Алексей Сергеевич резко обернулся — из серой «Волги» вылез Револий Суслов и направился к нему.

— Привет, Лёша! — он бодро пожал руку бывшему одногруппнику. — Есть разговор, поэтому не торопись домой — и у стен могут быть уши, — подмигнул генерал.

— Ты поставил на прослушку своего старого товарища? — деланно изумился Зимин.

— Я не ставил, но не исключаю такого развития событий.

— О чём ты хотел поговорить?

— Не о чём, а о ком. Как хорошо ты знаешь Иванова Константина Сергеевича?

— И ты туда же?

— Что значит «и ты»? Тут, понимаешь, не личные интересы затронуты, а государственные. Я сегодня был в патентном бюро — вызывали на согласование его патентов в международный комитет. Скажи, это правда, что все эти новшества придумал он? Один?

— Ты в курсе, что Аркашку поймали на плагиате? — Зимин внимательно посмотрел на генерала.

— Я-то в курсе, а вот ты откуда знаешь? — прищурился он.

— Мне звонили из Конторы и выясняли некоторые подробности общения с Ивановым. Заодно в разговоре сообщили и эту мерзкую новость. Никогда бы не подумал, что он станет таким…

— Волк в овечьей шкуре… Сколько таких Комитет вывел на чистую воду… Так ты не ответил на мой вопрос.

— Револий, он гений! Новый Михайло Василич Ломоносов. Вот так и никак иначе.

— Ты его звал сюда?

— Я ему предлагал место моего зама.

— И он отказался? — удивился Суслов-младший. — Да ладно!

— Понимаешь, он идеалист. До мозга костей. Ему не нужны высокие посты и власть над миром. Ему нужна тихая работа по душе. Он аккумулирует всех единомышленников, и вот это уже серьёзная научная сила!

— А ты знаешь, что вчера из Рязани он увёз шестерых молодых специалистов? — усмехнулся генерал. — И там все были в шоке, как он провёл коллоквиум. Соглашусь с тобой, что он, как Ломоносов, нестандартно мыслит. Как думаешь, мы как-то сможем перетянуть его в Москву?

— Нет. Если на него давить, может вообще отойти от научной работы и тихо клепать конструкции, которые уже изобрёл. Он же артель организовал, а в свете твоей информации рискну предположить, что Иванов думает расширять спектр выпускаемой продукции. Я уже и не знаю, кто на рябиновском радиозаводе главный — местный директор или Константин. А какие конструкторские решения он предлагает! Ты знаешь, что он умудрился присобачить американский Z-80 к своему новому синтезатору частоты, и теперь такое изделие имеет размеры 11 на 15 сантиметров. Три такие платы заменяют наши «гробы на колёсиках»! Ты представляешь, какой это технический прорыв? В пору там строить новый завод по типу Силиконовой Долины в Америке. Если Иванову дать карт-бланш, он нам такого напридумывает!

— А ты не преувеличиваешь?

— Я тебя когда-нибудь обманывал? И он не мой протеже! — сердито ответил Зимин. — Ладно, скажу ещё кое-что, но… — он чуть помедлил — ты это не слышал!

— Даю слово, — кивнул Револий.

— Он как-то в разговоре обмолвился, что видит в уме физические процессы, протекающие в устройстве. Знаешь, я склонен верить этому.

— Почему?

— Не могу сказать даже тебе.

— Ты, оказывается, знаешь о проекте «Иссык-Куль»? Откуда?

— Ты Жору Брылёва помнишь?

— А-а-а… понятно теперь. Его жена тогда много лишнего растрезвонила. Но как пересекаются Иванов и Брылёв?

— Константин тогда служил там.

— Ладно, я тебе дал слово, поэтому не буду устраивать допрос. Я понял, что ты как-то заполучил информацию с грифом «особой важности». Хорошо, что только верхушку, касающуюся не самого проекта, а обсуждаемого нами фигуранта. И ты думаешь, что его способности — это последствия этого воздействия?

— Я не знаю, что там было, но всё возможно.

— Скажу тебе только одно: их оставалось всего четверо, после той катастрофы, и никто, кроме Иванова, не выжил. Максимум год с небольшим — и всё. Он тогда пошёл до ветру в подвал, где располагался нужник. Поэтому и уцелел. Но полы были металлические… хм…

— Думаешь, эманация?

— Не исключаю такого варианта.

— Револий, только не вздумайте его сажать в золотую клетку. Я уверен на двести процентов, что будет обратный эффект.

— Это приказ? — усмехнулся генерал.

— Это дружеский совет одногруппника.

— А у тебя нет желания навестить его?

— Я недавно у него был. И привёз от Иванова заявки на пять международных патентов. Вряд ли за такой короткий срок он придумал что-то ещё дельное, — покачал головой Зимин. — Хотя… хотя, мы недалеко от истины — у него есть мечта: построить крупный электронный завод в Рябиновске.

— Зачем? — искренне удивился Суслов-младший.

— Хочет вдали от крупных городов заниматься проектированием систем. Я подозреваю, что он придумал многое заранее, а мне с Красновым показал только краешек айсберга.

— Если он такой умный и хитрый, будет выдавать нам открытия по крошке.

— А ты хочешь сразу и всё? Я уже говорил на эту тему. На таких нельзя давить или силой отбирать уже придуманное. Ручеёк сразу пересохнет.

— И всё-таки я хочу съездить к нему, — задумчиво проговорил генерал. — Удивлён? — усмехнулся он, видя ошарашенные глаза Зимина. — Понимаешь, не сходится что-то… вроде бы идеалист, а не рвётся в науку… организовал артель, но не падкий на деньги… — он полез за пазуху, извлёк газету и протянул одногруппнику. — Третья страница, вся полоса. Почитай, а я пока покурю.

Зимин достал пенсне и углубился в чтение. Пока генерал курил, он бегло прочитал статью, сложил аккуратно газету и протянул её обратно.

— Знаешь, не удивлён.

— А я — очень. Какой-то дикий разрыв психологического портрета. Нутром чую — там есть какая-то тайна. Это чутьё ни разу меня не подводило. Но ты прав: сейчас брать его под белы рученьки — так себе ход. Поэтому мы поедем. Именно с тобой, Лёша. Он тебе как-никак доверяет, а это уже что-то. В общем, готовься к поездке.

2 июля 1982 года. г. Рябиновск. ул. Лесная, 21. Вечер

Работая практически на износ, Костя начал входить в прострацию, порой забывая реальную дату или какой нынче день недели. Катя не подавала виду, хотя в душе очень сильно переживала и старалась помочь любимому человеку всем, чем можно. Сегодня они снова планировали заняться перерисовкой пакета схем, касающихся видов электрогитар — молодое пополнение изнывало от безделья.

Вообще, всех молодых специалистов приняли на ура. Старков, например, тут же взял под своё крыло Клюевых — Веру сразу стали величать по фамилии жениха, да что там — мужа, ведь осталась лишь формальность — штамп в паспорте. Ирина сдержала своё слово, данное брату в ресторане — они с Катей нашли время побеседовать со Светланой Мыскиной, и та выразила полную поддержку идее создания ВИА. Тощий паренёк в очках — Вениамин Котов, недолго слонялся по заводу. Костя на время пустил его в свой производственный кабинет и дал некоторые наработки. Тот засел по уши за любимое дело и только окрик остальных, что нужно ехать домой, вернул его на бренную землю.

Поставив ноутбук посередине стола, чета Ивановых заскрипела шариковыми ручками, взяв копировать по одной схеме. Неожиданно в дверь постучали. Костя, чертыхаясь, поспешно спрятал ноут под подушки, а Катя открыла дверь. На пороге стоял Александр Петрович — Костин куратор.

— Добрый вечер. Можно войти?

— Конечно, Александр Петрович. Проходите. Сейчас чаем вас напоим.

— Увы, сегодня я склонен отказаться — дел много. Но пришёл я к вам с плохими вестями — к нам едет ревизор.

— Какой ревизор? — не понял Костя.

— Из комедии Гоголя, — усмехнулась Катя. — Ты у себя не изучал это произведение?

— Нет, в общеобразовательную программу оно давно уже не входит, — ответил за мужа чекист. — Сегодня с утра пришла телефонограмма с верха, что наш город собирается посетить сам Револий Михайлович Суслов. Вспоминай, кто это…

— Если мне память не изменяет, важный чин из Конторы.

— Револий Михайлович — генерал-майор КГБ, курирующий радиопромышленность. Человек строгий, хорошо, что не импульсивный. Константин, ты понимаешь куда влез? Ты растревожил муравейник, и теперь о тебе узнали на самом верху. Узнали и заинтересовались.