— Часов пять осталось, товарищ генерал. Хорошо, что в МВД решили помочь — выставить посты и перекрыть дороги. Я «сотку» иду, даже нигде не сбрасывая скорость.

Костя только-только успел закончить с обедом, когда в столовую ворвалась Елена Михайловна.

— Костя! Мне сейчас сообщили, что в Рябиновск едет важное начальство! И не абы кто, а человек с Комитета. Сам генерал-майор Суслов. Предрик и Виктор Степанович считают, что он направляется сюда для беседы с тобой. Боже мой… что же делать?

— Чего вы так боитесь, тётя Лена?

— А того, Костя, что чекисты попробуют выдернуть тебя из Рябиновска и определить на какой-нибудь режимный завод. И тогда нашему точно придёт каюк.

— Всё будет хорошо, — попытался он успокоить парторга.

— Костя, ты просто не знаешь, что это за люди… — покачала она головой.

— Не так страшен чёрт, как его малюют, — усмехнулся Иванов. — Что я такого совершил, что меня нужно засунуть в клетку? Вы просто сгущаете краски.

— Ты забыл о международных патентах? Вот не нужно было выставлять себя напоказ.

— Ну да, и потом профукать утечку изобретений заграницу? Чтобы американцы и японцы воспользовались ими задаром? Ну, нет! Хрен им, а не интерфейсы с кварцевыми фильтрами. Посмотрим, что предложит генерал, и главное — у меня есть один проект. Пока я не буду распространяться о нём. Это только на крайний случай. И даже если генерал упрётся рогом и в приказном порядке захочет переместить меня куда-то, я заберу с собой всю свою группу, в том числе и тебя. Это будет главное условие.

— Костя, ты серьёзно? — опешила она.

— Я такими вещами шутить не намерен, — он посмотрел на часы. — Обеденный перерыв закончен, дел много, а потому пойдёмте по рабочим местам.

9 июля 1982 года. Старая площадка приборостроительного завода. Около десяти часов утра

Револий Михайлович не стал докучать объекту своего пристального внимания сразу по приезду в Рябиновск. Нет, с местными подчинёнными он переговорил ещё вчера вечером. Майор Остапов — тот самый Костин куратор, доложил, что объект загружен работой под завяз: предприятие сейчас не только наращивает мощности по производству опробованных образцов, но и собирается расширять ассортимент продукции. Поэтому гражданин Иванов весь в делах и заботах.

— Ничего подозрительного не заметили? — Суслов-младший с серьёзным видом поинтересовался у местного чекиста.

— Ничего такого, что могло бы навести на мысль о появлении зарубежной резидентуры, товарищ генерал-майор. Мы сразу приняли во внимание активность подмосковных учёных и приняли упреждающие меры.

— Молодцы! Хвалю! Скажи, а когда лучше к нему нагрянуть? Надо бы побеседовать с молодым дарованием.

— Лучше часов в десять, товарищ генерал. Как раз пройдёт утренняя планёрка, и не будет повода отвлекаться.

— Добро, так и сделаем.

В тот день на площадке и вокруг неё было непривычно много народа, хотя гражданских зевак, из-за большого скопления машин перед проходной, быстро отправили восвояси немногословные угрюмые люди в тёмно-серых костюмах, попросив уйти и не отсвечивать. Заодно прибыло местное руководство во главе с предриком и начальник милиции Рябиновска. Последний вообще был не в курсе, кто приехал и зачем. Конторских он не любил, но визит вежливости нужно было сделать.

Генерал в сопровождении Каланчина, предрика и парторга прошёлся по площадке, отметив не показушную чистоту и порядок. Они подошли ко входу в цех, когда из него выскочила девушка в спецодежде и чуть не сбила генерала.

— Извините, — зарделась она.

— Иванова! Ты в своём уме? — сдвинул брови директор завода.

— Просто я бежала к мужу, сказать, что у ребят всё получилось.

— Это супруга Константина Сергеевича, — проинформировала генерала Куницина.

— Да? Красивая, — прищурился он. — Значит, один вариант отпадает.

— Какой вариант? — Зимин напрягся.

— Хотел сманить главного конструктора при помощи московских красавиц. А сейчас вижу, что здесь они не хуже. И что у вас получилось, милая барышня?

— Не у меня, а у отдела звуковоспроизводящей аппаратуры. Готовы усилитель низкой частоты и тот, что для гитары.

— О, как! Интересно было бы взглянуть, товарищи! — генерал явно напрашивался пройтись по отделам. — Зовите вашего супруга, и продолжим знакомство с заводом вместе.

— Катерина, а где он? — спросил Каланчин.

— В гальванике, Виктор Степанович. Там что-то смежники намудрили при поставке фольгированного текстолита. Платы травятся с изъяном, вот он и пошёл узнать.

— Я уже здесь, — обозначил себя Костя. — Что случилось?

— Ну-ка, ну-ка, объявись-покажись, — Револий Михайлович не прекратил щуриться, да ещё голову в бок наклонил. — Так вот ты какой, Левша земли русской…

— Точно, — поддакнул Каланчин. — После начала его работы у нас, показатели не пошли вверх, они побежали вприпрыжку!

— Я лишь помогаю людям, подталкивая их в правильном направлении.

— Константин, не прибедняйтесь, — Зимин вышел из толпы и встал рядом с генералом. — Пять международных патентов — это лишь пригляд за подчинёнными?

— Единица — кому она нужна?!

Голос единицы тоньше писка.

Кто её услышит? Разве жена!

И то если не на базаре, а близко… —

продекламировал Костя, отчаянно вспоминая часть информации об этом мире.

— Он ещё и Маяковского цитирует? — уважительно посмотрел на него генерал. — Что ни шаг, то новый плюс в копилку моего мнения о нём. Ладно, раз все в сборе, давайте продолжим знакомство с предприятием.

Суслов-младший не поленился обойти все объекты цеха — как сборочный, так и настройщиков. И чем больше он ходил по цеху, тем больше понимал, что либо придётся договариваться на условиях этого парня, либо… просто потерять такого самородка. Он видел, как к Иванову относятся подчинённые, видел атмосферу внутри коллектива — даже присутствовал при обсуждении какой-то проблемы, которую при помощи Константина смогли решить довольно быстро. Над молодыми людьми витал конструкторский дух, они были полны идей, и всё это взращивал и поддерживал такой же молодой энтузиаст. Поняв, что без серьёзного разговора с ним ему не обойтись, и что все попытки силового перевода Иванова на другой завод могут закончиться плачевно, генерал решил взять перерыв и согласился с предложением пообедать.

Гостей повезли в заводскую столовую новой площадки, где заблаговременно были накрыты столы. Уже после обеда Зимин подошёл к бывшему одногруппнику, курящему вместе с предриком и начальником милиции. Увидев его, Револий отошёл и кивком головы пригласил Зимина следовать за ним.

— Что ты решил? — с места в карьер начал тот.

— Понимаешь, он не тот, за кого себя выдаёт. Нет, возможно, это и есть Константин Иванов, но что у него в голове… Я не исключаю, что все его способности как-то связаны с тем экспериментом. Ты как учёный должен меня понять. Мы же присутствовали при обсуждении каких-то там трудностей с проектируемым оборудованием?

— Не понял, куда ты клонишь?

— Лёша, очнись! Человек не может в уме воспроизвести модель гипотетического устройства и быстро найти причину поломки или ошибки в расчётах. Это лапша нам на уши. Он просто знает, ЧТО и КАК должно быть в работающей модели. И подсказками подталкивает людей к правильному пути. Я же учился вместе с тобой, нас преподаватели вымуштровали на предмет логики, а ты зарылся в своих изысканиях и потерял хватку.

— Так что ты решил? — повторил свой вопрос Зимин.

— Ничего, пока не побеседую с ним лично. Он и я знаем то, что вам, простым смертным, знать не положено. И этот разговор будет ключевым при принятии решения.

— Мне нельзя присутствовать?

— Я же сказал, что уровень секретности три нуля. У тебя есть доступ к нему?

— Нет.

— Тогда и обсуждать дальше нечего.

Старая площадка радиозавода. Часом позже

Генерал решил не терять времени, а сразу после обеда вернуться в цех к Иванову и предметно с ним побеседовать. Узнав это, Каланчин упал духом — на горизонте замаячил перевод перспективного инженера-конструктора на другой завод. Возможно, режимный. И чем это грозит для рябиновского завода, он отлично понимал.