– Надо вернуться в котлован, – чуть поколебавшись, сказал Зоров. – Мне кажется, Дальвира сможет нам оказать содействие.

– Вы думаете? – с сомнением спросил Климов.

– Другого просто не остается. Я почти уверен, Василий, что здесь столкнулись какие-то две могущественные силы… а мы очутились между ними, как между молотом и наковальней. Но силу, которую представляет Дальвира, у меня есть определенные основания считать дружественной нам.

– Хорошо бы… Хотя по мне – что молот, что наковальня… Как говорится, хрен редьки… Другое плохо, командир. Безоружны мы. У вас, я вижу, пистолета тоже нет. А от гравирезонатора под землей проку мало. Странно все же, что его оставили.

Такая мощь все же… Откуда им знать, что нам в голову стукнет. Зоров решил пока умолчать о том, что ему едва не "стукнуло". Они двинулись по туннелям и переходам, отыскивая поставленные радиомаячки, и спустя сорок минут, повторив часть однажды уже пройденного пути, очутились у входа во "дворец". Котлован выглядел пустым и безжизненным на этот раз, и даже огоньки костров на противоположном склоне погасли. Отогнав дурные предчувствия, Зоров решительно толкнул дверь.

Исчезновение Дэна Ахавы, как выяснилось уже много позже, произошло вследствие десинхронизации фокусирующих систем аппаратуры внепространственного перемещения, принадлежавшей представителям "третьей силы" (в терминологии Зорова), о существовании которой сам Зоров в тот момент и не подозревал. Протянувшаяся весьма издалека гиперпространственная воронка нащупала не тот объект трансфуркации и слизнула ничего не подозревавшего Ахаву, переправив его далеко за пределы Солнечной системы. Гиперпереход всегда сопровождается кратковременным помутнением сознания, а у некоторых даже полной его потерей. Сопутствующие этому весьма специфические вестибулярные ощущения очень памятны (на сленге звездолетчиков это называлось "слоновий пинок"), так что человек, хоть единожды испытавший трансфуркацию, ни с чем ее не спутает. Ахаве приходилось летать на Р-звездолетах, поэтому, когда он пришел в себя в странной овальной кабине с бегущей огненной мозаикой на стенах, он уже знал, что его куда-то зашвырнуло через гиперпространственный туннель. Имелось три очень интересующих Ахаву вопроса: во-первых, КУДА; во-вторых, КТО; в-третьих, КАК? Третий вопрос был следствием хорошо известного ему факта, что для осуществления прыжка через гиперпространство требовались специально оборудованные корабли, которых предварительно надо было разогнать до определенной пороговой скорости… Хотя теория не отрицала принципиальной возможности "локализованных" переходов, не требующих предварительного разгона, практическая их реализация, как говорилось в соответствующем учебном пособии, "наталкивается на непреодолимые технические трудности". Неужели кому-то удалось преодолеть непреодолимое? Было очень похоже, что это так. И Ахаву весьма интересовало, как выглядел этот "кто-то". Ответ на этот (второй) вопрос был скорее всего близок. Внимательно оглядев кабину, Ахава заметил кнопку со знакомым символом "Выход" и нажал ее. Массивные створки дверей разъехались в стороны; Ахава осторожно шагнул вперед… он оказался в обширном круглом зале со сферическим потолком. Рядом находились, как он понял, еще несколько таких же кабин. В центре зала сверкала массивная колонна, вырубленная, казалось, из сплошной глыбы черного хрусталя. В ее глубине неспешно ходили сполохи холодного голубого огня, складываясь в причудливые узоры. Поодаль у стены с несколькими большими экранами размещался внушительного вида пульт с креслами перед ним. В одном из кресел кто-то сидел, но голову его скрывала высокая спинка. Ахава, пригнувшись, двинулся вперед, ступая мягко и неслышно. Однако успел сделать только несколько шагов: сдавленный возглас за спиной заставил его молниеносно обернуться… Он успел увидеть женщину в ослепительно белом одеянии… расширенные от страха глаза… зажатый ладонью рот… слабую желтую вспышку сзади и справа он уже не увидел. Тьма вязким колпаком накрыла его, и Ахава медленно опустился на пол.

Внутри резиденции Дальвиры ощущение безжизненности и покинутости, овладевшее разведчиками в котловане, усилилось. Свет уже не лился с потолка, и им пришлось на полную мощность врубить свои фонари, до предела расфокусировав лучи. Зал был пуст; в центре безжизненной глыбой возвышался трон. Разведчики начали тщательный осмотр. К их немалому удивлению, они не обнаружили даже намека на какие бы то ни было люки в сплошном бетонном покрытии пола; цельность стен также не вызывала сомнений. Зато в дальней, сужающейся части зала они наткнулись на хитро замаскированную дверь, за которой скрывалась маленькая комнатка. Дальвиры и здесь не было, зато на узкой кровати сидела старуха со сморщенным, как печеное яблоко, лицом, однако без каких-либо явных признаков уродства. Она пытливо взглянула на разведчиков темными живыми глазами, не выказывая никаких признаков страха.

– Здравствуйте, – сказал Зоров, – мы ищем Дальвиру. Вы не подскажете, где ее найти?

Старуха сдвинула плечами и произнесла на интерлинге:

– Я не понимаю вас.

Зоров спохватился, что заговорил по-русски, и поспешил повторить вопрос на интерлинге.

– Здравствуйте, пришельцы, – заговорила старуха, несколько необычно растягивая гласные. – Я не могу вам помочь. Та, которую вы называете Дальвирой, ушла. Она вернется, но никто не знает, когда это будет. Может, пройдет час, а может – несколько дней.

– Куда она ушла? – спросил Зоров.

– Я не ведаю этого, пришелец. Она исчезает и появляется внезапно, из трона.

– Надо будет обследовать трон, – быстро произнес Зоров по-русски. Климов кивнул.

– А кто она такая? – Вопрос этот более других интересовал Зорова.

Глаза старухи будто осветились мягким светом.

– Она – великая Мать-Целительница, Появляющаяся-Из-Огня, Свет-Во-Мраке, Лучезарная…

– Понятно, понятно, – вынужден был перебить Зоров. – А откуда она?

– Из Мира Света, пришелец. И приходит к нам, чтобы нести частицу Света, чтобы исцелять и согревать.

– Где находится этот "Мир Света"?

– Не ведаю того. Да и кто может знать сие, кроме самой Лучезарной? – Даже на рафинированном интерлинге старуха умудрялась использовать необычные речевые и стилистические обороты.

– Вряд ли мы узнаем от нее что-то существенное о Дальвире, – сказал Климов.

Зоров кивнул и спросил:

– А кто вы будете?

– Меня зовут Пифия. Я угадываю будущее, – в голосе старухи прозвучали горделивые нотки.

Зоров с трудом сдержал улыбку. Пифия, надо же!

– И что же вы угадываете?

– Я вижу недоверие в твоих глазах, пришелец. Но я редко ошибаюсь, и мои пророчества почти всегда исполняются. А узнаю я, сколько отмерено жизни любому человеку.

– Вот как? – Зоров ощутил невольный интерес. – И сколько жить осталось, скажем, мне?

– Мне нужен предмет, тебе принадлежащий. Но обязательно такой, который соприкасается с живой плотью… медальон, часы, браслет…

Зоров подумал и принялся расстегивать браслет своего Индикатора Жизни. Через тончайшие платиновые электроды, контактирующие с кожей на запястье, прибор считывал всю жизненно важную информацию о здоровье и жизнедеятельности человеческого организма.

– Погодите, командир!

Климов, незаметно подмигнув Зорову, расстегнул на груди "молнию" комбинезона, сунул руку за пазуху и извлек плоский ярко-оранжевый камешек на цепочке. Зоров сразу узнал редчайший минерал огневит с Центурии, шестой планеты Арктура. Но он не мог знать, что это подарок Климову от его друга Альфреда Боско, погибшего больше года назад в сиреневых песках Андалура, и что Климов, в отличие от Боско, никогда не надевал камешек на шею, а носил памятный сувенир в специальном кармашке куртки. Старуха тем временем достала из ящичка под кроватью листок желтоватой, очень плотной на вид бумаги и положила кусочек огневита вместе с цепочкой на него. С немалым удивлением Зоров увидел, что по поверхности листка, точно по экрану, побежали пестрые волнистые линии… Секунды через три их бег замедлился и, оформившись в какие-то символы, линии застыли.