– Это темный амулет, – спокойно перебил меня Кхедс. – И очень долгое время он относился к запрещенным. А знаете почему?

Я покачала головой.

Кхедс снова откинулся на спинку дивана.

– Амулет Райнаха – очень специфическая вещица. Для сбора силы он увеличивает эмоциональный и магический поток всех, с кем соприкасается его аура. То есть те, кто находится в непосредственной близости с ним, более яростно начинают выплескивать магию, эмоции… В зависимости от ситуации. То, что произошло в кабинете, целиком и полностью работа вашего амулета.

Я вжала голову в плечи.

Кхедс мрачно смотрел на меня.

– По-хорошему, вас бы за это на отработку. Но… Дело в том, что еще с полсотни лет назад Райнах вывели из списка запрещенных. И все потому, что создать его практически невозможно. Только при содействии силы первородной. А она давно не встречалась, и амулет был признан пропавшим видом. Он теперь, скорее, уникальный, чем запрещенный. И создали вы его сами?

– Да.

– И я правильно понимаю, для участия в турнире?

Не совсем верно, но я отчаянно закивала.

Кхедс вздохнул.

– Согласно регламенту турнира любой амулет, созданный собственноручно, может быть использован. Поздравляю, у вас один из сильнейших. Но я бы не носил его столь открыто. И поставил все же хоть какой-то блок. По крайней мере, на то время, когда вы общаетесь с другими вне турнира. И дело даже не в том, что он воздействует на сознание и выплески магии всех вокруг, для того чтобы собрать ее для вас. Его наличие подтверждает то, что вы используете темную магию. Древнюю темную магию.

– Но ведь уже не запрещенную, – напряженно напомнила я.

– Темную, – сурово повторил искатель. – Уже этого хватает, чтобы мои личные подозрения относительно вас все больше крепчали.

– Вот и нет, – нахмурилась я. – Наоборот. Этот амулет не могут создать сопротивленцы. Значит, я не отношусь к ним.

Кхедс сел ровно. Сжал лодыжки Сиреи так, что девушка охнула. Он тут же мимолетно извинился и сощурился, смотря на меня.

– Какие глубокие познания о сопротивленцах. Могу поинтересоваться откуда?

Я прикусила язык.

– Подсказали.

– И кто, если не секрет? Не лидер ли?

Я сжала амулет еще сильнее.

– Все, что я говорю, вы воспринимаете как доказательства моей причастности к сопротивлению.

– Совершенно верно, – кивнул Кхедс. – И пока я не получил ни одного обратного доказательства. Вы сами себе яму роете, студентка Шео! На вашем месте я бы не носил этот амулет с такой гордостью. От вашего ареста меня останавливает только то, что вы пока не сделали ни одного реально серьезного проступка. Пока что вы только играетесь своей темной магией. Но я знаю, вы сделаете неверный шаг. И буду честен, мне вас жалко. Я все больше уверен, что вы слепая пешка в руках лидера. Либо вы и есть лидер. Очень умный. В последнем случае я готов вас уважать. Ведь, чтобы сыграть такую партию, нужно иметь не только большой интеллект, но и поразительную смелость.

Я опустила взгляд.

– Это всего лишь амулет. Не более. Все остальное – ваша крайняя подозрительность.

– Да, да… Подозрительность. Вот только наличие подобной магии делает вас очень лакомым кусочком для повстанцев. Если только вы еще не с ними, – негромко проговорил искатель. – Кронга вы как оживили?

Я ошалела. Медленно подняла взгляд на декана.

– Что значит оживила?

Он усмехнулся.

– Вы же сами его видели. Первые пару часов, пока я решал, что с ним делать, он еще был нежитью, а потом стремительно начал меняться. Я проверил его ауру, тролль оказался живым. То есть его клетки восстанавливались с большой скоростью.

– Но ведь это невозможно! – воскликнула Сирея и тоже села, скидывая ноги с колен декана. Он с сожалением на них посмотрел и даже вздохнул. А потом продолжил:

– С точки зрения поднятия нежити – да. Но… в своей практике я видел подобное. Оно было связано с тем, что дух поднятой нежити оказался…

И вдруг до меня дошло.

– Неупокоенный!

– Да, – кивнул Кхедс. – У нас его называют неспокойный дух. Кстати, Льярра, вы совсем недавно писали доклад о жизни и смерти. Так вот, перед вами уникальный случай, когда камни настолько огромны, что душа не смогла оторваться даже от тела. Однако не стоит забывать, что для подобного ритуала воскрешения необходимы определенные условия. Что вы использовали, Шео?

Я сосредоточилась, вспоминая.

– Магию первородной.

Искатель усмехнулся.

– Ту самую, которая подняла многовековую нежить. Так?

– Получается, что так, – пожала я плечами.

Кхедс усмехнулся.

– Я просто поражаюсь, как вам это удается. Вы понимаете, что нельзя направо и налево использовать магию, которую вы плохо контролируете? Допустим, что вы не в составе сопротивления. Но тогда это еще хуже для вас.

– Почему? – я испуганно смотрела на искателя.

Он покачал головой.

– Вы правда не понимаете, Льярра?

– Нет, – прошептала я.

Декан встал. Медленно прошел по кабинету и остановился у стола. Повернулся, внимательно смотря на меня.

– Вы как девочка, играющая со спичками, того и гляди полыхнет пожар. Вы вот-вот скатитесь в подчинение собственной магии.

Я поежилась. И, наконец, поняла, о чем говорит искатель.

– Я стану ведомой?

– Да, – рявкнул он. – И поверьте, быть сопротивленкой в этом случае куда как лучший выбор.

Он снова прошелся по кабинету под нашими с Сиреей напряженными взглядами. Остановился напротив меня.

Мне было неудобно смотреть на него снизу вверх, и я попыталась встать. Но была остановлена. Декан положил руки на мои плечи, крепко их сжал и чуть наклонился.

– Льярра, вы погружаетесь в первородную, – произнес он зловеще. – По крайней мере, передо мной все факты. Удивительная способность находить неприятности. Поднятие высших, воскрешение, создание редких амулетов, поглощение чужой силы, слишком высокий уровень вашей собственной магии. Льярра! Остановитесь, пока не поздно! Пытайтесь сопротивляться ей!

Я, совершенно перепуганная, едва слышно пролепетала:

– Но я не ощущаю, чтобы мною руководили.

Кхедс горько усмехнулся.

– И не ощутите. Пока сумрак первородной не поглотит вас и мир навсегда останется серым. Вот только это будет уже не ваш мир. И вы не сможете контролировать свои собственные действия и поступки.

– Откуда вы все это знаете? – мой голос задрожал.

Кхедс отпустил меня и отступил на пару шагов. Взгляд его стал мрачным и темным. Искатель тяжело вздохнул и негромко сказал:

– Я почти стал ведомым. Я прошел по этому пути.

Сирея охнула.

– Ох, Кхедс! – вскочила, кинулась к нему. Обняла. Он прижал ее к себе, погладил по волосам.

– Это было в прошлом, – сказал ей в лицо, приподняв за подбородок и смотря в глаза. – Сейчас первородная больше не может воздействовать на меня.

Я отпустила амулет. Руки безвольно легли на колени.

Искатель, все еще обнимая Сирею, прошел к креслу и сел в него, посадив девушку на колени. Та положила голову на его грудь. Я мимолетно подумала, что все-таки у них будет не просто ужин. Но тут же сосредоточилась на том, что начал рассказывать Кхедс.

– Я шел таким же путем, как вы, Шео. Я был молод, учился на четвертом курсе, когда она пообещала многое. Помощь, защиту, силу. Поверил ли я? О, нет. Но как же захотелось стать лучшим, приобрести знания, которых ни у кого в институте не было. И понеслось… Сначала магия, потом оценки… Магистры только диву давались. А меня затягивало все глубже и глубже. Я уже не мог даже простое заклинание произнести без призыва к первородной, – декан очень тяжело вздохнул. – Я и сам не понял, когда мир начал терять краски. Меня вытянул наш ректор института искателей. Практически в последний момент. Когда серость сумрака стала моей неотъемлемой частью, а магия первородной почти полностью овладела моим сознанием. Поверьте, Льярра, воскрешение – не самое сильное, что может творить первородная. А упокоение живых – не самое худшее…