Ударили, сжали и шар выскользнул, выскочил на поверхность воды, космического моря и попытался упрыгать дальше, но не вышло, так как команда лежала вповалку, не в силах справиться с давлением зла. Все это раздражало, обессиливало дополнительно и хотелось кричать, рвать на себе волосы. Насмехаться от иронии судьбы, вот так, возомнили себя вершителями судеб, а на деле оказались лишь подмастерьями, не справились, когда пришло настоящее зло!

— Они сражались, - выдохнул Дрон.

— Или делали вид, - возразил Дмитрич.

— Сражались, - подтвердил Дюша.

Мгновение паузы, попытки осмыслить происходящее и желание засмеяться. Очередное творение Хранителей обратилось против них же, как это вышло с Буревестником! Ирония судьбы, да что там, какая ирония, злой, ядовитый сарказм, причем в адрес всех, не только Хранителей.

— Как это нам поможет? - спросил Виталь.

— Никак, - Дюша попробовал вдохнуть еще космоса и не смог.

Слишком мощный дым, слишком густой, слишком много зла и врагов. Шар изменился, стал иглой и пронзил пространство, но это не помогло, враги не отставали. В то же время Буревестник промчался дальше, вырвался из этого бушующего океана энергии и искажений, зла и ярости, и вдруг заметил то, происходило за пределами битвы.

Хранители удирали.

Невероятный, огромный, поразительный флот продолжал сражаться со слугами Разрушителя, и неясно было, кто возьмет верх, а Хранители удирали! Бердаус-два вскрыли, словно гигантский фрукт и из него вырвалась косточка - то ли малая луна, то ли огромная станция, подобная Звезде Смерти Прежних, и та готовилась уйти в гиперпространство.

Излучение зла и корабли врагов пытались помешать, но тщетно.

— Кажется, мы поспешили смеяться, - выдохнул Дмитрич.

— Да, хорошо смеется тот, кто убил последнюю тварь, - согласился Дюша.

Порождение Хранителей, ложная надежда на их совместную драку, но тут пришло новое понимание и образ. Возможно, Хранители знали, что породили и подготовились, выманили на себя и сбежали, бросив то, что не могли контролировать.

Чтобы оно сожрало Буревестник и покончило с их злейшими врагами. Как Хранители потом собирались разбираться с этой плесенью, чумой, эпидемией зла? Неясно, может и не собирались. Может, они хотели удрать и дать всем здесь вымереть?

— Опять! Закрылись!

Новый удар словно разогнал мысли Влада и взметнул в нем настоящий фонтан Зла, ранее подпитанный Дюшей и его курением врагов. Проклятье! Обычных живых было так легко и приятно убивать, и, следовательно, убийство слуг Разрушителя вышло бы приятным на порядок больше! Начать следовало с тех, кто рядом и Влад вдруг ощутил, что тонет.

Корабль-шар мчался, стрелял, будто пытался удрать вослед станции Хранителей, а Буревестник внутри задыхался и тонул в миазмах зла. Как это выдерживали Хранители? Еще одно доказательство того, что они все это и устроили, готовились долго и следовало бы найти их, убить, разорвать на части, обгадить могилы, и в то же время Влад пытался отогнать эти мысли.

Тонул в них, дергался, трепыхался и тем самым только ускорял свою гибель. Затем вдруг пришло осознание, что никакой смерти нет, это выдумки. Наоборот, они, как дети, отказывались от таких сияющих перспектив! Чистота разума, чистота жизни, величие смерти!

Галактику следовало очистить и возвысить, смахнуть весь мусор и сделать все заново, убить во имя жизни и затем жить во имя смерти, так, как только в ней крылось подлинное, идеальное предназначение. Влад словно услышал голос невыносимо прекрасного, идеального существа, ангела Прежних, охватывающего крылами всю Галактику, а то и Вселенную. Ангел печалился и плакал, звал на помощь тех, кто помог бы ему очистить миры от грязи, и кто лучше всех преуспел в подобной очистке смертью, как не Буревестник?

— Придите ко мне, возлюбленные дети! Придите и возвысьтесь!

— Придите! Отриньте сомнения и страхи! Возвысьтесь!

— Придите! Примите свою судьбу! Станьте рядом со мной!

Ангел взывал и слова его звучали непреодолимо притягательно. Но в то же время, Влад будто споткнулся, пытался сдвинуться и не мог. Прийти и служить ему? Да кто он такой вообще? Будто наяву перед глазами Влада встал форпост девяносто девять, где они все впервые встретились и Лев, лысый, старый, злой, обдающий их табачным дымом и прожигающий взглядом.

Взглядом, который выворачивал наизнанку и спрашивал лишь одно: что ты сделал для Земли? Чем послужил ей? Почему ты ленишься и не помогаешь родной планете? Как ты можешь служить еще кому-то, когда есть Земля? Как можно слушать кого-то, когда Земля в опасности?

— Лев, - раздался мощный выдох, и группа повалилась на пол.

Кто первым подумал о Льве? Обмен образами и вышло, что все слышали прельстительные речи, но никто не думал о Льве.

Никто, кроме Спартака.

Тот сидел, не шевелясь, смотрел пустыми глазницами и словно оставался выше соблазнов и зла. Выше всего в этом мире, даже разума и общения, так как отклика от Спартака по-прежнему не было. Не вернулся в сознание, но все равно помог, и Влад вспомнил свою идею коснуться его, сунуть пальцы в глазницы, будто пытаясь продавиться через них в мозг, сжать его, вернуть разум напарнику.

— Не самая бредовая идея, - выдохнул Дюша, поднимаясь.

Лев! Они все видели его и отбили атаку слуг Зла, закрыли себя для зова издалека и.. разделили щиты разума Спартака? Влад ощущал, что сходит с ума, но как-то иначе, и его внезапно осенило. Он не успел даже крикнуть, что они взяли не только щиты разума, но и безумие, как все остальные тоже поняли это.

— Мы сможем! - крикнул Влад отчаянно.

Разделить безумие на семерых, разве не стало бы Спартаку легче? Буревестнику точно стало, давление смыло прочь, будто в лицо плеснули холодной водой, и это было так прекрасно, что Влад чуть не застонал.

— А если не сможем, то нас тут будет семеро безумцев, - фыркнул Дмитрич.

— Враги испугаются и убегут! - добавил Дюша.

Корабль-шар их опять преобразился и космос вокруг смялся. Враги ударили в ответ и шар выскочил выше, ближе к звезде, а дыхание зла промчалось мимо. Вот теперь Дюша затянулся всерьез, без шуток, сметая врагов вокруг и тут же выдохнул прицельно, будто выпустил из ноздри клуб дыма, превратившийся в сердечко, пронзенное стрелой.

Враги, которые не догнали Хранителей - а может и не пытались догнать - полностью сосредоточились на Буревестнике и это было страшно. Особенно потому, что космос вокруг продолжал сминаться и гнуться, отрезая им пути бегства. Так было, пока они не стряхнули давление, словно скинули огромную скалу, вминавшую их в землю, и вырвались выше плоскости эклиптики, воспарили вольными птицами.

— Буря! Пусть сильнее грянет буря! - выкрикнул кто-то, а может и все вместе.

Выдох Дюши разметал врагов, редкие одиночки оказались тут же сбиты и шар их попытался ускользнуть, словно намыленный. Скользнуть по волнам сминающегося космоса и вырваться из этого болота зла, которое... никуда не делось бы.

Более того, кто смог бы противостоять зову, подобному тому, что ощутил Буревестник?

— Я знаю, - вдруг выдохнул Влад.

Они все были едины и не требовалось объяснять, не требовалось даже говорить вслух, по правде говоря. Мысль становилась действием и действие порождало мысли, разделяемые всей группой. Влад вонзил пальцы в заросшие глазницы, будто пытался проткнуть там кожу и в него ударило безумие Спартака, то одиночество, укрытое щитами разума, которые на самом деле были лишь оградой, сдерживавшей то, что плескалось внутри.

Океан тьмы, одиночества и спятившего разума.

Безумие ударило в них, и Буревестник тут же выдохнул его вместе с Дюшей, прямо во врагов. Втянул их зло и выдохнул безумие Спартака, превращая врагов в сошедший с ума конгломерат живых, неспособных к осмысленному действию.

В следующее мгновение космос расступился, и они вырвались из системы Бердауса.

— Что это было? - первой спросила Алина.