‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Взгляды парней скрестились как шпаги и пронзили друг друга холодом и вызовом.

— Как думаете, почему «невидимки» выбрали именно кедровые орешки для предупреждения о нападении? — спросила парней подошедшая Еления, прерывая молчаливую дуэль. — И почему их всегда по семь штук в конверте? — задумчиво добавила.

— Понятия не имею, — хмуро ответил Колин и, взяв из ладошки девушки один кедровый орешек, при этом будто случайно погладив нежную кожу большим пальцем, покрутил его, а затем сломал скорлупу. Ядрышка внутри не оказалось.

— Пустой, — спокойно констатировал он и выкинул скорлупку. Взял ещё один и тоже разломал. — Опять пустой? — уже удивился оборотень.

Еля с Роном тоже взяли по орешку и с чувством непонятной тревоги разломали скорлупки. А потом ещё по одному. Ни одного цельного орешка с ядрышком не попалось.

Еления и парни обменялись заинтригованными встревоженными взглядами. Совпадение или все кедровые орешки, используемые «невидимками», пустые внутри?

После проверки они убедились, что все орешки, которые Еля вытряхнула из конвертов на ладошку, оказались пустыми.

Не сговариваясь, парни и девушка бросились носиться по площади и искать орешки в конвертах или просто на земле. Остальные присутствующие удивлённо наблюдали за ними.

— Зачем они собирают орешки? — поинтересовался герцог Аверин у Мадлен, но та лишь с недоумением пожала плечами, с нарастающим беспокойством наблюдая за Еленией, которая уже чуть ли не ползала по площади и собирала орешки.

— Все орешки — пустышки, — тихо констатировал мрачный и задумчивый Рон, а Еления резко выпрямилась, и Рон увидел, как она побледнела.

Неожиданно Елю охватило нехорошее предчувствие. Она вдруг совершенно ясно поняла, что это открытие не принесёт ей ничего хорошего, и почувствовала, как холод медленно проникает внутрь, до самого сердца.

Это открытие начало чего-то очень страшного и рокового.

Мадлен беспокойно ходила из угла в угол, заламывая руки. Она не стеснялась того, что все могли наблюдать за ней и за ее переживаниями. Единственное, что раздражало — запах. Запах болезни, боли, смерти, лекарств, трав и особых эманаций целительной магии. Он был неприятен и пугал ее до дрожи.

— Если он не выживет, я не знаю, что со мной будет! — не сдержавшись, пробормотала она. — Второй раз я не переживу это! — почти простонала. Очень тихо, но ее услышали.

— Он выживет, сестра Мадлен, — убежденно заявил Анатоль Мароу. — Господина Данери лечат лучшие целители Южного военного госпиталя империи. Я проходил здесь практику на четвёртом курсе и знаю, о чем говорю.

— Как же так… как же так… — не успокаивалась Фурия, продолжая мерять шагами приемный покой госпиталя, не обращая внимания на понимающие взгляды парней. Да, она беспокоится и…нет, она безумно беспокоится!

— Он спасал Мая, госпожа Роннигус, — хмуро произнёс Дан. — Тот урод чуть не убил его. Исподтишка. Если бы не господин Данери, Мая, возможно, уже бы не было.

— Боги, помогите мне! — взмолилась Мадлен и подняла горящие глаза к потолку военного госпиталя, как будто ожидая увидеть там этих самых Богов. Но на неё смотрел только белоснежный скучный потолок. — Пусть он выживет! Я все прощу ему! И я… надо сходить в храм, — вдруг нахмурилась Мадлен, и сильно о чем-то задумавшись, снова заходила туда-обратно.

Ей хотелось обнять этого непутевого разведчика, привязать к себе и никогда больше от себя не отпускать, и одновременно ей хотелось избить его до полусмерти, снова растерзать своими лапами Фурии, чтобы не смел больше так ее пугать.

Мадлен не хотела идти в госпиталь к Данери, делая вид, что ей все равно, что с ним, но военный целитель Мароу сообщил, что в этот раз Эдвард Данери может не выкарабкаться — раны, полученные от Жнеца душ «невидимок» тяжело поддавались магическому лечению. Жнец оказался темными магом, а темная магия, проникшая в организм раненого, отравляла его.

Выслушав Мароу и не помня себя от волнения, Мадлен выбежала на улицу и, обернувшись Фурией, стрелой полетела к военному госпиталю.

Они лежали рядом в палате, дядя и племянник. Оба серьезно пострадали и уже несколько часов не приходили в себя.

Когда Мадлен увидела одновременно знакомое и незнакомое лицо разведчика, то поняла, если он умрет, она просто ляжет рядом с ним и тоже умрет. От горя. От разрыва сердца и души.

Она пристально вглядывалась в спокойное лицо Эдварда и понимала, что оно лишь отдалённо напоминало лицо Мартина. А, как оказалось, именно этого мужчину она полюбила и собиралась за него замуж, а не за Мартина. И она снова и снова до боли в глазах вглядывалась в мужественные черты, которые врезались ей в сердце и заставляли его взволнованно биться. Пусть он выживет! Она забудет о гордости и все простит.

Члены боевой пятерки Мая Данери сидели в приемном покое госпиталя уже несколько часов и ждали новостей об изменении состояния пострадавших. Мадлен немного успокоилась и присела с ними. В палатах больных сейчас был обход. Вместе с целителями в обходе участвовал и подполковник полиции Диннар Роннигус.

Дан, предварительно поставив полог тишины от прослушки, решил, наконец, рассказать, как все произошло.

— Когда мы приехали к подполковнику Диннару, Эдвард сразу ушёл на встречу со вторым Старцем южных округов и подсыпал тому снотворное. Я тоже прошёл в дом Старца под личиной одного из учеников, которых мне до этого показал Эдвард. А там в кабинете я увидел спящего Старца и принял его облик. Эдвард объяснил, как я должен себя вести и что говорить, чтобы у «невидимок» не возникло подозрений относительно меня. Мы разыграли спектакль перед приехавшим Жнецом, а потом я будто бы убил Эдварда на его глазах. Пакет с кровью в нужном месте и подходящее оружие помогли нам. Потом полицейские окружили всех «невидимок», и тут магия Мая столкнулась с магией Жнеца. Я многое не видел, как и парни, потому что мы все подверглись магии Жнецов и будто замерли и заснули, а они в это время сражались друг с другом. Иногда мне казалось, что моя голова засунута в пресс и сейчас взорвется, но я ничего не мог поделать.

— У нас у всех было подобное чувство. Абсолютно ужасное и неприятное чувство. А потом будто что-то щёлкнуло в голове, резкая боль, будто взрывающая голову, и мы увидели их, — тихо продолжил Анатоль. — Они дрались в центре зала, раскидав «невидимок» и полицейских по сторонам. Вокруг них образовалось огромное пустое пространство. Май с косой и этот со своими когтями. Оба уже были серьезно ранены. Май раскромсал тому Жнецу бочину, и у того кровавыми клочьями висела и одежда и кожа, и, по-моему, рана была ужасная, надеюсь, что смертельная, ведь получена от жуткой косы Мая, а она наносит совершенно ужасные раны. Но и Май был весь изранен — когти Жнеца были не когти, а кинжалы, и тот Урод запускал их в него, нанося глубокие раны. Потом кинжалы возвращались к нему обратно, вставая на место ногтей. Жуткое зрелище, — мрачно закончил маг.

— Май потом ещё успел сказать, что этот Жнец не стоял нигде на учете, и не был зафиксирован ни одной службой империи. Он являлся тем, кто скрыл свой дар от империи и магического надзорного ведомства. Темный маг, к тому же нелегал, — хмуро процедил Дан, а потом через несколько секунд продолжил: — После того, как Жнецы перестали на остальных людей воздействовать магией, и все пришли в себя, началось столкновение между полицией и «невидимками». Эдвард уже перевоплотился из образа Старца и вместе с остальными полицейским скручивал «невидимок». А потом я услышал его бешеный крик. Эдвард нёсся к Жнецам, как ненормальный, потому что Жнец «невидимок» поднимался с пола, а Май стоял к нему полубоком и не видел его, кося своим оружием то отребье, которое собиралось принять сыворотку. Я не видел, что произошло до этого. Но, видимо, Май почему-то подумал, что тот мёртв, и занялся остальными «невидимками».