Майор замолчал, обводя взглядом собранную полусотню офицеров — командиров полков, батальонов и рот и приданных частей.

— Также мы знаем, что процесс это небыстрый и очень требовательный к ресурсам. Доведите до подчиненных и рядовых, что каждая, подчеркиваю, каждая убитая тварь — это удар по Сверхмозгу, замедляющий его преобразование, то есть рождение. Мы не знаем еще, где его прячут, но мы можем и должны замедлить этот процесс. Побережья блокированы, наступление начнется с севера и юга и, как и сказал товарищ полковник, мы первые.

Да, с такой накачкой рядовые точно будут биться яростнее, подумал Роман, сам испытывая прилив боевого духа. Каждая тварь — удар по Сверхмозгу! Каждая убитая тварь — меньше лап и когтей для обслуживания Сверхмозга, меньше биомассы, растягивание сил, увеличение затрат на рождение новых тварей. Либо вообще никаких новых тварей, если все силы пойдут в котел или чан со Сверхмозгом.

Более того, воодушевленно думал Роман, если перебить всех тварей, то Сверхмозг останется повелителем без подчиненных. Хорошо, конечно, быть огромной серой массой, но если нет рук и ног, то кто ухаживать будет? Следить, питать, обслуживать инкубаторы и прочие чаны или банки с мозгами внутри.

— Разумеется, — снова взял слово полковник, — операции придается огромное значение, стало быть заслуженные в боях награды и звания последуют, можете даже не сомневаться…

Стимулы, подумал Роман, опять вспоминая свой взвод лентяев. Но если рядовой не рвется за орденами и званиями, то как его стимулировать. Приказывать и вести в бой, но тут видимо решили сделать ставку на иное. Собрать лучших, тех, кто действительно рвется, благо цель была достойной. Поднять боевой дух словами об унитожении нового Сверхмозга и к ним добавить еще типовых пряников.

Разумеется, превосходство в силах — тоже не последнее дело.

— Автоматы, пистолеты, патроны к ним, гранаты, дополнительные пайки, фляги с водой, сетки от насекомых, мазь, — бубнил старшина, рядовой Вильсон отмечал.

Роман поглядывал на джунгли вдали, испытывая странное нетерпение и зуд. Не то, чтобы хотелось вскочить и бежать прямо туда, но все же их полк должен был идти первым. А значит, два шанса из трех, что их батальон окажется на острие первого удара.

Время подвигов пришло.

— Товарищ младший лейтенант, разрешите обратиться? — подошел, чуть ли не чеканя шаг, сержант-инструктор.

— Разрешаю, обращайтесь, — ответил Роман.

— Товарищ младший лейтенант, верно ли, что дивизию возглавляет полковник Тадывердыев?

— Верно, — ответил Роман.

Знакомый сержанта-инструктора? Вполне могло быть, если того носило по частям, да еще и с командировками от штаба корпуса. Пойдет к нему со своим важным вопросом, наплевав на субординацию и все остальное?

— Товарищ младший лейтенант…

— Нет, я запрещаю! — прервал его Роман. — Наступление вот-вот начнется и отлучка в такой момент по любому вопросу, хоть самому важному, будет приравнена к дезертирству!

А с учетом обстановки вокруг, дезертирство будет сопровождаться немедленным расстрелом.

— Мы наступаем на самом острие и…

Речь лейтенанта прервали вой и вспышки, доносившиеся откуда-то из униформы сержанта. Впервые Роман видел сержанта Мумашева испуганным и взволнованным, да что там, впервые видел хоть какое-то подобие сильных эмоций на лице. Рука сержанта дернулась и выхватила диск размером с ладонь, тут же раскрывшийся, словно пудреница с зеркалом.

— Что…

—..ем, всем, всем!! — загремел из диска могучий голос. — Алый три нуля! Повторяю, алый три нуля! Лев ранен, в Риме мятеж! Это запись, всем, все…

Сержант схлопнул диск, сдавил так, что тот, казалось, сейчас хрустнет. Скрежет зубов, какой-то низкий рык сквозь сдавленные зубы, затем сержант-инструктор Мумашев прикрыл глаза, выдохнул и достал откуда-то сигарету. Роман хотел уже спросить, что это было, приказать рассказать, что тут происходит, но сержант опередил его.

— Пригнись, Роман, — каким-то мертвым голосом изрек сержант, выпуская струю дыма. — Сейчас нас будут убивать.

— При…

Договорить Роман не успел, сверху что-то мелькнуло, свистнуло и вокруг начали рваться бомбы и снаряды. Земля тряслась под ногами, Роман даже не сразу понял, почему он еще жив (сержант Мумашев дернул его ближе к себе), смотрел вокруг, не в силах осмыслить происходящее.

Местность вокруг моментально превратился в какой-то багрово-черный, невыразимый обычными словами, ужас. Взрывы, взрывы, взрывы, летящие во все стороны куски тел и машин, земли и камней, деревьев и обломки оружия. Приглушенные звуки, словно кто-то прижал к ушам Романа огромные подушки, но при этом острый запах, бьющий прямо в ноздри, проникающий глубоко в мозг.

Запах смерти, крови, вывороченной земли, машинного масла и пороха, к которым примешивался запах табака.

— Что? Что происходит? — кое-как произнес Роман.

Язык словно распух и еле ворочался в пересохшем рту, голова раскалывалась, как будто все эти взрывы происходили внутри его головы, глаза болели и пытались вылезти наружу. Все тело болело и отказывалось думать и принимать реальность происходящего, казалось, вокруг творится какой-то кошмарный сон, из которого не удавалось вырваться.

БАМ! БАМ! БАМ!!!

— О, артиллерия пошла, — раздался голос сержанта Мумашева.

Роман обернулся к нему безумно, ощущая, как его самого качает и трясет в такт с землей. Колени подгибались, руки тряслись, голова раскалывалась, а сержант стоял, как ни в чем, ни бывало!

— Ты! Ты!

Сержант ударил ему навстречу, неуловимо быстро, как обычно, и Роман отлетел, ударился, словно о воздух, упал, уставившись непонимающе на невидимую стену, за которой бушевал ужас взрывов и смертей.

— Не дергайся! — голос сержанта хлестнул, словно кнутом. — Щит и так на пределе!

— Какой еще? Что?

Новая волна безумия накатила на Романа, который неожиданно понял, что там, за этой невидимой стенкой остались все, все! Его люди, подчиненные, Хадиша, Бахрам, даже лейтенант Медведев! Капитан Бланто, полковник, другие офицеры и рядовые, все!

Он дернулся было прорваться, но тут же получил новый удар, вбивший его в землю, которая словно начала его бить снизу в ответ. Невысокий сержант легко прижал огромного Романа, вдавил локоть в кадык.

— Не дергайся, это приказ! — взгляд сержанта изменился, стал пылающим в такт взрывам вокруг.

— К-х-к-х-а…

— Майор Андрей Мумашев, спецгруппа Совета «Буревестник», — последовал ответ.

Сержант — майор? — Роман и без того понимал, что ничего не понимает и никак не мог собраться с мыслями. Лежа на земле и глядя вверх, он не видел неба, лишь черный дым и кровавую пыль. Какой-то снаряд ударил прямо в невидимую пленку над головой сержанта, взорвался бессильно, а Роман моргнул.

Сержант-майор словно угас, опустил плечи и отпустил Романа, выдохнув напоследок дымом в лицо.

— Хотя теперь это не имеет никакого значения, — сказал он. — Я не справился, опоздал.

— Что?

Роман неожиданно ощутил, что у него нет сил подняться, словно руки и ноги отнялись, а тело онемело.

— Опоздал, говорю, — ответил Андрей, прикуривая новую сигарету, и тут же прищурился. — Или заговорщики ускорили события, ощутив, что им сели на хвост. Ах, точно, как я мог так промахнуться?!

Он встал, словно не замечая огненного ада снаружи, но тут же сел. Места для прогулок под этим загадочным куполом практически не было. Роман смотрел на него, ощущая, что сходит с ума, медленно, но верно.

— Так, а ну отставить, — сержант неожиданно оказался рядом, ухватил Романа за челюсть.

Рука его стиснула так, что рот Романа приоткрылся и внутрь скользнула толстая таблетка, затем полилась странная розовая жидкость. Роман закашлялся, ощущая, что сейчас захлебнется, едва почувствовал, что ему в бедро вонзилась игла.