Руся потянул меня за руку — я вдруг оказался нос к носу с бледной курносой девчонкой: с той самой Надюхой, которую Петров ощупывал во время танцев в прошлую субботу.

— Вот! — пробасил над моей головой Руслан. — Привёл!

Курносая взглянула на моё лицо. Сперва нахмурилась, будто заподозрила подвох. Без смущения развернула меня носом к сцене, рассмотрела. Но тут же взвизгнула, вцепилась в мои плечи. Она прижалась ко мне мягкой грудью, поцеловала меня в губы — не взасос. Тут же заглянула мне в глаза, засмеялась. Девчонка пальцем вытерла с моего лица след от помады, вздохнула. Посмотрела на своего ухажёра и махнула рукой — указала в сторону сцены.

— Веди его туда! — прокричала Надюха.

Мне показалось, что в этот раз Петров не пойдёт вперёд. Испугался, что Руся использует мой нос в качестве волнореза. Но Руслан не воплотил этот кошмар в жизнь — он обогнул меня (легко растолкав девиц) и вновь ухватил меня за руку. Потащил за собой. Колонки опять ожили — потрескивание сменилось звуками музыки. «Медляк», — отметил я. Взглянул на мгновенно образовавшиеся в зале парочки, подумал: «И уже не первый за сегодня».

От запахов женских духов и мужских одеколонов у меня закружилась голова, пока мы добрались до сцены. Руся легко раздвинул около подмостков частокол из самых активных девиц, поредевший на время медленного танца. Отбуксировал меня до самых ступеней, что вели к музыкантам. Дружинник преградил нам путь наверх. Но не включился в спор с Петровым. Потому что рядом с нами будто из ниоткуда возникла Изабелла Корж — встала между мной и стражем порядка.

Девчонка склонилась к уху дружинника — тот выслушал её и тут же «успокоился». Подруга Рокотова повернулась и заключила меня в свои объятия, словно любимого братишку. Сыпанула мне в уши упрёки — обвинила в опоздании. Едва ли не насильно стащила с меня куртку, бросила её на край сцены. Осмотрела рисунок на моей футболке. Ухмыльнулась. Шепнула мне на ухо: «Пошли танцевать!». И потащила в зал — не так резво, как это делал Руся, но не менее настойчиво.

Белла и сегодня не пришла на танцы в платье. Корж щеголяла в «фирменных» джинсах и блузке — подстать Сергею Рокотову и музыкантам его ансамбля, которые тоже не сменили «сценические костюмы». Девчонка вывела меня за стену из «главных фанаток», но к центру зала не повела — резко обернулась и положила мне на плечи свои ладони. Нас тут же прижали друг к другу — ощутил на своём лице тёплое дыхание Изабеллы. Корж посмотрела мне в глаза, улыбнулась.

— Молодец, что пришёл! — прокричала девица.

Я не решился орать в ответ — пожал плечами. Прекрасно видел лицо своей партнёрши, несмотря на полумрак. Белла приблизила ко мне лицо — её щека коснулась моей.

— Хочу предложить тебе кое-что! — сказала Белла.

Я едва разобрал слова её фразы из-за громкой музыки. Напряг слух. Изабелла выпустила мои плечи, надавила на мои руки — переместила их со своей талии к себе на ягодицы.

Мы с Изабеллой Корж лишь изображали танец: лениво переминались с ноги на ногу (как и большинство танцоров, собравшихся в этом зале). Чуть покачивали телами: двигались, будто водоросли на поверхности моря. Я прижимал ладони к задним карманам импортных джинсов Изабеллы. Моих рук касалась и длинноволосая девица, что плясала рядом с Беллой спина к спине. Корж обнимала меня за шею, смотрела мне в глаза. Она будто невзначай тёрлась о мою грудь чашечками спрятанного под блузой бюстгальтера. Как и Наташа Кравцова — тогда, перед Новым годом в девятом классе. Ситуации показались мне схожими. Вот только память подсказала: в случае с Кравцовой мои эмоции были совсем иными. «Наташку я тогда за жопу не схватил, — подумал я. — Не решился. А жаль: её жопа мне пятнадцатилетнему понравилась бы». Я вернул свои руки на талию девчонки. Корж усмехнулась и снова поднесла губы к моему уху.

— Тебя тут ждали поклонницы, — сказа она. — И я ждала.

От её слов по коже пробежали неприятные мурашки. Я не утерпел — дёрнул плечами (никогда не любил, когда мне дышали в ухо). Поправил соскользнувшие к кончику носа очки. И снова нащупал спрятанный под блузой девицы кожаный брючный ремень. Девчонка молчала. Уже не улыбалась. Но и не злилась — внимательно смотрела мне в глаза. Из общего фона запахов я выделил аромат её духов (незнакомый, но приятный). Из динамиков по залу прокатывались звуки музыки и голос Сергея Рокотова. Рокот, как и раньше, не тянул высокие ноты; но фальшивил нечасто. Мельком я увидел бледное лицо Сергея — поверх головы его подружки. Мне почудилось, что Рокотов со сцены посматривал не просто в нашу сторону — именно на нас с Беллой. Изабелла Корж вновь надавила на мои руки, но не сместила их со своей поясницы. Хмыкнула и прикоснулась холодными пальцами к моей шее, приблизила к ней свои губы.

— Хочешь, чтобы тебя включили в состав ансамбля Рокотова? — сказала она. — Ты можешь создать и свой собственный музыкальный коллектив: без Рокотова и его приятелей.

Корж прикоснулась губами к мочке моего уха. «Испачкала помадой», — подумал я. Мерзкие мурашки вновь рванули по моему телу.

— Могу помочь, — прошептала Белла. — Если хочешь.

Она чуть отстранилась, заглянула мне в лицо, вопросительно приподняла правую бровь. Блондинка хитро улыбнулась, блеснула ровными зубами. Но не притронулась к моим рукам — склонилась к моей шее.

— Рокотов и его приятели поют здесь не бесплатно, — сказала она. — Они работают официально: за деньги. Получают по семьдесят рублей в месяц — это мне мама говорила.

Корж отклонила голову — проверила мою реакцию на её сообщение. Покачивалась под музыку, улыбалась. Я вновь подумал, что она совсем не походила на Наташу Кравцову (та соблазняла меня перед Новым годом мастерски — и ненавязчиво, по-взрослому).

— Зарплату им платит ДК, — шепнула Белла. — Инструменты для ансамбля тоже приобретала моя мама: за деньги Дворца культуры. Так что Рокотова и его дружков ты не бойся.

Напор бюстгальтера ослаб: девица посмотрела мне в лицо, махнула накрашенными ресницами. Холодным пальцем погладила меня по шее, царапнула кожу ногтем. Мне почудилось, что лившийся из динамиков голос Рокотова дрогнул.

Белла снова пошевелила напомаженными губами.

Вопрос я не услышал, но ответил на него:

— Не хочу.

Улыбнулся. Потому что мысленно видел себя вовсе не шестнадцатилетним очкариком, а полысевшим «зрелым» мужчиной. Представил вдруг, как выглядел бы я «настоящий» радом с этой пятнадцатилетней соблазнительницей.

Девчонка поднесла ухо к моим губам.

Я повторил:

— Ничего не хочу: ни собственный ансамбль, ни деньги за выступления.

Белла подняла лицо. Я в очередной раз отметил, что она далеко не красавица. Решил, что Изабелла ещё совсем ребёнок — несмотря на уже вполне сформировавшееся женское тело.

— А чего хочешь? — спросила Корж.

Она повернулась лицом к сцене — видел в её глазах отражения света прожекторов.

— Хочу мир во всём мире, и чтобы глаза были добрыми, — ответил я фразой своего младшего сына (он её произнёс в ответ на похожий вопрос в пятилетнем возрасте).

Изабелла вскинула брови. Её губы дрогнули, словно она в последний момент передумала улыбаться. Девчонка снова склонила голову к моему плечу — в мои ноздри вновь ринулся запах её духов.

— Какие глаза? — спросила Белла.

Я тряхнул головой — как мне показалось, решительно. Состроил серьёзную мину, поправил очки. Отметил, что Рокотов не вытягивал ноты: либо ленился, либо всё же не умел.

— Все глаза, — сказал я.

Блондинка нахмурилась. Мне почудилось: она растерялась. Отметил, что девчонка не разглядела ответ на свой вопрос в моих глазах и опять толкнула меня бюстгальтером.

— Не понимаю, — выдохнула она мне в ухо.

Я пожал плечами. Решил, что мой жест получился вполне удачным: уместным движением под звучавшую в танцевальном зале мелодию. Теперь уже я склонился к уху партнёрши.

— Не хочу в ансамбль Рокотова, — сказал я. — Быть артистом не хочу: ни эстрадным, ни каким-то другим — ни бесплатно, ни за деньги. И собственный ВИА мне тоже не нужен.