— Почему Еля так долго не приходит в себя? — тихий женский голос показался до боли знакомым и родным.

— Крис, я же сказал тебе — магический источник переполнился, и, чтобы твою подругу не разорвало на части от избыточной силы, организм уснул летаргическим сном.

— Анатоль, на несколько дней?! — женщина возмутилась тихо, но искренне.

— Дорогая, хорошо, если не на несколько месяцев, — вздохнул мужчина. — Магической силы Еления получила столько, что на тысячу магов хватило бы, а она одна её впитала.

— Почему она не трансформировалась обратно в человека? — с беспокойством спросила женщина.

— Организм экономит силы, даже капля магии сейчас важна для неё, — терпеливо ответил мужчина.

— Еля может умереть?

— За кого ты меня принимаешь, любимая? За дилетанта?

— Я волнуюсь, милый! Поэтому и спрашиваю.

— Я знаю, что волнуешься, поэтому и отвечаю тебе в сотый раз, причём совершенно спокойно, заметь, пожалуйста, мои усилия. Еления Огдэн не умрет. Но ей нужно время, чтобы прийти в себя, магия должна равномерно распределиться по организму, заполнить каждую клетку, каждый орган, каждую вену и каждый волосок. Организм Ели позволяет это сделать, но процесс запускает медленно, чтобы твоя подруга смогла выдержать такой неожиданный прилив невероятной по объёму силы. Я ответил на все твои вопросы, любимая?

— Да. Спасибо, милый, — благодарно вздохнула женщина.

А потом в сознание Елении ворвался сильный мужской голос, от которого внутри всё задрожало, затрепетало и нестерпимо захотелось вырваться из панциря парализованного тела:

— Анатоль, есть изменения?

— Внешне нет, но внутри Елении они происходят. Я наблюдаю и контролирую, не отхожу от неё ни на шаг. Всё идёт замечательно. Скоро сила распределится окончательно, и Еля придёт в себя. Осталось совсем немного. Для такого объёма магии я бы сказал, что всё происходит даже очень быстро, — ответил целитель, чей голос Еля, наконец, узнала.

Анатоль Мароу.

А женщина — её Криста?! Подруга, ставшая сестрой?!

— Еления станет тёмным магом? — голос Майстрима дрогнул.

— Бесспорно. Тёмным. И сильнейшим в мире Арде, — серьёзным торжественным тоном ответил Анатоль.

— Она… выдержит это? — глухо, запнувшись, прошептал Май.

— Если выдержала сразу, то выдержит и дальше. Я уже говорил это.

— Говорил. Но я переживаю.

Еления почувствовала, как её лицо заключили в тёплые большие ладони, а потом почувствовала поцелуй на губах, нежный и быстрый, на веках и заключительный — в уголок рта.

— Доброе утро, любимая, — прошептал Майстрим. — Я так сильно по тебе соскучился, что нет сил ждать, когда ты очнёшься.

Всем сердцем Еля потянулась к нему — своему любимому и единственному мужчине, внутри что-то зазвенело, натянулось, грозя лопнуть, но пошевелиться она так и не смогла.

— Май, отойди от неё! — голос Анатоля Мароу прозвучал строго и властно. — Еля хочет проснуться, тянется к тебе, но ещё рано. Нельзя! Ей необходимо ещё немного времени!

— Анатоль, я не могу… больше, — с мукой в голосе, прошептал Майстрим. — Сил нет никаких ждать! Я схожу с ума вдали от неё!

— Вот поэтому мы и не можем использовать твою силу Жнеца, Май, и всё происходит немного дольше, чем могло. Если бы ты мог себя контролировать…

— Я ждал её десять лет, друг! Больше не могу!

— Май, как же ты выдержал эти десять лет? — недовольно проворчал Анатоль Мароу. — Пойми одно — пока ты ей противопоказан! Ты её зовёшь, она рвётся к тебе! Так нельзя! Иди и займи себя чем-нибудь, — устало добавил целитель. — Какими-нибудь важнейшими государственными делами. Когда Еля очнётся, тебе точно будет не до них, — последовавший смешок был очень многозначительным.

Когда Еления, наконец, очнулась, рядом сидела только Мадлен.

— Ну наконец-то! Семь дней ты сводила нас с ума! — возмущённо заявила фурия, а потом расцеловала свою приёмную дочь и положила свою светловолосую головку на её грудь.

Еля ласково погладила приёмную мать по шёлковым волосам, обнаружив, что рука стала обычной — человеческой. В течение прошедших дней, когда она временами приходила в себя, она уже поняла, что с ней произошло.

— Мы во дворце Майстрима? — дрогнувшим голосом прошептала девушка.

— Да, — Мадлен подняла голову и устремила на дочь строгий взгляд. — И не смей убегать, пока не выслушаешь меня!

— Мадлен, я всё знаю, — сдержанно ответила Еля. — И не могу здесь находиться.

— Ничего ты не знаешь! — уверенно заявила герцогиня. — Как и твоя сумасшедшая королева! Вы обе наворотили дел! Еля, просто выслушай, что я расскажу тебе. Это же не сложно?

Еления лишь вздохнула. Разве в этом мире кто-то способен отказать ровене Мадлен Данери? Особенно, когда она так смотрит?

— Кстати, — фиалковые глаза герцогини загадочно сверкнули на красивом лице, — ты знаешь, что Майстрим Данери снова свободен?

Император Майстрим Данери проводил одно из очередных совещаний Малого совета по государственным вопросам, когда дверь вдруг распахнулась, и в зал влетел Дан.

Друг императора был не похож сам на себя. Взъерошенный, взбудораженный, с горящими глазами на бледном лице.

— Ваше величество! — взволнованно начал говорить близкий друг.

— Данвер, ты что себе позволяешь?! — гневно рыкнул Майстрим, у которого настроение уже семь дней было хуже некуда.

— Её высочество Еления Огдэн просит аудиенции! — закончил предложение Данвер и замер, вытянувшись в струнку. Только глаза на взволнованном лице ярко и радостно засияли.

В зале совещаний наступила такая тишина, что слышно было только редкое тяжёлое дыхание императора Ровении, у которого все краски вмиг сошли с окаменевшего лица.

Майстрим хотел встать и не смог, тело снова отказывалось подчиняться. Он понимал, что должен выйти.

К ней.

К Елении.

На… аудиенцию.

Которую явно должен оказать не в зале Малого совета. И не в присутствии десятка любопытных глаз придворных.

Проходила минута, другая, а император не шевелился, он просто не мог это сделать — мощное сильное тело вдруг парализовало.

Еления вошла в зал совещаний сама. Медленно, плавно ступая, прошла мимо Данвера и остановилась. В изящном светлом платье, с элегантной причёской из блестящих чёрных до жгучей синевы волос, бледная и невероятно хрупкая. На нежном прекрасном лице чёрными алмазами ярко сверкали знакомые и родные глаза.

Его сердце.

Его любимая.

Его душа.

И его императрица.

Майстрим не замечал, как придворные, один за другим, молча стали подниматься со своих кресел и выходить из зала, кланяясь его невесте. Не заметил он и того, что вскоре они с Еленией остались совершенно одни, а Данвер прикрыл за последним ровеном дверь.

Май просто смотрел на необыкновенную девушку, в которой сейчас был сосредоточен весь его мир, и видел лишь её одну, слышал только её невесомые шаги и чувствовал только её взволнованное тихое дыхание.

«Еля… Еленька…», — мысленно повторял, а вслух не мог.

Его любимая смотрела так внимательно, так пристально, а потом вдруг в огромных ярких глазах он прочитал вопрос, который тут же понял — услышал сердцем: «Как ты выдержал эти десять лет?»

И ответил, тоже взглядом, не думая, вкладывая в него всю свою тоску и надежду: «Я верил. И ждал. Чувствовал, что ты не можешь исчезнуть навсегда. Каждый день заставлял себя жить. Есть, спать, заниматься государственными делами. И думал о тебе. Всегда. Каждый миг. Который иногда казался вечностью».

В нежном взволнованном взгляде Елении отразилась вся вселенная чувств. Та, кого он смог дождаться, приблизилась к нему и взяла в узкие прохладные ладони его лицо.

— Милый мой, ты не можешь говорить? — шепнула Еля. — Не можешь шевелиться?.. Это скоро пройдёт… Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь… Я так виновата… Прости меня…

Большими пальцами узких кистей его любимая осторожно погладила кожу на его щеках, потом легко и нежно провела ладошками по напряжённым одеревеневшим плечам, наклонилась, прикрыла глаза, взволнованно вздохнула и поцеловала его мягко, осторожно, прямо в дрогнувшие губы, вновь обняв лицо ладонями, укутав своим невероятным ароматом, который он узнал бы из тысячи.