Голова дёрнулась, а меня подкинуло. Но тут новый удар прилетел и нос, не выдержав, хрустнул. Удар. Ещё удар… Они сыпались на меня градом. По лицу. В живот. Под рёбра… Меня швыряли из стороны в сторону, словно куклу.

Великолепно! Главное — успевать ставить едва заметные блоки и принимать удары вскользь, чтобы противник не заметил и был уверен в собственном превосходстве.

— Говори! — удар в живот заставил меня согнуться ещё сильнее.

Я поднял голову… один глаз начал заплывать. Челюсть едва двигалась, но я и не подумал контратаковать. Вместо этого я выдавил:

— Отпусти Елену!

Новый удар и вновь меня швырнуло в другой угол клетки и припечатало до хруста позвонков. Я лежал пластом, а тело моё горело в агонии. Душа моя пылала от боли тысяч животных, что здесь умертвили. Даже мой разум начал подводить.

А я хотел смеяться… Безруков упивался своей силой. Он чувствовал себя победителем. Вот только он не понимал, что с каждым ударом он лишь приближает свой проигрыш.

Не будь всего этого, как будто бы я стал так подставляться под его удары, в которых не было никакой красоты и изящества. Он просто бил, как обычный дворовый мальчишка. И это граф Российской империи!

— Говори! — удар ногой по лицу. — Говори, зачем ты всё это делал! — новый удар, от которого, я думал, голова отвалится. — Отвечай мне!

— Хватит, Леонид! Он уже проиграл! Хватит! — с надрывом крикнул Некифоров-младший, не выдержав первым.

Парень даже попытался дёрнуться, но его удержал один из охранников Елены, что с мукой смотрела, как меня избивают. Она мечтала оказаться на моём месте… Но не могла.

— Не раньше, чем он признает своё поражение и расскажет, что он пытался провернуть, манипулируя мной!

И вновь нога со всего размаха прилетела мне по лицу, отбросив меня на песок. Я обильно сплюнул кровью.

Как же больно… Но нужно терпеть! Ещё слишком рано!

Серия ударов в живот. И хотя глаза мои начали заплывать, я видел во взгляде графа безумное удовольствие от того, что он делает. Удар. Ещё удар…

Это был не только и не столько бой на арене… Нет! Это был бой за сердца! Бой безжалостного «героя» и смиренного «злодея». Разве такое бывает? И судя по взглядам окружающих, они начинали понимать, что роли в этой пьесе расставлены неправильно!

Я откатился в сторону, но тут меня достиг плевок. Унизительный, в сочетании с надменным смехом.

Отлично! Безруков буквально вбивал гвозди в крышку гроба собственной дружбы. Правда, сомневаюсь, что там действительно была дружба как таковая.

— Говори! — взревел Леонид. Но я молчал. И это бесило противника неимоверно. — Говори, я тебе приказываю, шваль!

Он поднял меня за лацканы изодранного в хлам костюма, и я ему сказал, едва различимым шёпотом, который мог услышать только он:

— Ты ничтожество… Ты уже проиграл этот бой!

Не выдержав, Безруков откинул меня, а после превратил свой перстень в глефу, окутанную пламенем, и нацелился для удара. Презрение пылало в его взгляде… Молодой граф не мог серьёзно воспринимать ничтожество, что так убивается из-за слуги.

Он наверняка видел мою истерику в особняке после похищения Елены — дом почувствовал несколько камер, что оставили в гостиной. Упивался моей беспомощностью, думая о том, что всё то, что было показано ему — было правдой, а не просто хорошей игрой. Разумеется, своим поступком он меня разозлил, но не до такой же степени, чтобы терять самообладание.

— Стой! Не надо! — а это уже не выдержала Катарина, навалившись пышным бюстом на ограду балкончика. — Это уже перебор!

Хех… Удивила. Я думал, до последнего будет поддерживать своего парня. Но я ошибся… Хотя, это уже неважно.

Маска слетела. Доспехи «благородного рыцаря» рассыпались, и напускное благородство превратилось в банальную жажду власти и силы.

На первый план вышло раздутое, задетое моими действиями эго и желание показать свою власть. А главное — жажда мести… И это на глазах у товарищей, которых он пытался уверить в обратном.

Лучше и не придумаешь!

Теперь все действующие лица высказали своё отношение. Я получил для медицинского освидетельствования неоспоримые улики. А главное — мне больно… Очень больно. А значит, я могу заплатить этим за активацию ритуала!

За десятки лет домашнего обучения, наставники готовили меня ко многому. В том числе защищать свою жизнь всеми возможными методами.

Ритуалы… много ритуалов, направленных и на меня в том числе. И один из базовых ритуалов — превращение боли в силу.

Я почувствовал, как татуировки на моём теле запылали. Огонь не причинял боли, наоборот, он её словно впитывал со всего тела, превращая в жар. Превращая в силу!

А затем я позволил себе открыться для эманаций боли и тьмы, что пропитали арену…

— Своей болью и кровью я взываю к боли и крови, пропитавшей это место. Я взываю к душам существ, что погибли в муках на потеху публики в этом месте. Внемлите мне! — зашептал я речитатив. — Слушайте меня! Подчинитесь!

Я не зря привёл Безрукова на Арену и показал ему свою слабость в этом месте. Арена — идеально подходящее место, чтобы убить меня… место, где я могу сдохнуть, как животное — так, как я должен был сделать на официальной дуэли.

Внушить Леониду данную аналогию не составило труда… И вот теперь я пожинал плоды своих усилий. К сожалению, ритуалы всегда требуют свою цену и вот у этого была такая, и именно поэтому я позволил себе так подставиться.

Сотни обрывков душ животных, словно на маяк в непроглядной ночи, устремились ко мне.

— Слабак! — вместе с яростным криком моего противника глефа опустилась на то место, где я только что валялся.

Вот только оружие пронзило лишь песок, сплавив его в жидкий аналог стремительно остывающего стекла. Я же рывком отбросил себя в сторону.

Увы, ритуальная магия действует не мгновенно… Но ловушка была уже захлопнута: по периметру арены начали светиться руны, которые я оставлял, пока меня пинали… Множество рун на основе моей собственной крови, что только усиливало само действие. И всё это в границах металлической клетки. Это, конечно, не соль и даже не серебро, но и хладное железо — достойны проводник силы.

— Что за?.. — в лёгкой растерянности заозирался Безруков, наконец-то начав понимать, что что-то идёт не по плану, но уже поздно.

Обдумать ситуацию или как-то вмешаться я ему не дал: песок с арены полетел парню в лицо. Подло? Да! Но эффективно. А затем я рванул вперёд на противника. Боль ушла, но тяжесть избитого тела никуда не делась, потому двигался я, словно мешок с картошкой — неуклюже и медленно.

— Души, заклинаю вас личной вещью врага, что мой союзник, взял как трофей в битве за мою честь, — продолжал я заклинать (правильный подбор слов в этом деле очень важен), и наконец активировался перстень.

Монструозный артефактный кадавр проявился на моей руке. Основой всему служил наруч, что был подарен самим Безруковым после дуэли Елене.

Молодой граф не стал рисковать и решил отступить на пару шагов, матерясь сквозь зубы и протирая глаза. А сияние символов тем временем становилось лишь ярче. Холодный ветер начал просачиваться в клетку. Загудели светильники… Некоторые даже заморгали, что лишь добавляло красок разворачивающейся картине.

— Души, заклинаю вас плотью моего предка, отданной добровольно!

Кровавыми рунами вспыхнуло несколько костяных пластинок, примотанных к наручу обычными нитками. На всех них была руна «Единение».

Я, не мудрствуя лукаво, зарядил противнику кулаком по морде… Морально было приятно. Физически — словно по стене дома вмазал. И чуть за это не поплатился: взмах глефой вслепую разминулся с моей шеей в считаных сантиметрах, но всё же разминулся.

— Души, заклинаю вас предметом любви родителей, что прошёл сквозь годы и сохранил их союз!

Руны «Единение» вспыхнули на обломке латной перчатки, от которой остались буквально три пальца, искорёженных и пробитых зелёной лозой, так что мои пальцы в этой броне не могли даже согнуться. А сам кусок перчатки был соединён с наручем несколькими витками проволоки. Не самый лучший вариант, но по крайней мере, рабочий.