Неожиданно залаял Эйс, потом пес завыл у фургона. Коул напрягся, когда услышал крик Бертона.

Он высунул голову из машины.

– Сюда! Эйс что-то учуял! Думаю, это ее запах.

Овчарка скулила и тянула поводок, пытаясь вскарабкаться вверх по откосу.

Коул спрыгнул на землю, торопливо подошел к Бертону и присел на корточки, чтобы посмотреть, что всполошило Эйса. Розовато-красный комок… Это выглядело как плевок. На камне по соседству еще капли крови. Коул стиснул зубы и посмотрел вверх.

– Возьми поводок. – Бертон не мог удержать пса на месте. Он по-прежнему был белым как полотно, щеки у него ввалились. Ему было плохо и становилось все хуже.

Коул взял у Гейджа поводок, намотал его на руку. Эйс взвизгивал и подвывал от нетерпения, так ему хотелось броситься по следу хозяйки.

– Готов? – спросил Коул у Бертона.

Бывший коп кивнул.

– Ищи ее, мальчик! Вперед!

Эйс вскарабкался по откосу, метнулся влево, потом вправо, затем его нос резко опустился вниз, и пес помчался вперед, вниз по течению реки, под утес. Коул спотыкался о камни, голыши летели из-под его сапог, он старался не отстать от пса. Снег повалил сильнее, камни стали скользкими.

Бертон тащился сзади. Он тяжело дышал и цеплялся за ветки кустарников, чтобы не упасть.

Эйс резко остановился, поднял голову, вид у него был смущенный. Он начал ходить по кругу, нюхая землю. Потом завилял хвостом, коротко взвыл и снова натянул поводок, обнаружив запах Оливии.

К тому времени, когда пес вывел их сначала на берег, а потом в лес, они прошли вниз по течению почти километр. Под деревьями было темно. Фонарики они с собой не захватили. Ориентироваться они не смогут, им придется полагаться только на нюх немецкой овчарки.

Коул ждал, пока Бертон его догонит, но Эйс неожиданно рванул поводок, едва не вырвав руку из сустава. Коул поморщился от боли, которая от плеча перешла в шею. Пес пробежал несколько футов вперед, потом лег на землю.

– Что случилось, мальчик?

Бертон нагнал их.

– Пес подает сигнал. – Он согнулся пополам, уперся руками в бедра, с трудом втягивая воздух. Немного придя в себя, он продолжил: – В моем отделении в Уотт-Лейк были два парня с полицейскими собаками. Один пес был из К-9, умел находить наркотики. Его обучили подавать таким образом сигнал. Почуяв запах, он ложился.

Коул присел на корточки и принялся изучать суглинок между лапами Эйса. И тут он увидел наручные часы Оливии. Коул поднял их, и в груди стало тесно от нахлынувших чувств.

– Хороший мальчик, – шепнул он Эйсу, гладя пса по голове. – Ты такой хороший мальчик. Как думаешь, ты сможешь снова найти ее? Ищи хозяйку, ищи Оливию.

Эй вскочил, обнюхал суглинок, словно свинья, натренированная искать трюфели, и рванулась в просвет между деревьями. Коул и Гейдж бросились следом, перебираясь через поваленные стволы, пригибаясь под опущенными ветками, продираясь сквозь кусты и спотыкаясь о спутанные корни в сумраке заснеженного леса.

Вдруг Эйс снова лег. Коул присел рядом с ним и принялся в сгущающейся темноте ощупывать землю между лапами пса. Он нашел что-то твердое, поднял, насторожился. Это были ключи от грузовика Оливии. Должно быть, они лежали в заднем кармане ее джинсов.

– Можешь еще поискать, мальчик? Ищи. – Эйс был готов работать, но он явно начал уставать. Бертон ковылял позади них, падал и снова поднимался на ноги.

– Ты как, выдержишь? – спросил Коул у бывшего полицейского.

Тот вытер лоб, тяжело дыша.

– Я выдержу. Я сюда ради этого приехал. – Он задыхался.

Коул всмотрелся в лицо сержанта.

– Ты мне нужен, – тихо сказал он. – Ты нужен нам обоим.

Гейдж кивнул.

– Я в порядке. Идем.

Коул снова отпустил поводок Эйса, и они снова побежали за собакой. Пес немного замедлил бег, нюхал дольше, потому что снега становилось все больше, в лесу дул ветер. Коул догадывался, что ветер уносит запах. Эйс вел их вверх по хребту. Они остановились у полосы деревьев на самой вершине. Внизу они увидели долину. И хотя уже совсем стемнело, на открытых участках сохранялась какая-то видимость. Падающий снег хорошо отражал свет, придавая маленькой долине фантастическое сияние. Стояла глубокая тишина, если не считать звуков падающего с деревьев снега. В дальнем конце долины они увидели ольховую рощицу, растерявшую листья, она теснилась вокруг ветхого и заброшенного бревенчатого домика и нескольких почти развалившихся надворных построек.

Через щели в одной из стен пробивался мигающий желтый свет.

– Выглядит как покинутая ферма, – негромко сказал Коул.

– Или приют трапперов.

Эйс взвизгнул.

– Тсс, – сказал ему Коул и погладил пса.

Он говорил тихо, потому что звук в таких условиях разносится слишком далеко. Но Эйс не находил себе места, он постанывал, его ноздри раздувались, втягивая ветер, дувший в их сторону от домика.

– Они там, – прошептал Коул. – Эйс ее чует.

– Маньяк, скорее всего, вооружен, – так же тихо ответил Бертон. – Мы не знаем, насколько серьезно они оба или один из них ранены, но они добрались сюда достаточно быстро, поэтому мы можем предположить, что оба относительно мобильны.

– И Оливия ясно мыслит, раз оставляет для нас подсказки как Мальчик-с-пальчик.

Это означало, что она не потеряла надежду. Коула это подстегнуло. Но действовать следовало осторожно, без спешки.

– Идеи есть? – спросил он бывшего копа.

– Что у нас есть? Твой дробовик, мои «смит-вессон» и «таурус» калибра 22. – Гейдж посмотрел на Эйса. – И ее собака.

– Нет, – не согласился Коул, прищуриваясь, чтобы лучше рассмотреть дом-развалюху. Его сердце билось часто-часто. – Собака не должна пострадать. Эйс в этом не участвует.

Бертон сменил позу, чтобы сидеть на корточках было удобнее. Его правая рука странно повисла вдоль тела.

– Что с рукой? – спросил Коул.

– Стала какая-то вялая.

Коул нахмурился, пытаясь разглядеть в темноте выражение глаз Гейджа.

– Это болезнь?

– Думаю, да.

– Как она себя ведет, твоя опухоль?

– Быстро растет. У меня могут возникнуть проблемы с координацией, если она надавит на те или иные нервные окончания.

Коул негромко выругался. Бертон разваливался у него на глазах. Он может физически не продержаться до решающего момента. Коул перевел взгляд на Эйса. Если оставить пса привязанным к дереву в лесу, то, как только они с Бертоном направятся в долину, Эйс начнет лаять и выть, и им не удастся подойти незамеченными.

И тут его осенило.

– У меня появилась идея, – шепнул он Бертону. – Вот как мы поступим.

Ветхое строение сильно напоминало старый сарай, в котором он продержал Оливию в оковах всю зиму, – холодное, сырое. Внутри сильно пахло гнилью и мхом. У Оливии так зачастил пульс, что она боялась потерять сознание.

«Сосредоточься. Сделай это ради Тори. Играй в его игру, но делай это лучше, чем он…»

Маньяк толкнул ее в угол.

– Как в старые времена, да, Сара? – прошептал он.

– Как тебя зовут? – спросила она, зубы у нее стучали. Оливия старалась оставаться в настоящем, чтобы он не превращался в зверя как можно дольше. – Если ты не Себастьян, то у тебя должно быть другое имя.

– Юджин.

– Юджин Джордж?

Он заглянул ей в глаза. По спине Оливии пробежал холодок.

– Да, – подтвердил Юджин, глядя ей в глаза и привязывая веревку, стягивавшую ей шею, к тяжелой железной перекладине в углу.

– Значит, ты близнец? Однояйцовый?

Он фыркнул.

– Себастьян был моим генетическим эхом, моим отростком. Одноразовое существо. Он родился, чтобы поддерживать меня. Мать с самого раннего детства говорила мне об этом.

– Как вышло, что я никогда его не видела?

– Ты его видела. Он помогал разделывать тела. Ты, наверное, думала, что это был я? Он жил в другом сарае, далеко от дома. Себастьяну следовало находиться на периферии моей жизни. Впрочем, как и моим родителям под старость.