— Ты понимаешь, о чём я говорю, — с укором произнёс Эдвард. — Формально, да, она принадлежит к правящему роду Фурий, но фактически… Еления остаётся просто безродной пустышкой, и все вокруг это понимают. Подобный брак не прибавит тебе популярности у глав соседних держав, у аристократов, которые стоят у трона и поддерживают тебя. Переговоры о твоём браке с дочерью императора Кортана уже начались. Ровении очень нужен этот союз.

— Теперь я обязан жениться на Елении Огдэн, — насмешливо возразил Майстрим.

— Ты прежде всего император, а не влюблённый мальчишка!

— Да, я — император. И ты, дядя, не должен об этом забывать. Как император, я могу жениться на ком захочу. Переговоры можете свернуть. И я не влюблённый мальчишка. За три года мои чувства не изменились — это говорит о многом. И прежде всего о том, что мое чувство серьезное и постоянное.

— Майстрим!

— Дядя, последний вопрос, — холодно отреагировал Майстрим. — Но сначала сними амулет против воздействия. И если ты честно на него ответишь, а, как эмпат, я почувствую, если ты солжешь, то… я ни о чём не расскажу твоей герцогине.

Эдвард Данери сразу потерял всю внешнюю беззаботность. В серых глазах застыла настороженность.

— Май… — в горле у советника вмиг пересохло, — Мадлен не простит меня, если узнает.

— Всё в твоих руках, дядя, — сухо проговорил император. — За эти три года… сколько раз отец вмешивался и исправлял Елении сознание?

Взгляд советника стал нечитаемым.

— Я не знаю… больше ни разу…

— Сколько? — голос Мая зазвучал жёстче, желваки заиграли на скулах. — Сними амулет. Я должен чувствовать тебя.

— Несколько раз, — недовольно процедил советник, зажимая в кулаке защитный амулет.

— Сколько? — упрямо повторил племянник.

— Четыре раза, — Данери почти выплюнул это признание.

— Четыре раза отец внушал Еле, что она не любит меня, а любит другого?

— Любовь нельзя внушить.

— Но привязанность можно… что вы и сделали.

Герцог Данери промолчал.

А ведь так хорошо всё складывалось. Они совсем чуть-чуть не успели заключить такой необходимый Ровении союз.

Зная непреклонный характер Майстрима, Эдвард не сомневался, что теперь тот сделает всё возможное, чтобы стало так, как он хочет.

— Еления… любит меня?

— Я не знаю, — устало ответил Эдвард.

— Отец тебе не говорил?

— Нет.

Майстрим почувствовал, что дядя лжет.

— Не лги, иначе я сделаю то, что обещал.

— Да. Она была в тебя влюблена.

Ответ Эдварда Данери заставил сердце императора забиться неспокойно.

Три года…

Три года он пытался забыть девушку — иномирянку. Пока та училась в университете, у него это получалось, а когда стала жить в семье дяди, волей-неволей они вновь стали постоянно сталкиваться.

Самым сложным было то, что Май постоянно боролся со своим чувством, отчётливо понимая: Еления Огдэн — совсем не та девушка, которая ему нужна. Девушка — боевик, из простой семьи, пусть и принятая в клан фурий, была слишком простой, слишком… не подходящей на роль императрицы магической державы.

Только ночами ему снилась не какая-нибудь высшая аристократка Ровении из древнего рода с безупречными манерами и идеальной родословной, а именно она — «необыкновенная пустышка», как ласково называла девушку сама грозная королева фурий Бердайн Огдэн.

Пристальным тоскливым взглядом он провожал легкую и хрупкую фигурку безродной иномирянки, а не ровенской аристократки.

Слышать хотел только её чистый голос, а видеть — огромные лучистые девичьи глаза, в которых отражалась вся доброта мира… и нежность к нему.

Нежность… Которая потом вдруг снова исчезала по непонятной причине. Он эмпат и хорошо чувствовал Елению. Девушка не играла. Она просто в один миг менялась. Был один человек, и вот уже другой.

Потом снова казалось, что Еления что-то испытывает к нему особенное, тёплое, но потом это ощущение снова наталкивалось на равнодушие и отчуждённость девушки.

А потом… она вдруг согласилась стать невестой младшего Аверина. Уже по-настоящему. И выглядела довольной и счастливой. Это оказалось ударом для Майстрима.

— Когда в последний раз было вмешательство?

— Недавно, — Эдвард Данери понял, что в этом поединке он Маю проиграл.

Они оба проиграли: два брата, два разведчика, которым Хранители порядка поручили Ровению, и которые хотели, как лучше для империи и для самого глупого мальчишки, который сам не понимал, на что обрекал себя.

— То есть сейчас Еления снова уверена, что не любит меня? И если я сделаю предложение, она наверняка откажет?

Советник с трудом вынес помертвевший взгляд племянника, согласно кивнул.

Сколько Она находилась в этом странном мире? Долго… или нет?..

Хотя Она была такая древняя, что этот срок по сравнению с циклом её существования был совсем небольшим. Мизерным…

Небесный странник (* так иногда называют метеориты) по только известной ему причине выбрал этот мир. Она следовала за ним, пересекая незримые границы во Вселенной, потому что тоже искала пристанище…

Прежнее место ей пришлось покинуть… Она взяла от него всё, что смогла и ушла…

Со Странником они оставляли один мир за другим. Она слабела, силы были на исходе… Наконец, Странник выбрал мир, безжалостно раздробив его на многие мили…

Небесный пришелец был огромным, мощным… разлом тоже получился внушительным, и как раз ей хватило, чтобы мгновенно в него проникнуть.

Она искала новый мир, чтобы выжить, и сначала не поверила, что скитания закончились; проникла в разлом, впиталась и рассосалась внутри, во все четыре стороны… так, как учили Древние…

Она сразу стала единым целым с частью нового мира. Через время она станет единой со всем миром… когда возьмёт от него все, что можно, оставит его, как и все предыдущие, а пока…

Пока Она на торопилась… наслаждалась. В этом новом мире было много жизни… много такой необходимой ей живой энергии… которая была всюду…

Сначала было просто интересно… вкусно… мир был незнакомым, Она привыкала… присматривалась…

Текло время… стало совсем уютно и удобно. Мир оказался очень… щедрый. Она питалась. То медленно, словно дегустировала… то жадно, и всё равно не могла насытиться.

А потом наступил шок… Её внезапно ограничили. К своему изумлению, Она не смогла пробиться сквозь выставленную преграду. Со всех четырёх сторон.

ОНА. НЕ СМОГЛА. ВЫБРАТЬСЯ.

Магия… Мир оказался магическим, поэтому таким вкусным, а объявившиеся Хранители неожиданно оказались сильными и опытными, с древними знаниями. Но…

Она была древнее их… намного древнее…

Они заточили Её в клетку, возвели магическую стену…

Стал одолевать голод, и Она разозлилась…

Им стало с ней сложно. Она почти победила… Но они научились её останавливать… ограничивать…

Сначала Она не понимала… Как?! Это невозможно! Нереально! У неё более древняя магия… Она сама древняя… они не могут быть сильнее…

Но преграда не исчезала.

Магия. Сильная. Которую Она не смогла одолеть.

Со временем Она привыкла… не смирилась, нет… только привыкла и научилась лишать их магии, высасывала её, забирала жизни, которыми они очень дорожили… жизненная энергия была очень вкусная, после неё Она становилась ещё сильнее.

Но ей становилось тесно и скучно…

Тогда она стала играть. Стало занятно…

Хранителям мира не понравились её игры… Они пришли договариваться. Стало интересно…

А ещё они стали звать её Пустошью, а её игры смертельными…

Она знала, что для них значила смерть… ей польстило такое определение…

Пустошь… имя ей тоже понравилось. Раньше ей давали другие имена и никогда подобное…

Смертельные игры Пустоши…

Они договорились.

После игр Она… Пустошь… снова насыщалась, Ей становилось сытно и хорошо… и Она уже не хотела уходить из этого неприветливого мира, у которого Хранители оказались одновременно сильными, жадными и щедрыми.