— Риск - часть нашей жизни, всегда им был, и разве они отказались бы помочь, отказались бы собраться вместе, возможно в последний раз?

— Именно поэтому мы их и не попросили о таком.

— Зато мы можем сами их увидеть, прямо отсюда, не сходя с места.

— Можем, но...

— Думаешь, это подорвет боевой дух?

— Думаю, что мы опять ощутим себя старыми и выпавшими из жизни, той жизни, которую нам надо вроде бы защищать, но по факту не стареем только мы. Остальные стареют и готовятся умереть, а кто-то уже погиб, включая Льва и Катю.

— Не думаю, что эта ностальгия и светлая печаль подорвут наш боевой дух.

— Но и могучего прилива ярости тоже не вызовут.

Движение и Спартак вдруг вскочил на ноги. Вместо того, чтобы впиться в Лизу, которая проявляла к нему благосклонность и затащить ее в центр связи на сеанс секса, вправляющего мозги (как-то так терапия представлялась группе), он оттолкнул ее и воскликнул.

— Кто ты?!

— Я - Лиза, разве ты забыл меня?

— Не может быть! Я любил ее! Ты не она!

— Ты любил меня!

— И убил!

Спартак вскинул руку, и Лиза отшатнулась, упала, пробитая насквозь, как тогда, в конце первой жизни.

— Тоже способ терапии, не хуже других, - меланхолично резюмировал Дюша.

— Ты смотри, как ловко раскусил подделку.

— И проткнул.

— Но не так, как мы рассчитывали.

— Любой результат считается, раз он пришел в себя и заговорил.

— Но еще не до конца раскрылся.

— Погоди, сейчас как раскроется, как вывалит на нас все, что мы в него пихали.

— Включая тьму.

— Ставим барьер!

— Он же был там, когда мы все это тренировали.

— Но явно грезил о чем-то своем.

— О мире во всем мире и семье, спокойной жизни?

— Кто из нас о таком не грезил?

— Лев?

— Думаю, даже Лев о таком грезил.

Наступила тишина и все уставились на Спартака, который присел рядом с телом Лизы, ткнул в него пальцем. Тело рассыпалось искорками, а Спартак вздохнул и поднялся.

— Я так и знал, что все шло слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Но ты продолжал наслаждаться внушенными самому себе иллюзиями?

— Я...

Спартак замолчал, посмотрел на свои руки, потом на группу, затем оглянулся и от взгляда его форпост девяносто девять осыпался искрами и таял.

— Я свел себя с ума, - сказал он.

— Это мы уже поняли, - отозвался Дюша. - Чтобы Хранители не добрались до твоего разума?

Спартак не ответил, снова разглядывая свои руки. Барьеры вокруг него спадали, связь с группой крепла, но никто не спешил врываться с образами или запрашивать у него информацию.

— Не помню, - ответил Спартак.

— А что ты помнишь?

— Я.. жил. Любил. Творил. Умирал и возрождался. Растил семью и вел армии в бой, строил здания и спускался на дно морей, - Спартак говорил так, словно сам не верил, что с ним это случилось.

— Понятно, куда делась вся энергия, - хмыкнул Влад. - На симуляцию десятков жизней!

— Как он еще не умер?

— Умер, - ответил Спартак, - десятки раз. Не уверен, что и вы настоящие.

— Начало-о-о-о-ось, - протянула Алина. - Давайте начистим ему лысину?

— Если он замкнул себе разум ключом в виде Лизы, - задумчиво изрек Дюша, глядя на Спартака, схватившегося за голову и упавшего оземь, - то он поступил глупо.

— Думаешь, Хранители вспомнили бы там детали операций двести лет назад?

— Архивы, поиск, моментальный доступ, даже Прежние это умели, чего уж говорить о Хранителях. Если они считали нас врагами номер один, то не могли не знать о той истории с Лизой.

— Которую забрал Сверхмозг.

— Вот именно. Сверхмозг. Что ему с обычной человечки? Нет, на него явно воздействовали Хранители... вот только смысл этой операции от меня все равно ускользает, в свете налета на форпост.

— Возможно, они скрутили нас и поняли, что нужна еще поддержка?

— Возможно, сейчас мы уже не узнаем правды, даже со всеми архивами Хранителей.

— Эх вы, - укорила их Алина. - Он замкнул себя на сильнейшей эмоции, какую только смог вызвать.

— Возможно, Хранители подсовывали ему Лизу, но забыли добавить форпост?

— Возможно. Я бы и сам не отказался от такого подсовывания.

— Фу.

— Что фу? Мы стали так близки, что это похоже на инцест? А одна Алина на шестерых нас вас не смущает? Не говоря уже о том, что это единение глубже и прочнее любого секса?

— Ну все, начало-о-о-ось, - снова протянула Алина. - Вторая серия, Дюша - философ.

— Давайте сразу перейдем к пятой и завершим просмотр.

— А что у нас в пятой?

— Спартак осознает реальность, приходит в себя и уже не сидит куском слепого мяса.

— Алина вернула ему глаза.

— Я сам удалил их себе, - вдруг сказал Спартак, который похоже выиграл борьбу с самим собой.

Во всяком случае, он поднимался с земли и смотрел уже вполне осмысленно.

— Удалил?

— Значит, он первым шагнул за грань управления собой, и тут же потратил силу на то, чтобы искалечить себя.

Спартак лишь усмехнулся криво, даже не стал швыряться образами того, через что ему пришлось пройти.

— Я удалил глаза, сразу отрезав большую часть соблазнов и воздействий со стороны Хранителей. Да, теперь я вспомнил, обычных барьеров разума не хватило бы, это сразу стало ясно. Я зациклил разум и загрузил его, создал за счет этого барьер, через который они так и не смогли пробиться. Разум отключился от тела, остались лишь какие-то простейшие функции, и я наконец-то обрел покой.

— А мы тебя вырвали из него.

— А вы меня вырвали и осознавать случившееся... это пытка похлеще тех, что устраивали Хранители.

Спартак все смотрел на свои руки, словно не мог поверить в их реальность. Из него не хлестало тьмой и безумием, но в то же время ощущалось, что они никуда не делись. То ли не поверил до конца, то ли подыгрывал ситуации, а может подобное происходило с ним уже не раз.

— Ты осознаешь реальность или считаешь все происходящее новым витком видений?

— Осознаю, - губы Спартака изогнулись в новой кривой усмешке. - Ни разу в десятках жизней у меня не было сомнений, что все вокруг настоящее и я не помнил прошлых жизней. Но в каждой из них была она.

Спартак оглянулся, но поддельная Лиза, рассыпавшаяся искрами, уже исчезла.

— И теперь у меня другая проблема, - он снова схватился за голову.

— Боли в голове, знакомо, нужно бегать по утрам и пить таблетки.

— Его мозг истощен?

— Тридцать лет работать за пределами возможностей?

— Выходит, ему тридцать лет непрерывно снились сны, где время субъективно шло быстрее?

— Но он не забыл нас.

— Не уверен, вы только посмотрите на него.

Спартак приоткрывался все сильнее и группе уже не требовалось швыряться в него образами и получать мысли в ответ, чтобы ощутить всю суть проблемы. Слишком много жизней, слишком достоверно, слишком... просто все слишком. На фоне обилия такой информации разум Спартака терялся в версиях, какая из историй Буревестника была настоящей.

— Ты же вспомнил, что убил ее!

— Да, это была подстраховка, на случай если меня разбудят с ее помощью, и все же.

Спартак сел на землю, снова охватывая голову руками, будто пытался не дать воспоминаниям разбежаться.

— Так и знал, что будет подвох.

— Да, мы слишком легко и быстро вернули ему разум.

— У нас не было времени тридцать лет звать его обратно.

— Вот так всегда, ни сна, ни отдыха, - проворчал Спартак.

— Ты тридцать лет отдыхал!

— О да, это было прекрасно.

Что-то такое звучало в его голосе, помимо мечтательных ноток, и группа переглянулась, собралась. Бой за разум Спартака, похоже, продолжался, так как он норовил соскользнуть обратно в привычную теплоту безумия. Там была жизнь, отсутствие проблем, Лиза, и кто знает, что еще.

— Вот теперь сбудется наша мечта - мы поводим хороводы вокруг Спартака!

— Вначале налево, потом направо!