Вспомнить о нём.

Май почувствовал, как задрожало хрупкое тело, а Еля, с каждой секундой всё больше теряя решимость, прошептала как-то безнадёжно:

— Отпусти.

— Ты боишся? — прошептал в губы, понимая, что сможет отпустить, только вырвав сердце из груди. — Отпустить? — если сейчас она ответит «да», то он тут же отпустит.

Май невольно напрягся, но Еля почему-то промолчала, и он снова приник к нежным искусанным ею губам.

И не смог поверить, когда Еления сначала замерла, потом будто всхлипнула, а потом, вместо положительного ответа, осторожно обвила его шею тонкими руками, прижалась к нему и зарылась пальцами в его короткие волосы, робко отвечая на поцелуй.

Майстрим Данери, будучи эмпатом, искусно ловя малейшую эмоцию любимой, балансировал на грани, впервые в жизни ему хотелось полностью отпустить себя, забыть обо всём и ни о чём не думать, обрушить на Елю страсть, желание и нежность, накопившиеся за долгие годы тоски и отстранённого восхищения. Но он себя сдерживал, понимая, как это опасно сейчас.

«Девочка моя, любимая, самая смелая, самая нежная… поверила…» — невероятное облегчение обрушилось на Майстрима так неожиданно, что на какое-то мгновение он все-таки совершенно перестал контролировать и себя, и то, что происходило вокруг.

Окружающий мир совершенно перестал для них существовать, казалось, что в целой вселенной были только они и их нежность, хрупкое девичье доверие, мужское обожание и облегчение, восхищение друг другом и надежда, что вдвоём они справятся со всем и всеми.

Ни Еления, ни Майстрим не видели и не чувствовали пристальный светящийся жёлтый взгляд огромного чёрного волка, который притаился за стволами деревьев.

Они не знали о том, что один из Хранителей мира лично отправился в Ровению, чтобы организовать похищение и доставку в Тюрьму Пустоши двух свободных невинных женщин, которые потребовались той, что несколько веков назад прозвали Пустошью.

Не подозревали, что скоро Хранитель почувствует настоящую ярость и, на короткий миг, абсолютное бессилие, потому что одной из женщин окажется Еления Огдэн — не только принцесса фурий, но теперь и невеста молодого императора Ровении, который не мог на неё надышаться и берег каждый волосок на светлой головке избранницы, приставив к ней охрану из лучших магов империи.

Но Хранитель мира бессилие ощутит лишь на мгновение, а затем спокойно и расчётливо станет готовить сложный и трудновыполнимый план, согласно которому молодой император Ровении Майстрим Данери не должен будет искать пропавшую перед свадьбой невесту.

Хранитель размышлял так. В конце концов, на кону судьба мира Арде, и Хранители мира, в первую очередь, должны думать об этом, а не об исковерканной жизни двух простых женщин, которых необходимо принести в жертву иномирному чудовищу, чтобы сохранить жизни многих и многих тысяч других невинных. Об искалеченной душе одного молодого благородного императора Хранитель не вспомнил.

Рон открыл глаза и тут же зажмурился, — яркий свет ослепил его, причинив практически физическую боль.

— Ронни, ты очнулся! — услышал совсем рядом глухой надтреснутый голос Ричарда и, все ещё жмурясь, скривился:

— Рич, не называй меня так, сколько раз просил, — сказал и поразился тому, как слабо и хрипло прозвучал его собственный голос. — Приглуши свет, глазам больно.

— Свет мягче! — приказал Ричард магическим светлякам, щёлкнув пальцами. — Всё, теперь не будет слепить.

Рон осторожно открыл глаза, оглянулся вокруг, нахмурился и вопросительно уставился на бледного уставшего брата.

— Что я здесь делаю?

— Ты совсем ничего не помнишь? — тоже нахмурился Ричард.

Рон задумался и понял, что, действительно, не помнит, как он оказался в этой комнате в одном из отдалённых поместий Аверинов.

В данный момент он лежал на огромной роскошной кровати в одной из многочисленных спален поместья, в которое несколько лет назад отправил Мэрини Рингс с дочерью Дарией. Это обстоятельство Рон прекрасно осознавал, но как и почему он здесь очутился? Не появлялся он здесь достаточно давно.

В это мгновение бесшумно открылась массивная деревянная дверь, зашла Мэрини Рингс в скромном тёмном платье, в руках девушка держала поднос, на котором находился пузатый чайник и две чашки.

— Ровен Ричард… — начала говорить ластана и изумлённо застыла, не сводя с Рона недоверчивого радостного взгляда. — О, боги! Ты очнулся! То есть… вы… то есть…

Мэрини растерялась, а затем стремительным шагом подошла к кровати Рона, поставила на прикроватную тумбу поднос и жадно принялась разглядывать наконец-то очнувшегося любимого мужчину.

Под удивленным взглядом Рона ластана осторожно потрогала ладошкой лоб.

— Прохладный, — облегченно выдохнула девушка и нехотя убрала ладошку с его лба.

— Что здесь происходит, и как я здесь оказался? — недовольно процедил Рональд, уставившись в радостные глаза своей ластаны требовательным внимательным взглядом.

— Ты совсем ничего не помнишь? — как и Ричард, искренне удивилась девушка. — Тебя… вас… очень серьезно ранили, и ровен Ричард привёз… тебя… вас… в это поместье.

— Мэрини, говори мне «ты», — раздражённо отозвался Рон.

— Ты здесь находишься уже две недели. Я ухаживаю за тобой согласно инструкциям столичного целителя, ровена Мароу.

Рон перевёл недоверчивый взгляд на старшего брата, который спокойно восседал в кресле рядом.

— Мэрини, прикажи на кухне сварить мясной бульон из перепёлок для Рона и травяной чай для придания сил, — попросил тот Мэрини и, когда девушка вышла, постоянно оглядываясь на Рона, ощупывая его беспокойным взглядом, внимательно посмотрел на брата.

— Ничего страшного нет в том, что ты пока ничего не помнишь. Ты был серьезно ранен, было ножевое ранение, в кровь попал яд, который пока вышел не до конца. Со временем всё вспомнишь.

— Почему я здесь, если ранен? Почему не в госпитале?

— Рон, ты хотя бы помнишь, зачем Диннар Роннигус отправил тебя на Север? С каким заданием?

Рон снова нахмурился и попытался вспомнить. Голова сразу разболелась, но он все равно старался, но в итоге с раздражением во взгляде отрицательно покачал головой.

— Мы вместе приехали на Север империи, — решил просветить его Ричард. — Ты с поручением от Роннигуса, я с поручением от отца по семейным делам. Приехали в столицу и разошлись. После приезда не виделись с тобой. Через три недели со мной по фоннору связался генерал Роннигус и сообщил, что ты серьезно ранен, а ещё попросил забрать тебя из Северного госпиталя и увезти куда-нибудь подальше от столицы Севера, но пока не в столицу империи. К тому времени целители сделали всё возможное, и дальше нужно было просто выполнять их инструкции. Куда мне было тебя везти? Ещё и чтобы уход обеспечить?

— Конечно сюда, — недовольно процедил Рон. — Будто больше поместий у нас нет.

Ричард ответил невозмутимым взглядом.

— Я вызвал Анатоля Мароу. Он очень хорошо помог тебе, потом дал целый список того, что нужно выполнять, с чем Мэрини замечательно справилась. Долго он не мог оставаться, потому что… — Ричард странно осекся под удивлённым взглядом Рона, — впрочем, неважно, — добавил он, а взгляд вдруг стал нечитаемым и, на мгновение, странно колючим. — А твоя ластана — умница, прекрасно справилась с уходом за твоей капризной раненой тушкой.

Рон хотел возразить, что Мэрини не его ластана, но промолчал. Конечно, она его ластана. По крайней мере, официально. Так потребовала Еления.

Перед мысленным взором мелькнуло знакомое нежное лицо, но тут снова открылась дверь, и вошла Мэрини, которая теперь снова выглядела нерешительной и испуганной, как и раньше, когда встречалась с Роном. Рон с изумлением уставился на ту, кого она привела.

За руку ластана держала маленькую черноволосую девочку, очень похожую на своего отца, только черты лица у неё были не такими резкими и неправильными, а гораздо мягче и нежнее. Темно-зелёные глаза, точно такие же, как у всех Аверинов, с огромным любопытством уставились на Рона, а потом девочка вырвала ладошку из материнской руки и бросилась к кровати, на которой лежал раненый.