— Нет, тогда бы мы там пару суток телепались.

Так оно и вышло. Американцы сдержали слово и беспрепятственно пропустили пассажирский лайнер в святая святых — на мыс Канаверал. Более того, никто не рискнул приближаться к советскому роботу, пока его не забрал самолёт. Но вот потом… потом американские аналитики просчитали все возможные варианты получения русскими сверхсекретной схемы американского шаттла и вынесли вердикт: без тщательно продуманной и организованной операции по копированию этого материала никак не обойтись. Налицо акт недружественной политики, если не сказать больше, что автоматически возвращало отношения между СССР и США на грань серьёзной конфронтации.

3 февраля 1984 года. Дача Ю. В. Андропова. Кабинет Шести. Вечер

— Ну, что будем делать в создавшейся ситуации? — генсек внимательно оглядел собравшихся товарищей.

— Юрий Владимирович, я прекрасно понимаю ситуацию, но прошу не наказывать этого молодого человека, — заметил Громыко. — Да, с точки зрения дипломатии он совершил серьёзную ошибку, но им двигало желание помочь попавшим в беду коллегам из другой страны.

— Не волнуйтесь, Андрей Андреич, никто его наказывать не собирается, — улыбнулся Андропов. — Артём Соколов вновь совершил подвиг! А это издержки ситуации… но, тем не менее, их нужно как-то решить.

— Рейтинг этой космической службы скакнул на такую высоту, что не описать словами, — покачал головой Громыко. — Вообще, после этого случая к нашим посольствам во многих странах приходят обыкновенные люди и приносят мелкие подарки. На каждом из них написано «для мистера Соколова». А всему виной его последние слова при переговорах в Хьюстоне. Кто-то записал их и выдал средствам массовой информации. «Человек — это звучит гордо». Максим Горький расцеловал бы нашего героя. Он же ставит любого человека как вершину гуманизма. Не какую-то конкретную расу или нацию, а ВСЁ человечество. Очень сильный политический ход с далеко идущими последствиями!

— Так-то оно так, но как теперь быть с американцами, — покачал головой генсек. — Что получается… мы полностью выводим из строя их шпионскую сеть… потом помогаем коллегам из социалистических стран… а теперь ещё и знаем определённое количество их секретов в космической отрасли…

— Конфронтация по этому поводу отбросит нас лет на десять назад в отношениях с американцами, — заметил Громыко.

— Есть вариант, но нужно прикинуть все за и против, — сказал Крючков.

— Говори, Владимир Александрович, — нахмурился генсек.

— Придётся легализовать потомков чуть раньше, чем мы планировали.

— Что у нас с комплексами ПВО? — Юрий Владимирович повернулся к Устинову.

— Вчера вечером, насколько мне доложил сын, закончена установка последней — шестой, станции. То есть восток частично и полностью юг мы прикрыли. Запад и север ещё нет, но «Петард» уже столько, что хватит с запасом, а второе оружие свободно можно ставить даже на простые танки. Сын сказал, что он разбирался с этим вопросом и по хорошему удивился унификации креплений «Песца». Так что, если нужно, кое-какой заградительный щит можно будет соорудить на месте.

— Что говорят товарищи из военной промышленности? Через сколько времени будут готовы ещё хотя бы шесть экземпляров?

— Два месяца, товарищ Андропов, — вздохнул министр обороны. — А до конца года закроем всё, что нужно. Даже на Кубу поставим.

— Значит, тянем время до 1-го мая. Любыми путями этот срок должен быть соблюдён. Дальше… составляем списки предприятий, которым первым даём полный карт-бланш взаимодействия с потомками. Любые отрасли, любые направления. Шокина, Листова[30], Тарасова[31] и Величко[32] это касается в первую очередь. Список должен быть у меня на столе через месяц. Владимир Александрович, дай команду Остапову — пусть потомки определятся с опознавательными значками. «Филины» должны быть у всех. Если кто-то потерял или при попадании сюда им не успели выдать — не беда: изготовим.

— По Калашникову что? — сразу задал вопрос Крючков. — Он же у нас по отдельному списку проходит.

— Михаил Тимофеевича вызовем в ближайшее время в Кремль. По нему надо бы отдельно материал подготовить.

— Озадачу Остапова, — кивнул глава КГБ.

— Напоминаю всем — раскачки не допущу. Мы входим в активную фазу модернизации страны, поэтому люди должны понять и осознать ответственность за свои поступки и решения. Кончилось время застоя, товарищи.

6 февраля 1984 года. Москва. Кремль. 11 часов 30 минут

Михаил Тимофеевич сам толком не понимал, почему его неожиданно резко выдернули в Москву. Обычно хотя бы поясняли причину, а тут почти в ультимативном порядке… Калашников всю дорогу гадал, что случилось. Вчера, едва он попал в столицу, определили в гостиницу, поэтому генерал решил пойти в Кремль при параде — в генеральском мундире со всеми регалиями. Но как только он прибыл в Кремль, его сразу окружили дружелюбные лица охраны и секретарей. Он с недоверием глядел на все эти расшаркивания, пока его не пригласил генсек.

— Здравствуйте, Михаил Тимофеевич. Проходите, присаживайтесь.

— Благодарю, Юрий Владимирович, — кивнул тот, присаживаясь в кресло. — Разрешите вопрос?

— Почему вас так скоропалительно выдернули из Ижевска и пригласили в Москву? — усмехнулся генсек.

— Так точно.

— У нас появилась очень интересная информация по вашим разработкам. И не просто информация, а кое-какие наработки. Настолько серьёзные, что оценку им можете дать только вы.

— Заинтриговали, Юрий Владимирович.

Между тем генсек развязал тесёмки на большой красной папке и открыл её.

— Здесь разработки нового огнестрельного оружия и не только… — с этими словами он пододвинул к Калашникову всю папку. — Михаил Тимофеевич, хотя бы просмотрите материал, и я буду признателен за ваше экспертное мнение.

Михаил Тимофеевич заметил, что все материалы были распечатаны каким-то новым способом, но главное было в другом — в углу каждой страницы имелись штампы «Концерн КАЛАШНИКОВ» и «Совершенно секретно». За полчаса просмотра главного оружейника страны начали обуревать сложные чувства. Таинственный разработчик этого автоматического оружия превзошёл его самого — помимо огнестрельных образцов присутствовало совсем уж фантастическое — какое-то энергетическое.

— Юрий Владимирович, а чьи это наработки?

— Понравились? — улыбнулся Андропов.

— Вижу, что основная база — это мои разработки…

— Они все ваши, Михаил Тимофеевич.

— То есть как? У меня таких образцов точно нет.

— То, что я сейчас скажу, должно остаться между нами. Считайте, что это режимная информация.

— Так точно, понял.

— Михаил Тимофеевич, дело в том, что это разработки из будущего.

— То есть как? — опешил тот.

— В этом мире не всё поддаётся объяснению… Недавно на нас вышли потомки из 2082-го года. В числе их перспективных специалистов был и Михаил Николаевич Калашников. Ваш праправнук.

— Что? — ещё больше опешил Михаил Тимофеевич.

— Ваш потомок пошёл ещё дальше и не только модернизировал ваши разработки, но и изобрёл новое оружие — энергетическое. В связи с этим у меня к вам вопрос: сможете довести до ума кое-какие модели, а остальное пустить на конвейер?

Калашников вдруг ссутулился, на глазах появились скупые мужские слёзы.

— Миша… Мишечка… как же я горд за тебя… Моя жизнь прожита не зря… у меня есть продолжатель моего дела… Сквозь время семья Калашниковых стала ведущим производителем оружия страны… И ты, приумножив мои знания, поделился своими…

— Михаил Тимофеевич, вот стакан воды… — генсек подал его генералу. — Понимаю ваши чувства.

— Юрий Владимирович, а нельзя ли мне с ним встретиться?

— Увы, нет. Группа добровольцев переместилась к нам, но ведущими специалистами никто рисковать не станет.

— Понимаю…

— Михаил Тимофеевич, нам нужно, чтобы вы изучили этот материал и часть готовых образцов пустили в работу. Особое внимание прошу уделить энергетическому оружию. Увы, барьер времени мог серьёзно осложнить перемещение образцов такого оружия, а вот обычный огнестрел — да, такие модели есть. Даже несколько. В ближайшее время мы найдём способ передать вам их.