Я оказался прав: спать мы так и не легли. Наташа оказалась ненасытной, она хотела еще и еще, словно нагоняя все то время, что провела в камере клонирования до своего рождения уже в зрелом возрасте.

– Спасибо тебе. – Утром, когда мне нужно было идти, я поцеловал девушку на прощание.

– Я буду скучать, – прижалась она ко мне, – я буду безумно скучать по тебе.

– Слушайся Келлера, он редко советует плохое. – Я не дал ей подняться и проводить меня.

– Ну спасибо, – раздался ироничный голос из динамиков.

Наташа прижала ладошку к губам. Похоже, за ночь она забыла, что он вездесущ.

– Ты готов? – поинтересовался ИИ.

– Более-менее. – Я посмотрел на Наташу, и она густо покраснела.

– Тогда вперед.

Приняв душ и переодевшись, я попрощался с Наташей и вышел из каюты.

– Одежда вам не пригодится. Нам нужно, чтобы вы были обнажены, – попросил меня один из ученых, когда я добрался до лаборатории.

Быстро раздевшись, я лег в глубокую капсулу, позволявшую мне спокойно в ней двигаться.

– Сейчас мы пустим газ, чтобы вас усыпить, и погрузим тело в специальный раствор, который позволит сохранить ваше тело, если произойдут какие-либо эксцессы во время операции.

– Давайте не будем о грустном. У меня и так начинают дрожать руки при мысли, что я собираюсь делать. – Я понял, что только сейчас испугался предстоящей операции, – именно тогда, когда назад уже не сдашь.

– Холодно, – пожаловался я, ложась на холодный пластик, кожа сразу покрылась пупырышками.

– Это ненадолго… – Последние слова врача я не расслышал, картинка расплылась, и я потерял сознание.

Пробуждение было достаточно странным, поскольку сначала я очнулся не в теле принца, а в другом клаксоне. Пришлось перенастраиваться некоторое время и тут же решать проблему – как сделать так, чтобы я был всегда привязан только к нему. Мысли были, и на досуге я решил их реализовать, а пока же поднялся и подошел к двери камеры.

– Открывайте, – приказал я солдатам, двери плавно разъехались.

Под их охраной я проследовал до шлюзовой камеры, а от нее – к пристыкованному кораблю клаксонов.

«Все, с этого момента разговариваем только по мыслесвязи, больше ни звука!» – Голос Келлера привычно раздался в моей голове.

«Согласен».

Я взошел на корабль. Конечно же, я выучил его строение до болтика, знал расположение каждого узла на нем, но вот так, перевоплотившись, я появился на нем впервые. Из сознания клаксона я почерпнул нужные действия и рявкнул в проход:

– Где караул?! Как приветствуете своего капитана?!

Не прошло и нескольких секунд, как в проход перед люком вбежали десять десантников, чтобы в полном вооружении приветствовать мое появление на борту.

– Распустились! – Я посмотрел на вооружение караула, выискивая недостатки. Указав рукой на найденные несоответствия уставу, я злобно прошипел:

– Всем по два наряда на чистку нижней палубы.

Выражение на лицах солдат не изменилось, но я знал, что это самое суровое наказание. Нижний уровень, где хранилась провизия, всегда был пристанищем различных паразитов. Роль крыс на кораблях клаксонов заменяли не менее противные снорки – меньше мыши, но невероятно прожорливые и плодовитые существа. Также из сознания Усул-ал-гоноса я узнал, что наследный принц ненавидел этот корабль и всех, кто на нем служил. Он считал, что служба на таком маленьком корабле недостойна третьего принца, и был прав. Глава пятого Дома выслал Усул-ал-гоноса на курьерский корабль после весьма неприятной истории с соблазнением дочери главы второго дагота.

Я с удивлением узнал, что контролируемый мной принц считался среди клаксонов красавчиком и пользовался заслуженной славой ловеласа. История с дочерью дагота была не первой, и терпение главы Дома переполнилось. Отвлекшись от чужих воспоминаний, я вспомнил о деле. Нужно было сначала задать курс, поручить работу навигаторам и лишь потом предаваться воспоминаниям. Всем своим видом выражая недовольство, я зашел в рубку. Ко мне сразу же подбежали первые лица: старший помощник, старший навигатор, главный инженер, главный управляющий силовыми установками и главный по артиллерийским системам. Я быстро адаптировал в уме незнакомые понятия из мозга клаксона.

Я вспомнил свой разговор с Келлером, когда мы только планировали операцию.

«Чем привычнее будет вести себя Усул-ал-гонос, тем проще мне будет контролировать экипаж, – сказал тогда Келлер. – Привыкай мыслить как клаксон, поскольку вскоре рядом с тобой не будет контролируемого мной экипажа, а будут существа, знающие принца с детства. Любое не свойственное ему поведение будет трактовано не в твою пользу».

Помня все это, я вел себя как принц, черпая ответы на свои вопросы прямо из его воспоминаний, радуясь, что сознание подсказывало нужные сведения, а тело действовало рефлекторно. От капитана корабля требовался минимум: он должен был задавать курс и подтверждать свои приказы кодом, что меня безмерно радовало. Все остальное делали помощники. Учитывая, что капитаном столь малого судна был наследный принц, мне все время приходилось смотреть на остальных как на мусор под ногами и постоянно делать замечания о некомпетентности. Вскоре мне это надоело, и я предпочел молчать, не представляя себе, как принц мог так много говорить, – лично я уже успел утомиться от звуков собственного голоса.

Присутствующие на капитанском мостике безмолвно вздохнули от счастья, когда я замолчал. Молчание принца было редкостью.

– Господин, системы корабля повреждены на шестьдесят процентов, мы будем в точке назначения только через полгода, – обратился ко мне старший навигатор.

– Восстановите системы связи и подайте сигнал бедствия, – процедил я.

– Но наш сигнал перехватят алтари, – испугался он (Келлер подтер их воспоминания о захвате).

– Тогда я взорву корабль, – с фатализмом, свойственным всем членам высших каст, ответил я, – я не собираюсь ползти полгода.

– Слушаюсь, господин.

Отдав все необходимые подтверждения, я решил заняться тренировками, чтобы разработать раненую ногу и привыкнуть к новому телу. Найдя на корабле маленькую тренировочную комнату, я пару часов попрыгал и потягал тяжести.

«По прибытии нужно заняться ануори-эдоча», – незнакомое слово услужливо подсказало сознание принца.

Ануори-эдоча – это дуэльный кодекс клаксонов. Каждый мог отстоять свою честь в поединке, но только внутри своей касты. Как я понял, ануори-эдоча – это не только сама дуэль, но и ритуал вызова, а также подготовка к поединку. Клаксоны считали, что если особь не провела за всю жизнь ни одного поединка, то она бессмысленно провела жизнь. Еще более удивительным для меня оказалось, что право на ануори-эдоча могли использовать и женские особи.

Копание в мыслях принца прервал вызов на мостик.

– Вызывали, старший помощник? – с обычным для принца недовольством спросил я.

– Да, господин, откликнулся один из наших навалесов, – отрапортовал он, – ему нужно два дня, чтобы вызвать помощь и найти нас.

– Передай ему, чтобы искал транспортное судно и буксир. Проще отбуксировать этот кусок железа без экипажа, – приказал я. – Мы будем ждать его в этой системе на орбите первой планеты. Ее масса скроет нас от сканеров алтари.

– Слушаюсь, господин.

Подтвердив отправку послания кодовым сообщением, я снова направился в тренажерный зал. На таком маленьком корабле было нечем заняться, поэтому я решил четыре часа в день тренироваться, а остальное время тратить на изучение корабля и воспоминаний клаксона. Жаль, что без связи мне были недоступны базы данных Блуждающего Флота.

Без сканеров и остальной аппаратуры мы были как слепые котята, поэтому два дня ожидания весь экипаж провел в немом напряжении. Все знали, что выживших после встречи с алтари не бывает. Тогда же я и обратил внимание, что нас называют термином, который уже существовал в языке клаксонов. Это меня заинтересовало. Я полез в глубокие воспоминания принца, и вскоре выяснилось, что тот был никудышным учеником, предаваясь больше утехам плоти, чем получая знания. Но все равно красной линией через всю историю клаксонов пролегала встреча с берсеркерами. Оказалось, что клаксоны потому и превратились в расу космических кочевников, что раз за разом отбивали атаки машин. Первая волна роботов выбила их с планет, вторая заставила сменить галактику. Теперь же, постоянно перемещаясь, они давно не встречались с роботами, до момента столкновения с нами.