии деревьев.

Гейб остался с лошадьми, внимательно следя за любым движением вокруг, его ружье было взведено и готово к стрельбе.

Когда она вернулась, в ее походке чувствовалась некая новая энергия.

— Я думаю, что его рана инфицирована, Гейб, посмотри… — Он шагнул к ней, и она протянула небольшой темный комок.

— Это сосновые иголки, измельченные и заваренные в кипятке, позже выброшенные в снег. Он развел там костер и заварил сосновый чай, много чая, вероятно, кипятил его как дезинфицирующее средство. Такой отвар также действует как природный антибиотик. В этой штуке витамина С больше, чем в мешке апельсинов. — Она подняла на него глаза. — Он болен, Гейб. Это может дать нам преимущество.

Его сердце забилось быстрее.

— Или может подтолкнуть его к отчаянным поступкам.

Сильвер и Гейб ехали еще час. По мере того как ночь близилась к концу, а они подбирались к Лесовику, напряжение нарастало. Гейб нервничал, ожидая очередной ловушки.

Он собирался сказать, что им нужно отдохнуть, сделать на ночь привал, восстановить силы, но Сильвер вдруг что-то увидела и тотчас напряглась.

— Что такое? — спросил он, подъезжая к ней.

Она указала:

— Медвежьи следы, идущие со стороны вон того хребта. Причем не просто следы какого-то медведя, Гейб. — Она поймала его взгляд, и ее глаза лихорадочно сверкнули в темноте. — Это Сломанный Коготь.

— Что ей здесь делать?

— Я не знаю! Это не ее долина. Ее долина выше, и сейчас она должна спать там в берлоге. Если только…

— Если только что?

Она снова выругалась.

— Если только он ее не выманил.

— Выманил? Но как?

Сильвер не ответила. Она развернулась и быстро пошла по медвежьим следам, которые теперь тянулись параллельно их старым следам, оставленным ранним утром.

Сердце Гейба бешено застучало, на лбу выступила испарина. Он изо всех сил тянул за собой по глубокому снегу лошадей. Их копыта пробивали ледяную корку, и ноги увязали в снегу.

Сильвер присела на корточки, снова выругалась, вскочила на ноги и жестом приказала ему следовать за ней обратно, к линии деревьев.

— Давай сюда, наверх.

Она замерла, ее плечи поникли. Она присела на корточки.

— Вот еще одно такое место, — прошептала она, указывая на снег. Гейб поводил лучом фонарика. На фоне белизны снега виднелись кровь, мелкие косточки и клочья шерсти. Такое впечатление, будто здесь съели маленькую кошку или кролика.

— В ее помете полно меха и костей, — сказала Сильвер, поднимаясь на ноги. Почему-то ее голос прозвучал подавленно. — Он прикармливал ее, Гейб. В течение нескольких дней. Оставлял маленьких зверьков вроде этого, чтобы заманить ее, заставить идти за собой. Сама бы она этого не сделала, во всяком случае, не сейчас. Она бы давно залегла в спячку. Но из-за доступной пищи она бродит по лесу.

Спотыкаясь, Сильвер вышла из леса и устало плюхнулась в снег. Она зарылась лицом в перчатки и покачала головой.

— Но почему? Зачем ему это делать?

Гейб присел на корточки с ней рядом.

— Этот человек психопат, Сильвер.

Она резко вскинула голову, ее глаза вспыхнули.

— Гейб, он издевается надо мной.

Что-то внутри нее надломилось. Для Стайгера охота была в той же степени связана с психологией, как и с мастерством охотника. Его целью было сломить разум и волю своей жертвы, посмотреть, сколько времени на это уйдет. И что бы он ни делал, это сказывалось на Сильвер.

— Сильвер, что такого в этой медведице, что так беспокоит тебя?

Она крепко потерла перчатками лицо, но ничего не ответила.

— Эй, главное, не держать все в себе, ты помнишь? Мы можем сделать это вместе. Одной командой. Он хочет сломить нас, подчинить своей воле, но мы ему не позволим. Давай, поговори со мной. — Он помолчал. — Доверься мне.

Она с минуту смотрела вдаль.

— Она хорошая медведица, Гейб, — тихо сказала Сильвер. — Она была хорошей матерью. Невинной и доброй. Я наблюдала за ней и ее детенышем, когда они впервые вышли из зимней спячки прошлой весной. — Ее голос дрогнул, и она судорожно вздохнула, глаза наполнились слезами.

Он обнял ее одной рукой.

Сильвер шмыгнула носом и вытерла его рукавом.

— Я… я не привыкла распускать нюни, Гейб. Я… извини. Я не знаю, как это делается.

— Эй, все в порядке. Я здесь, с тобой.

— Он уничтожает эту медведицу, Гейб. Натравливает ее на людей, чтобы она ассоциировала их с пищей. Из-за этого ублюдка она уже отведала вкус человеческой крови. Она станет опасной. Свирепой. Безжалостной. Он превращает ее в убийцу людей. Департаменту охраны природы придется пристрелить ее следующим летом. Ей вынесут приговор и покарают за то, в чем она не виновата!

— Как ты думаешь, почему Стайгер так поступает с ней? Откуда ему знать, что тебя это расстраивает?

— Не знаю! — огрызнулась она. — Возможно, он хочет вынудить меня пристрелить ее. — Она поднялась на ноги. — Кровавая медведица становится аналогом моей собственной жизни.